широкий лоб, глубокие черные глаза, взгляд которых свидетельствовал о стойкости и сильной воле, высокие аристократические скулы, гордый римский нос, тяжелый подбородок. Его грудь и руки бугрились мускулами. Книзу от плоского живота он был черным жеребцом превосходных пропорций.
- Мое имя - Касостро, но ты можешь называть меня Кае, - сказал он.
- Зови меня Симеон, - прорычал я.
- Теперь ты должен принять облик кентавра, - сказал Кае, подойдя ко мне. Его копыта гулко стучали по земле и пару раз высекли искры из булыжников. Длинный хвост развевался по ветру, лениво обмахивая бока.
- Мне нравится облик волка, - сказал я, роя землю. Мои когти скрежетали по камням - я точил их для дальнейших убийств.
- Он чересчур понравился тебе, - сказал Кае. - Это плохо.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я, глядя на него своими мерцающими глазами, надеясь этим взглядом пробудить в нем ужас. Но ничего не вышло.
- Ты подвергаешься опасности слиться с тем аналогом, который воплощает твою психическую энергию в данный момент. Хотя такая энергия податлива, со временем прочность облика возрастет, подавляя желание принять иную форму. Пробудь волком слишком долго - и ты обнаружишь, что пойман не только обличьем, но и характером этой твари.
- Ерунда, - возразил я, но не очень убедительно и так невнятно, что лишь подтвердило замечание Каса.
- Ты опровергаешь свои собственные слова.
- Я эспер, - сказал я.
- Ну и что?
- Я знаю толк в таких вещах.
- Но не понимаешь особенностей вселенной подсознания. Здесь хватает ловушек, которые в два счета поймают тебя - да-да, именно тебя, учитывая твое прошлое и твое ментальное состояние.
Я копнул землю.
- Так помоги мне понять, - выдавил я наконец, обуреваемый сомнениями. Мне не хотелось верить его словам. Я предпочел бы бежать, рвать мясо и играть с самками в темноте логова.
- Ментальные ландшафты Ребенка населены лишь созданиями из легенд и мифов. Он много читал об этом с тех самых пор, как выучил буквы, просмотрел сотни кинолент. Это было ему интересно, поскольку он надеялся найти цель более привлекательную, чем та, что связана с христианским мифом о Втором Пришествии, который он относил к себе.
- Но тот волк совсем не мифическое создание, - возразил я. В волчьем обличье говорить по-человечески было нелегко.
- Есть одна тибетская легенда о монахах, превращенных в волков. Это были люди, которые любили роскошь и предали истину своей религии. Они были жадны до женщин, вина, драгоценностей и еды - до всего, что служит для наслаждения. После того как они надругались над детьми, их Бог пришел к ним в обличье демона и предложил им бессмертие в обмен на души. Он учинил им испытание, желая знать, полностью ли они предались злу или есть еще в их душах что-нибудь хорошее. Но все девять монахов с жадностью ухватились за бесконечную земную жизнь, пожертвовав нирваной, вечной жизнью на ином плане бытия. Тогда Бог дал им бессмертие и сокрушил их души. Но дал бессмертие в облике волков, злобных, всем ненавистных тварей, которые не могут познать женщину и вынуждены прятаться в темных логовах, тварей, неспособных ощутить вкус вина или жареного мяса.
- А ты хочешь, чтобы я превратился в кентавра?
- Да. Чем чаще ты изменяешься, тем меньше вероятность, что тебя поглотит какой-нибудь мифологический прототип. А ты, преследуя цель, которой не достичь в человеческом облике, близок к этому.
- Я могу сопротивляться.
- Ты не можешь, - возразил Кае, отбрасывая назад золотистые кудри. - Именно ты, потому что всю жизнь, как и Ребенок, искал в неверной логике мифов оправдание собственному существованию.
- В христианском мифе, - поправил я, недоумевая, зачем спорю.
- Это тот же самый уровень. Христианский миф может поймать тебя так же легко, как и любой другой. В любом мифе ты найдешь ту же простоту и привлекательность, что и в христианских легендах. И ты никогда не покинешь этого места.
И тут впервые я вспомнил о Мелинде. Я выкинул ее из головы, забыл об интервью с ней в том, другом мире, о ее улыбке, ее стройном теле. А теперь эти воспоминания заполнили мое сознание.
Через некоторое время Кае спросил:
- Так ты будешь?
- Что?
- Меняться.
- Я полагаю.., да.
- Тогда скорее. Я помедлил.
- Скорее.
И я изменился.
Мы шли через холмы, мы скакали под стальными грозовыми облаками. Мои золотые волосы развевались по ветру - хвост тоже.
Эта скачка была куда лучше, чем бег в волчьей шкуре, ибо даровала ощущение радости и свободы.
Однако Ребенка здесь не было. Мы искали везде. Обследовали даже ровный белый пляж, на который набегал прибой, разбрасывая раковины и разгоняя крабов. Отпечатки наших копыт остались в грязи болот, на жирном черноземе долин, на прибрежном песке. Мы поднимались на немногочисленные скальные пики и оглядывали эту часть мира в поисках пещеры и норы. Со временем, когда стало ясно, что здесь нет ни комнаты с синим полом, ни выхода из подсознания Ребенка, мы достигли завесы тумана, за которой скрывалась другая часть мира.
Пришла пора расстаться с кентавром Касом, хотя мне и хотелось пребывать здесь в облике получеловека-полуконя. Он рассказал мне, как распроститься с обликом кентавра, оказавшись за туманной стеной, я внимательно выслушал его и обещал все в точности исполнить.
В следующем ландшафте я снова принял человеческий облик, хотя сбрасывать прежний мне было неимоверно жаль. Здесь вообще отсутствовала жизнь - ни единого существа, облик которого я мог бы принять, так что не стоило и волноваться относительно возможности слияния с каким-нибудь мифическим персонажем. Это была страна разрушенных черных гор и скал самых причудливых форм. Солнечный свет отражался от зеркальных камней и становился удручающе темным, коричневого оттенка. Воздух был неподвижен, как в закупоренном сосуде, не потревоженный даже малейшим дуновением ветерка. Ни звуков, ни движения. На небе, всегда отвратительно желтом, как темная горчица, ни облачка.
Я шел вперед.
Гладкие ониксовые скалы холодили мои босые ноги. Когда я карабкался на них, мои пальцы извлекали из сверкающей поверхности противные звуки, совершенно невыносимые в мертвой тишине.
Это место мне совсем не нравилось, я стремился поскорее выбраться отсюда. Но именно здесь я нашел Ребенка, нашел то место, где он был заключен в своем безумии...
Глава 4
Проделав по черной стране долгий путь, я добрался до скального разлома тысячу ярдов длиной и три ярда шириной, сужавшегося ближе ко дну до двух футов. Внизу, примерно в трехстах футах, мерцал синий свет. Он походил на ласковый отблеск текущей воды, но после однообразия унылого ландшафта, через который я пробирался последние несколько минут, и этот неяркий свет больно резал глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Мое имя - Касостро, но ты можешь называть меня Кае, - сказал он.
- Зови меня Симеон, - прорычал я.
- Теперь ты должен принять облик кентавра, - сказал Кае, подойдя ко мне. Его копыта гулко стучали по земле и пару раз высекли искры из булыжников. Длинный хвост развевался по ветру, лениво обмахивая бока.
- Мне нравится облик волка, - сказал я, роя землю. Мои когти скрежетали по камням - я точил их для дальнейших убийств.
- Он чересчур понравился тебе, - сказал Кае. - Это плохо.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я, глядя на него своими мерцающими глазами, надеясь этим взглядом пробудить в нем ужас. Но ничего не вышло.
- Ты подвергаешься опасности слиться с тем аналогом, который воплощает твою психическую энергию в данный момент. Хотя такая энергия податлива, со временем прочность облика возрастет, подавляя желание принять иную форму. Пробудь волком слишком долго - и ты обнаружишь, что пойман не только обличьем, но и характером этой твари.
- Ерунда, - возразил я, но не очень убедительно и так невнятно, что лишь подтвердило замечание Каса.
- Ты опровергаешь свои собственные слова.
- Я эспер, - сказал я.
- Ну и что?
- Я знаю толк в таких вещах.
- Но не понимаешь особенностей вселенной подсознания. Здесь хватает ловушек, которые в два счета поймают тебя - да-да, именно тебя, учитывая твое прошлое и твое ментальное состояние.
Я копнул землю.
- Так помоги мне понять, - выдавил я наконец, обуреваемый сомнениями. Мне не хотелось верить его словам. Я предпочел бы бежать, рвать мясо и играть с самками в темноте логова.
- Ментальные ландшафты Ребенка населены лишь созданиями из легенд и мифов. Он много читал об этом с тех самых пор, как выучил буквы, просмотрел сотни кинолент. Это было ему интересно, поскольку он надеялся найти цель более привлекательную, чем та, что связана с христианским мифом о Втором Пришествии, который он относил к себе.
- Но тот волк совсем не мифическое создание, - возразил я. В волчьем обличье говорить по-человечески было нелегко.
- Есть одна тибетская легенда о монахах, превращенных в волков. Это были люди, которые любили роскошь и предали истину своей религии. Они были жадны до женщин, вина, драгоценностей и еды - до всего, что служит для наслаждения. После того как они надругались над детьми, их Бог пришел к ним в обличье демона и предложил им бессмертие в обмен на души. Он учинил им испытание, желая знать, полностью ли они предались злу или есть еще в их душах что-нибудь хорошее. Но все девять монахов с жадностью ухватились за бесконечную земную жизнь, пожертвовав нирваной, вечной жизнью на ином плане бытия. Тогда Бог дал им бессмертие и сокрушил их души. Но дал бессмертие в облике волков, злобных, всем ненавистных тварей, которые не могут познать женщину и вынуждены прятаться в темных логовах, тварей, неспособных ощутить вкус вина или жареного мяса.
- А ты хочешь, чтобы я превратился в кентавра?
- Да. Чем чаще ты изменяешься, тем меньше вероятность, что тебя поглотит какой-нибудь мифологический прототип. А ты, преследуя цель, которой не достичь в человеческом облике, близок к этому.
- Я могу сопротивляться.
- Ты не можешь, - возразил Кае, отбрасывая назад золотистые кудри. - Именно ты, потому что всю жизнь, как и Ребенок, искал в неверной логике мифов оправдание собственному существованию.
- В христианском мифе, - поправил я, недоумевая, зачем спорю.
- Это тот же самый уровень. Христианский миф может поймать тебя так же легко, как и любой другой. В любом мифе ты найдешь ту же простоту и привлекательность, что и в христианских легендах. И ты никогда не покинешь этого места.
И тут впервые я вспомнил о Мелинде. Я выкинул ее из головы, забыл об интервью с ней в том, другом мире, о ее улыбке, ее стройном теле. А теперь эти воспоминания заполнили мое сознание.
Через некоторое время Кае спросил:
- Так ты будешь?
- Что?
- Меняться.
- Я полагаю.., да.
- Тогда скорее. Я помедлил.
- Скорее.
И я изменился.
Мы шли через холмы, мы скакали под стальными грозовыми облаками. Мои золотые волосы развевались по ветру - хвост тоже.
Эта скачка была куда лучше, чем бег в волчьей шкуре, ибо даровала ощущение радости и свободы.
Однако Ребенка здесь не было. Мы искали везде. Обследовали даже ровный белый пляж, на который набегал прибой, разбрасывая раковины и разгоняя крабов. Отпечатки наших копыт остались в грязи болот, на жирном черноземе долин, на прибрежном песке. Мы поднимались на немногочисленные скальные пики и оглядывали эту часть мира в поисках пещеры и норы. Со временем, когда стало ясно, что здесь нет ни комнаты с синим полом, ни выхода из подсознания Ребенка, мы достигли завесы тумана, за которой скрывалась другая часть мира.
Пришла пора расстаться с кентавром Касом, хотя мне и хотелось пребывать здесь в облике получеловека-полуконя. Он рассказал мне, как распроститься с обликом кентавра, оказавшись за туманной стеной, я внимательно выслушал его и обещал все в точности исполнить.
В следующем ландшафте я снова принял человеческий облик, хотя сбрасывать прежний мне было неимоверно жаль. Здесь вообще отсутствовала жизнь - ни единого существа, облик которого я мог бы принять, так что не стоило и волноваться относительно возможности слияния с каким-нибудь мифическим персонажем. Это была страна разрушенных черных гор и скал самых причудливых форм. Солнечный свет отражался от зеркальных камней и становился удручающе темным, коричневого оттенка. Воздух был неподвижен, как в закупоренном сосуде, не потревоженный даже малейшим дуновением ветерка. Ни звуков, ни движения. На небе, всегда отвратительно желтом, как темная горчица, ни облачка.
Я шел вперед.
Гладкие ониксовые скалы холодили мои босые ноги. Когда я карабкался на них, мои пальцы извлекали из сверкающей поверхности противные звуки, совершенно невыносимые в мертвой тишине.
Это место мне совсем не нравилось, я стремился поскорее выбраться отсюда. Но именно здесь я нашел Ребенка, нашел то место, где он был заключен в своем безумии...
Глава 4
Проделав по черной стране долгий путь, я добрался до скального разлома тысячу ярдов длиной и три ярда шириной, сужавшегося ближе ко дну до двух футов. Внизу, примерно в трехстах футах, мерцал синий свет. Он походил на ласковый отблеск текущей воды, но после однообразия унылого ландшафта, через который я пробирался последние несколько минут, и этот неяркий свет больно резал глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33