– Тут еще одна закавыка получилась в деле с бонобо, – начал Бертрам.
– Что-то новое в придачу к вашей фантастической истории про то, как обезьяны разделились на два сообщества? – высокомерно поинтересовался Зигфрид.
– Обнаружить перемену в социальной организации – это, черт побери, законный повод для беспокойства! – воскликнул Бертрам, начиная багроветь.
– Это по-вашему, – заметил Зигфрид. – А я вот поразмыслил над этим, да так и не понял, какая нам разница. Нам-то что, в одну стаю они сбились или в десять? Нам от них нужно только, чтобы они сидели на месте да оставались здоровыми.
– Не согласен. То, что бонобо разделились, означает, что они не поладили. Такое поведение для их вида нетипично и в дальнейшем может навлечь беду.
– Об этом я предоставлю волноваться вам, профессионалу. – Зигфрид откинулся в кресле, так что оно пискнуло. – Лично меня не волнует, чем эти обезьяны занимаются, пока ничто не грозит потоку денег и фондовых опционов. Проект превратился в золотую жилу.
– Новая закавыка связана с Кевином Маршаллом, – сказал Бертрам.
– Господи, что же такого натворил этот худосочный простак, что вы заволновались? – усмехнулся Зигфрид. – При такой паранойе всем очень повезло, что вам не приходится заниматься моими делами.
– Ученый червяк извел себя до крайности, оттого что видел, как с острова поднимается дым, – сообщил Бертрам. – Он дважды ко мне приезжал. Неделю назад и еще раз сегодня утром.
– Что страшного в дыме? Что его гложет? Он, похоже, больше вашего чудит.
– Он считает, что бонобо, возможно, используют огонь, – пояснил Бертрам. – Прямо он этого не сказал, но, уверен, именно такое у него на уме.
– Что вы имеете в виду, говоря «используют огонь»? – Зигфрид даже подался вперед. – Хотите сказать, что они разводят костры, чтобы обогреться и приготовить пищу? – Управляющий захохотал, отчего его всегдашний насмешливый оскал никак не изменился. – Не понимаю я вас, горожан-американцев. Стоит вам попасть в джунгли, как вы собственной тени начинаете пугаться.
– Звучит нелепо, знаю, – отозвался Бертрам. – Разумеется никто больше дыма не видел, а если и дымило, то от грозовых молний. Закавыка в том, что он намерен отправиться туда.
– Никто к острову близко не подойдет! – зарычал Зигфрид. – Только во время сбора урожая – и только бригада сборщиков! Это указание руководства. Исключения не делается ни для кого, только для Кимбы, того пигмея, что доставляет дополнительное питание.
– Я ему то же самое сказал, – кивнул Бертрам. – Не думаю, что он на такое решится. Но все же подумал: на всякий случай следует вам рассказать.
– Правильно сделали, что рассказали, – раздраженно бросил Зигфрид. – Вот сучок! Как жало, черт побери, в бок впился.
– И еще одно. Он про дым Раймонду Лайонзу рассказал.
Зигфрид с такой силой грохнул здоровой рукой по столу, что Бертрам подскочил. Поднявшись, управляющий подошел к затянутому жалюзи окну, выходившему на городскую площадь. Направил взгляд на клинику. Этот ученишка, книжный червь, кого и мужчиной-то назвать нельзя, не понравился ему с первой встречи. Когда же Зигфрид узнал, что с Кевином предписано нянчиться, что его следует разместить в одном из двух лучших домов в городе, он вскипел. Он-то собирался поселить в том доме одного из своих приспешников: наградить, выделить среди других.
Пальцы на здоровой руке Зигфрида сами собой сжались в кулак, зубы скрипнули, сквозь них просочились слова:
– Вот заноза сраная, всюду суется.
– Исследование его почти закончено, – сказал Бертрам. – Обидно, если он завалит дело, когда все так хорошо идет.
– Что Лайонз сказал? – спросил Зигфрид.
– Ничего, – ответил Бертрам. – Попенял Кевину, что тот слишком много воли дал воображению.
– Возможно, придется подыскать кого-нибудь, чтобы присмотрел за Кевином, – произнес Зигфрид. – Я никому не позволю свернуть эту программу. Вот и все. Слишком уж она прибыльна.
Бертрам встал, бросив:
– Это ваша епархия.
И направился к двери, вполне уверенный, что брошенное им семя попало в подходящую почву.
Глава 7
5 марта 1997 г.
7.25
Нью-Йорк
Мешанина из дешевого красного вина и недосыпа давала себя знать, и во время утреннего велопробега Джек умерял скорость. Обычно он прибывал в регистраторскую судмедэкспертизы ровно в семь пятнадцать. Сейчас же, выходя из лифта на первом этаже морга по пути в регистраторскую, заметил, что часы показывали уже двадцать пять минут восьмого, а потому огорчился. Опоздания не было, огорчало другое: Джек любил пунктуальность. Дисциплина во всем, что касалось работы, была одним из методов, с помощью которых он учился избегать уныния.
Первым делом на работе следовало позаботиться о чашке кофе из общей кофеварки. Даже аромат напитка, казалось, оказывал благотворное воздействие, что сам Джек приписывал выработке условного рефлекса по Павлову. Сделал первый глоток – небесное блаженство! Даже сомневаясь, что кофеин способен подействовать столь быстро, все же ощутил, как понемногу отпускает головная боль.
Джек подошел к Винни Амендоле, санитару из покойницкой, чья дневная смена накладывалась на ночную. Тот, как обычно, уселся в тихом уголке за одним из казенных металлических столов. Водрузив ноги на угол стола, Винни укрыл лицо за утренней газетой.
Джек потянул за уголок газеты, являя миру физиономию Винни, очень похожую на итальянскую. Парню под тридцать, физически сложен убого, но красив. Его густой черной шевелюре даже Джек завидовал. Сам он с горечью убеждался, как здорово за прошедший год поредели у него на макушке тронутые сединой каштановые волосы.
– Эй, Эйнштейн, что пишет газета о случае с телом Франкони? – спросил Джек. Они с Винни часто работали в паре и оба ценили друг в друге свободу обращения, находчивость и страсть к черному юмору.
– Без понятия, – ответил Винни и попытался вытащить свою ненаглядную газету из цепких пальцев Джека: он с головой ушел в репортаж о вчерашнем баскетбольном матче обожаемых «Никсов».
Лицо Джека выразило недоумение. Винни, возможно, не причислишь к гениям ученого мира, но в том, что касалось текущих новостей, он слыл местным авторитетом. Газеты Винни читал от корки до корки и обладал потрясающей памятью.
– В газете ничего про это нет? – спросил пораженный Джек. Он-то представлял себе, как вся пресса взахлеб и наперебой бросится обсуждать скандальное исчезновение тела из морга. Безалаберность и неумелость госчиновничества – это кость, которую журналисты обгладывали с особой радостью.
– Я ничего не заметил, – буркнул Винни. Он потянул посильнее, высвободил газету и вновь укрылся за ней.
Джек покачал головой. Его и в самом деле поражало и занимало, как Гарольд Бинэм, главный судмедэксперт, сумел начисто замять дело в прессе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132