Или пьян. А может, и то и другое.
– Хьюго похоронил Бода?
– Да. Лисетт так кричала! В итоге он вылетел из дома, хлопнув дверью. Боже, этот человек иногда меня пугает. Я сегодня не буду ужинать дома, хорошо?
Найл замялся, как будто хотел что-то еще сказать, но Таш уже направилась к выходу.
– Хорошо. – Она накинула летнюю куртку. – Я тоже.
Едва приехав в Маккоумб, Таш сразу бросилась к Стефану:
– Хьюго здесь?
– Дорис! – Швед перегнулся через изгородь и окликнул девушку, убиравшую манеж. – Хьюго вернулся?
– Да, уже несколько часов назад. – Она кивнула в сторону дома. – Иди на запах виски.
Когда Таш нашла Хьюго, он, вопреки ожиданиям, оказался совершенно трезв. Просто укрылся в своей старой детской, читал газету и слушал плейер. Хьюго выглядел очень усталым и еще не снял жокейский костюм после выездки Брокера. Таш подумала, что он никогда еще не выглядел таким потерянным и в то же время таким желанным. Он поднял на нее глаза и снял наушники.
– Что тебе надо? – Его глаза были красными от бессонной ночи.
Несмотря на то что к горлу подступали слезы, Таш попыталась говорить ровно и уверенно.
– Я хочу попросить тебя об одолжении, – твердо сказала она. – Выступи на Бадминтоне со Снобом. Вместо меня.
– Что? – Он уничтожающе посмотрел на нее.
– Пожалуйста, я прошу тебя, сделай это. Я не могу, – торопливо заговорила Таш, приближаясь к Хьюго. – Сноб не слушается меня, это становится опасно. Все это видят, но я не хочу снимать коня с соревнований: у него есть все шансы на победу, но не со мной, а с тобой. Ты всегда легко с ним справлялся.
Хьюго молча смотрел на Таш. Вблизи были заметны темные круги у него под глазами.
– Я звонила сегодня в администрацию, мне сказали, что замена наездника возможна, но только если мы сообщим о ней не позже понедельника. Хьюго, пожалуйста.
У него на щеках заходили желваки, он крепко сжал кулаки.
– Ты согласен? – робко спросила Таш. Ей не нравилось, как заблестели у него глаза.
Хьюго глубоко вдохнул и закричал так, что девушка подпрыгнула:
– Как ты смеешь?!
– Что? – Она отшатнулась.
– Как ты смеешь так глупо, так нагло предлагать мне утешительный приз? – Хьюго вскочил с дивана, его трясло от ярости, глаза метали молнии. – Ты маленькая стерва! – Он стал расхаживать по комнате. – Не ожидал, что ты на такое способна. Как только это могло прийти тебе в голову? Боже мой!..
– Я хотела помочь, Хьюго. Неужели ты не понимаешь?
– О да, понимаю, – прорычал он. – Уверен, вы с Найлом славно поговорили вчера ночью: «Найл, дорогой, чем бы мне помочь бедному Хьюго, ведь он потерял свою любимую лошадку?» – «Я понимаю тебя, солнышко!» (Он прекрасно изобразил акцент Найла.) – «Почему бы тебе не дать ему покататься на твоей?» – «О, Найл, какой ты умный, мой дорогой! Я так и сделаю». Так это было? Ты похожа на богатого ребенка, предлагающего нищему мальчишке свой красивый велосипед.
– Ты ошибаешься! Все было совсем не так!
– Так, именно так, дорогуша! – В его голосе появилась издевка. – Бод не был игрушкой, которой можно найти замену или сдохшей морской свинкой, которую родители тайком заменяют на новую – такую же, только живую. Я пролил немало пота и слез, пока его воспитал. Он был моей путеводной звездой, моим другом. Теперь он умер, и ты ОСМЕЛИВАЕШЬСЯ предложить мне своего коня, на которого сама потратила два года неустанного труда! Какой высокомерный жест! Ты думаешь, я раскис и теперь мне необходимы доказательства, что я – лучший наездник, чем ты? Нет, мне не нужен для этого Бадминтон, дорогая! Это и так ясно.
Таш заплакала. Как она могла так неправильно оценить ситуацию? Хьюго загнал ее в угол, его искаженное яростью лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее губ.
– Я не думал, что ты такая пустышка, Таш, – прошептал он с отвращением. – Боже! Не могу поверить, что я так ошибался в тебе. Я, наверное, был не в себе, когда сказал вчера ночью, что люблю тебя.
Таш решила, что она ослышалась. Девушка снова и снова прокручивала в голове его последние слова и поняла, что Хьюго действительно это сказал. Она впилась глазами в его красивое, охваченное негодованием лицо.
– Ты не говорил, что любишь меня, Хьюго.
– Нет? – Он заморгал. – Неужели?
Таш кивнула:
– Ты сказал, что не хочешь быть моим другом, и процитировал Теннисона. А потом прогнал меня прочь.
– Вот как? – Он отстранился и потер подбородок. – Когда это я успел стать таким философом? – Хьюго казался смущенным и в то же время растерянным.
– А почему, – в ее голосе зазвучала слабая надежда, – ты подумал, что признался мне вчера в любви?
Хьюго отвернулся и закусил губу, потом резко посмотрел ей в глаза. На его губах появилась знакомая циничная усмешка.
– Наверное, я хотел с тобой переспать, – пожал он плечами. – Да, теперь вспоминаю. Мне нужно было отвлечься. А «я тебя люблю» обычно срабатывает с женщинами. Наверное, я сильно напился. Хорошо, что ничего пока не было.
Всхлипнув, Таш занесла руку и со всего маха ударила Хьюго по щеке. Удар был таким сильным, что у нее заболела ладонь.
Мгновение Хьюго смотрел на нее: его глаза слезились, а бледная щека покраснела. Потом он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Таш выбежала из дома, наткнувшись по дороге на Лисетт.
– О, привет! – Но Таш уже села в автомобиль с характером, который, как ни странно, завелся с первого раза.
Машина исчезла из виду быстрее, чем Лисетт смогла добежать до шоссе. Уже второй день подряд Таш быстрее молнии носилась по дороге Фосбурн – Маккоумб.
– Ты еще здесь? – резко спросил Хьюго, когда Лисетт с бокалом джин-тоника, который он приготовил для себя, вплыла в кухню.
Она поприветствовала хозяина обаятельной улыбкой.
– Не будь таким злым, Хьюго. – Лисетт прислонилась к буфету. – Нам надо поговорить.
– Да ну? И о чем же? – Он достал молоко из холодильника и стал пить прямо из пакета.
– О Найле…
– В таком случае и слушать не желаю. – Хьюго посвистел собакам и направился к двери.
Лисетт меланхолично бросила в бокал кусочек льда и добавила:
– …и Зои Голдсмит.
Хьюго застыл на пороге и медленно повернулся к гостье.
– А в чем дело?
– Ты видел, как они смотрели вчера друг на друга и какой несчастной казалась Таш? Не притворяйся, что не заметил, дорогой. Ты весь вечер не мог оторвать от нее взгляда.
– Многое изменилось с тех пор, – пробормотал он, прислонившись к дверному косяку.
– Это точно. – Лисетт сделала глоток и посмотрела на него сквозь стекло бокала. – Я видела, как она убегала отсюда, будто узнав, что у нее в семье кто-то умер.
– Да? – Он теребил в руках пакет молока.
– Что ты сказал ей, Хьюго? – прямо спросила Лисетт.
– А вот это – не твое дело.
В ее голосе появились стальные нотки:
– Ты сказал, что Найл и Зои провели вместе ночь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Хьюго похоронил Бода?
– Да. Лисетт так кричала! В итоге он вылетел из дома, хлопнув дверью. Боже, этот человек иногда меня пугает. Я сегодня не буду ужинать дома, хорошо?
Найл замялся, как будто хотел что-то еще сказать, но Таш уже направилась к выходу.
– Хорошо. – Она накинула летнюю куртку. – Я тоже.
Едва приехав в Маккоумб, Таш сразу бросилась к Стефану:
– Хьюго здесь?
– Дорис! – Швед перегнулся через изгородь и окликнул девушку, убиравшую манеж. – Хьюго вернулся?
– Да, уже несколько часов назад. – Она кивнула в сторону дома. – Иди на запах виски.
Когда Таш нашла Хьюго, он, вопреки ожиданиям, оказался совершенно трезв. Просто укрылся в своей старой детской, читал газету и слушал плейер. Хьюго выглядел очень усталым и еще не снял жокейский костюм после выездки Брокера. Таш подумала, что он никогда еще не выглядел таким потерянным и в то же время таким желанным. Он поднял на нее глаза и снял наушники.
– Что тебе надо? – Его глаза были красными от бессонной ночи.
Несмотря на то что к горлу подступали слезы, Таш попыталась говорить ровно и уверенно.
– Я хочу попросить тебя об одолжении, – твердо сказала она. – Выступи на Бадминтоне со Снобом. Вместо меня.
– Что? – Он уничтожающе посмотрел на нее.
– Пожалуйста, я прошу тебя, сделай это. Я не могу, – торопливо заговорила Таш, приближаясь к Хьюго. – Сноб не слушается меня, это становится опасно. Все это видят, но я не хочу снимать коня с соревнований: у него есть все шансы на победу, но не со мной, а с тобой. Ты всегда легко с ним справлялся.
Хьюго молча смотрел на Таш. Вблизи были заметны темные круги у него под глазами.
– Я звонила сегодня в администрацию, мне сказали, что замена наездника возможна, но только если мы сообщим о ней не позже понедельника. Хьюго, пожалуйста.
У него на щеках заходили желваки, он крепко сжал кулаки.
– Ты согласен? – робко спросила Таш. Ей не нравилось, как заблестели у него глаза.
Хьюго глубоко вдохнул и закричал так, что девушка подпрыгнула:
– Как ты смеешь?!
– Что? – Она отшатнулась.
– Как ты смеешь так глупо, так нагло предлагать мне утешительный приз? – Хьюго вскочил с дивана, его трясло от ярости, глаза метали молнии. – Ты маленькая стерва! – Он стал расхаживать по комнате. – Не ожидал, что ты на такое способна. Как только это могло прийти тебе в голову? Боже мой!..
– Я хотела помочь, Хьюго. Неужели ты не понимаешь?
– О да, понимаю, – прорычал он. – Уверен, вы с Найлом славно поговорили вчера ночью: «Найл, дорогой, чем бы мне помочь бедному Хьюго, ведь он потерял свою любимую лошадку?» – «Я понимаю тебя, солнышко!» (Он прекрасно изобразил акцент Найла.) – «Почему бы тебе не дать ему покататься на твоей?» – «О, Найл, какой ты умный, мой дорогой! Я так и сделаю». Так это было? Ты похожа на богатого ребенка, предлагающего нищему мальчишке свой красивый велосипед.
– Ты ошибаешься! Все было совсем не так!
– Так, именно так, дорогуша! – В его голосе появилась издевка. – Бод не был игрушкой, которой можно найти замену или сдохшей морской свинкой, которую родители тайком заменяют на новую – такую же, только живую. Я пролил немало пота и слез, пока его воспитал. Он был моей путеводной звездой, моим другом. Теперь он умер, и ты ОСМЕЛИВАЕШЬСЯ предложить мне своего коня, на которого сама потратила два года неустанного труда! Какой высокомерный жест! Ты думаешь, я раскис и теперь мне необходимы доказательства, что я – лучший наездник, чем ты? Нет, мне не нужен для этого Бадминтон, дорогая! Это и так ясно.
Таш заплакала. Как она могла так неправильно оценить ситуацию? Хьюго загнал ее в угол, его искаженное яростью лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее губ.
– Я не думал, что ты такая пустышка, Таш, – прошептал он с отвращением. – Боже! Не могу поверить, что я так ошибался в тебе. Я, наверное, был не в себе, когда сказал вчера ночью, что люблю тебя.
Таш решила, что она ослышалась. Девушка снова и снова прокручивала в голове его последние слова и поняла, что Хьюго действительно это сказал. Она впилась глазами в его красивое, охваченное негодованием лицо.
– Ты не говорил, что любишь меня, Хьюго.
– Нет? – Он заморгал. – Неужели?
Таш кивнула:
– Ты сказал, что не хочешь быть моим другом, и процитировал Теннисона. А потом прогнал меня прочь.
– Вот как? – Он отстранился и потер подбородок. – Когда это я успел стать таким философом? – Хьюго казался смущенным и в то же время растерянным.
– А почему, – в ее голосе зазвучала слабая надежда, – ты подумал, что признался мне вчера в любви?
Хьюго отвернулся и закусил губу, потом резко посмотрел ей в глаза. На его губах появилась знакомая циничная усмешка.
– Наверное, я хотел с тобой переспать, – пожал он плечами. – Да, теперь вспоминаю. Мне нужно было отвлечься. А «я тебя люблю» обычно срабатывает с женщинами. Наверное, я сильно напился. Хорошо, что ничего пока не было.
Всхлипнув, Таш занесла руку и со всего маха ударила Хьюго по щеке. Удар был таким сильным, что у нее заболела ладонь.
Мгновение Хьюго смотрел на нее: его глаза слезились, а бледная щека покраснела. Потом он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Таш выбежала из дома, наткнувшись по дороге на Лисетт.
– О, привет! – Но Таш уже села в автомобиль с характером, который, как ни странно, завелся с первого раза.
Машина исчезла из виду быстрее, чем Лисетт смогла добежать до шоссе. Уже второй день подряд Таш быстрее молнии носилась по дороге Фосбурн – Маккоумб.
– Ты еще здесь? – резко спросил Хьюго, когда Лисетт с бокалом джин-тоника, который он приготовил для себя, вплыла в кухню.
Она поприветствовала хозяина обаятельной улыбкой.
– Не будь таким злым, Хьюго. – Лисетт прислонилась к буфету. – Нам надо поговорить.
– Да ну? И о чем же? – Он достал молоко из холодильника и стал пить прямо из пакета.
– О Найле…
– В таком случае и слушать не желаю. – Хьюго посвистел собакам и направился к двери.
Лисетт меланхолично бросила в бокал кусочек льда и добавила:
– …и Зои Голдсмит.
Хьюго застыл на пороге и медленно повернулся к гостье.
– А в чем дело?
– Ты видел, как они смотрели вчера друг на друга и какой несчастной казалась Таш? Не притворяйся, что не заметил, дорогой. Ты весь вечер не мог оторвать от нее взгляда.
– Многое изменилось с тех пор, – пробормотал он, прислонившись к дверному косяку.
– Это точно. – Лисетт сделала глоток и посмотрела на него сквозь стекло бокала. – Я видела, как она убегала отсюда, будто узнав, что у нее в семье кто-то умер.
– Да? – Он теребил в руках пакет молока.
– Что ты сказал ей, Хьюго? – прямо спросила Лисетт.
– А вот это – не твое дело.
В ее голосе появились стальные нотки:
– Ты сказал, что Найл и Зои провели вместе ночь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90