Выходит, еще сто лет проживешь.
Разговор этот состоялся 9 мая, в день, ставший впоследствии всенародным праздником - Днем Победы над фашизмом.
Приметы этой победы были видны и здесь, в маленьком городе Кенигштейн, что лежал у подножия некогда неприступной, но теперь покоренной нами, советскими воинами, скалы. Об этом свидетельствовали белые и красные флаги в окнах домов: белые - знак капитуляции, красные - знак освобождения немецкого народа от гитлеризма.
И вот сейчас среди причудливых башен и замков, окольцованных крепостной стеной, на тесном каменном пятачке, где, казалось, даже воздух пропитан поверьями седой старины, воины полка слушали позывные далекой Отчизны.
У небольшого самодельного репродуктора, соединенного с походной радиостанцией, священнодействовал наш веселый, совсем еще юный взводный из роты связи лейтенант Н. Д. Высокосов. Он то и дело подстраивал громкость, гонялся за угасающей волной.
Московское радио передавало репортаж о всенародном ликовании там, в столице такой далекой сейчас от нас Родины. Сквозь радиопомехи мы с трудом разбирали названия городов и сел, фабрик и заводов, чьи-то имена. Но разве можно было даже и через помехи в эфире с чем-либо спутать такой дорогой нашему сердцу перезвон Кремлевских курантов, который, казалось, мы не слышали уже целую вечность!
Но короткой была наша заочная встреча с Родиной. В тот день война для нас еще не окончилась, она снова торопила в поход. Путь лежал в Чехословакию, где еще огрызалась в предсмертной агонии крупная группировка почти миллион солдат и офицеров! - вражеских войск под командованием генерал-фельдмаршала Шернера. Этот гитлеровский выкормыш все еще гнал своих подчиненных на смерть, на что-то надеясь, не признавал безоговорочную капитуляцию. Вероятнее всего, он просто боялся заслуженного возмездия от наших рук и теперь во что бы то ни стало старался пробиться через демаркационную линию, чтобы именно там сдаться в плен союзным войскам. А этого нельзя было допустить.
* * *
Радиопередача из Москвы неожиданно прервалась. Лейтенант Н. Д. Высокосов доложил, что меня вызывает по рации временно исполнявший обязанности командира дивизии полковник А. Я. Горячев, бывший до этого начальником штаба 9-й гвардейской. Я поспешил на вызов.
Без лишних слов полковник приказал полку немедленно выступать, уточнил маршрут движения. Слушая его, я невольно перевел взгляд на Рудные горы, за которыми начиналась Чехословакия. Именно туда мы и пойдем.
Приказ получен. Отойдя от рации, я вторично вгляделся в синюю всхолмленность Рудных гор. Что-то ждет нас там, впереди?
Обидно идти в бой уже после победы...
- О чем задумались, товарищ командир? - неожиданно прервал мои невеселые мысли звонкий мальчишеский голос. Да это же Толя Куропятник, воспитанник полка. Он у нас с января сорок четвертого. В свои неполные пятнадцать лет этот парнишка пережил столько горя, что его, пожалуй, хватило бы и на десятерых взрослых мужчин. Рос без отца. А в самые первые дни войны погиб и старший брат. Хату немцы сожгли, мать потерял в эвакуационной суматохе. Вот и прибился к нашему полку.
Вначале хотели было отправить его в тыл. Отказался. А тут еще и бойцы, истосковавшиеся по своим родным и близким, начали просить: "Оставьте".
Командование уважило их просьбу, оставило мальчонку при части. Со временем из Толи вышел отчаянный разведчик, он даже удостоился награды медали "За отвагу".
И вот сейчас он стоит передо мной - стройный, еще по-мальчишески хрупкий, в ладно подогнанном обмундировании. И вопросительно заглядывает в глаза.
Я знаю о заветной мечте мальчишки: попасть в Чехословакию, в ее столицу Злату Прагу, увидеть на ратуше старинные часы с движущимися фигурами, о которых он где-то читал. А в редкие свободные минуты я рассказывал Анатолию о чехословацких воинах, которые бок о бок с нами сражались под Соколово. И вот сейчас...
- Сбылась твоя мечта, Толик, - потрепал я по плечу сына полка. - Мы идем в Чехословакию. Так что скоро увидишь те часы с движущимися фигурами.
- Правда?! - Радостно заблестели глаза Анатолия. Он даже подпрыгнул на месте от счастья: - Вот здорово, товарищ подполковник! Значит, на Злату Прагу?
- Туда, туда, - еще раз подтвердил я.
Но только мы приготовились к движению, как лейтенант Высокосов передал мне новое распоряжение: полковник Горячев срочно вызывает к себе всех командиров полков.
Что это? Неужели отпала надобность идти в Чехословакию? Или что-то другое?
Сажусь в машину и еду на окраину Кенигштейна. Там в одном из домов разместился штаб дивизии.
Командиры частей уже собрались, ждут. У каждого, как и у меня, на лице недоумение: по какому же поводу вызвали?
В комнату входят А. Я. Горячев и с ним еще какой-то полковник. Как тут же узнаем, это полковник А. И. Волков, наш новый командир дивизии. Так вот в чем причина вызова!
Полковник Волков - участник Великой Отечественной войны с первого ее дня. Являясь в свое время начальником оперативного отдела одной из армий, действовавших на северо-западном направлении, он познал и горький путь отступления, и мрачные дни плена, куда попал, будучи тяжело раненным. Но мужественный офицер не смирился с такой позорной участью и, едва его рана зарубцевалась, бежал из концлагеря.
И вот сейчас он - наш новый командир дивизии.
После краткого знакомства полковник А. И. Волков сообщил нам последние известия о событиях в столице Чехословакии. Злата Прага уже вне опасности. Рано утром 9 мая в нее ворвались танки генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко. А сейчас советские войска все плотнее сжимают кольцо окружения вокруг группировки генерал-фельдмаршала Шернера.
- Задача нашего соединения, - сказал в заключение командир дивизии, состоит в том, чтобы стремительным броском пересечь чехословацкую границу в общем направлении на Теплице, Шанов и принять участие в завершении разгрома и пленении этой вражеской группировки.
* * *
Мы идем в Чехословакию. Идем с благородной миссией. Суть ее довольно полно выразила директива Военного совета 5-й гвардейской армии, в которой, в частности, было сказано: "Красная Армия вступила на территорию Чехословакии, чтобы ликвидировать последние очаги сопротивления гитлеровцев и помочь чехословакам освободиться от ига фашизма"6.
Далее Военный совет требовал, чтобы каждый наш боец и офицер проникся глубоким уважением к нравам и обычаям чехословацкого народа и, не вмешиваясь в его внутренние дела, оказывал бы ему всемерную помощь в ликвидации тяжелого наследия фашистской оккупации.
Накануне вступления в Чехословакию в полку царило необычайное воодушевление. Многие бойцы обращались к моему заместителю по политической части майору М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Разговор этот состоялся 9 мая, в день, ставший впоследствии всенародным праздником - Днем Победы над фашизмом.
Приметы этой победы были видны и здесь, в маленьком городе Кенигштейн, что лежал у подножия некогда неприступной, но теперь покоренной нами, советскими воинами, скалы. Об этом свидетельствовали белые и красные флаги в окнах домов: белые - знак капитуляции, красные - знак освобождения немецкого народа от гитлеризма.
И вот сейчас среди причудливых башен и замков, окольцованных крепостной стеной, на тесном каменном пятачке, где, казалось, даже воздух пропитан поверьями седой старины, воины полка слушали позывные далекой Отчизны.
У небольшого самодельного репродуктора, соединенного с походной радиостанцией, священнодействовал наш веселый, совсем еще юный взводный из роты связи лейтенант Н. Д. Высокосов. Он то и дело подстраивал громкость, гонялся за угасающей волной.
Московское радио передавало репортаж о всенародном ликовании там, в столице такой далекой сейчас от нас Родины. Сквозь радиопомехи мы с трудом разбирали названия городов и сел, фабрик и заводов, чьи-то имена. Но разве можно было даже и через помехи в эфире с чем-либо спутать такой дорогой нашему сердцу перезвон Кремлевских курантов, который, казалось, мы не слышали уже целую вечность!
Но короткой была наша заочная встреча с Родиной. В тот день война для нас еще не окончилась, она снова торопила в поход. Путь лежал в Чехословакию, где еще огрызалась в предсмертной агонии крупная группировка почти миллион солдат и офицеров! - вражеских войск под командованием генерал-фельдмаршала Шернера. Этот гитлеровский выкормыш все еще гнал своих подчиненных на смерть, на что-то надеясь, не признавал безоговорочную капитуляцию. Вероятнее всего, он просто боялся заслуженного возмездия от наших рук и теперь во что бы то ни стало старался пробиться через демаркационную линию, чтобы именно там сдаться в плен союзным войскам. А этого нельзя было допустить.
* * *
Радиопередача из Москвы неожиданно прервалась. Лейтенант Н. Д. Высокосов доложил, что меня вызывает по рации временно исполнявший обязанности командира дивизии полковник А. Я. Горячев, бывший до этого начальником штаба 9-й гвардейской. Я поспешил на вызов.
Без лишних слов полковник приказал полку немедленно выступать, уточнил маршрут движения. Слушая его, я невольно перевел взгляд на Рудные горы, за которыми начиналась Чехословакия. Именно туда мы и пойдем.
Приказ получен. Отойдя от рации, я вторично вгляделся в синюю всхолмленность Рудных гор. Что-то ждет нас там, впереди?
Обидно идти в бой уже после победы...
- О чем задумались, товарищ командир? - неожиданно прервал мои невеселые мысли звонкий мальчишеский голос. Да это же Толя Куропятник, воспитанник полка. Он у нас с января сорок четвертого. В свои неполные пятнадцать лет этот парнишка пережил столько горя, что его, пожалуй, хватило бы и на десятерых взрослых мужчин. Рос без отца. А в самые первые дни войны погиб и старший брат. Хату немцы сожгли, мать потерял в эвакуационной суматохе. Вот и прибился к нашему полку.
Вначале хотели было отправить его в тыл. Отказался. А тут еще и бойцы, истосковавшиеся по своим родным и близким, начали просить: "Оставьте".
Командование уважило их просьбу, оставило мальчонку при части. Со временем из Толи вышел отчаянный разведчик, он даже удостоился награды медали "За отвагу".
И вот сейчас он стоит передо мной - стройный, еще по-мальчишески хрупкий, в ладно подогнанном обмундировании. И вопросительно заглядывает в глаза.
Я знаю о заветной мечте мальчишки: попасть в Чехословакию, в ее столицу Злату Прагу, увидеть на ратуше старинные часы с движущимися фигурами, о которых он где-то читал. А в редкие свободные минуты я рассказывал Анатолию о чехословацких воинах, которые бок о бок с нами сражались под Соколово. И вот сейчас...
- Сбылась твоя мечта, Толик, - потрепал я по плечу сына полка. - Мы идем в Чехословакию. Так что скоро увидишь те часы с движущимися фигурами.
- Правда?! - Радостно заблестели глаза Анатолия. Он даже подпрыгнул на месте от счастья: - Вот здорово, товарищ подполковник! Значит, на Злату Прагу?
- Туда, туда, - еще раз подтвердил я.
Но только мы приготовились к движению, как лейтенант Высокосов передал мне новое распоряжение: полковник Горячев срочно вызывает к себе всех командиров полков.
Что это? Неужели отпала надобность идти в Чехословакию? Или что-то другое?
Сажусь в машину и еду на окраину Кенигштейна. Там в одном из домов разместился штаб дивизии.
Командиры частей уже собрались, ждут. У каждого, как и у меня, на лице недоумение: по какому же поводу вызвали?
В комнату входят А. Я. Горячев и с ним еще какой-то полковник. Как тут же узнаем, это полковник А. И. Волков, наш новый командир дивизии. Так вот в чем причина вызова!
Полковник Волков - участник Великой Отечественной войны с первого ее дня. Являясь в свое время начальником оперативного отдела одной из армий, действовавших на северо-западном направлении, он познал и горький путь отступления, и мрачные дни плена, куда попал, будучи тяжело раненным. Но мужественный офицер не смирился с такой позорной участью и, едва его рана зарубцевалась, бежал из концлагеря.
И вот сейчас он - наш новый командир дивизии.
После краткого знакомства полковник А. И. Волков сообщил нам последние известия о событиях в столице Чехословакии. Злата Прага уже вне опасности. Рано утром 9 мая в нее ворвались танки генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко. А сейчас советские войска все плотнее сжимают кольцо окружения вокруг группировки генерал-фельдмаршала Шернера.
- Задача нашего соединения, - сказал в заключение командир дивизии, состоит в том, чтобы стремительным броском пересечь чехословацкую границу в общем направлении на Теплице, Шанов и принять участие в завершении разгрома и пленении этой вражеской группировки.
* * *
Мы идем в Чехословакию. Идем с благородной миссией. Суть ее довольно полно выразила директива Военного совета 5-й гвардейской армии, в которой, в частности, было сказано: "Красная Армия вступила на территорию Чехословакии, чтобы ликвидировать последние очаги сопротивления гитлеровцев и помочь чехословакам освободиться от ига фашизма"6.
Далее Военный совет требовал, чтобы каждый наш боец и офицер проникся глубоким уважением к нравам и обычаям чехословацкого народа и, не вмешиваясь в его внутренние дела, оказывал бы ему всемерную помощь в ликвидации тяжелого наследия фашистской оккупации.
Накануне вступления в Чехословакию в полку царило необычайное воодушевление. Многие бойцы обращались к моему заместителю по политической части майору М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47