– Саблей владеете?
– Владеем.
– Пикой колете?
– Колем.
– Да ну? - подивился Разин. Приказал привести коня. - Залезай, борода, - показал на дядю Митяя. - Держи саблю.
Не ожидал дядя Митяй проверки. "Пропал! Казнит за враньё атаман". Стал он выкручиваться:
– Да мы больше пеши.
– В казаках да и пеши! А ну-ка залазь!
– Да я с дороги, отец, устал.
– Не бывает усталости ратному человеку.
Смирился дядя Митяй. Подхватили его казаки под руки, кинули верхом на коня. Взялся мужик за саблю. Гикнули казаки. Помчался по полю конь. Непривычно дяде Митяю в седле. Саблю впервые держит. Взмахнул саблей, да тут же и выронил.
– Сабля с норовом, с норовом. Не даётся саблюка! - гогочут вокруг казаки.
– Зачем ему сабля? Он лапти по ворогу! - пуще всех хохочет Степан Тимофеевич.
Обидно стало крестьянину. Набрался он храбрости. Подъехал к Разину и говорит:
– Зря, атаман, смеёшься. Стань за соху - может, мы тоже потешимся.
Разгорячился от смеха Разин:
– Возьму да и стану!
Притащили ему соху. Запрягли кобылицу. А Разин, как и все казаки, от роду не пахивал поле. Думал - дело простое. Начал - не ладится.
– Куда скривил борозду! - покрикивает Митяй.
– Мелко, мелко пласт забираешь. Ты глубже, глубже давай землицу, подсказывают мужики.
Нажал атаман посильнее - лопнул сошник.
– Соха с норовом, с норовом. Не даётся, упрямая! - засмеялись крестьяне.
– Да зачем казаку соха? Он саблей землицу вспашет! - похихикивает дядя Митяй.
Посмотрел Разин на мужиков. Насупился.
Крестьяне в момент притихли. Дядя Митяй ухватился за бороду. "Эх, осерчает сейчас атаман!"
Однако Степан Тимофеевич вдруг рассмеялся.
– Молодец, борода! - похлопал по плечу дядю Митяя. - Благодарю за науку. - Эй! - закричал казакам. - Не забижать хлебопашный народ. Выдать коней, приклад. Равнять с казаками. - Потом задумался и добавил: - И пахарь и воин что две руки при одном человеке.
Глава вторая
ВЫШЕ ДЕРЕВЬЕВ ВЗЛЕТЕЛИ КАЧЕЛИ
ЦАРСКОЕ ЛОЖЕ
Простояв месяц в Астрахани, Разин начал поход вверх по Волге: на взятый уже Царицын и дальше на Саратов, Самару, Симбирск, Казань.
Часть армии на стругах и лодках поплыла Волгой. Растянулись отряды на несколько вёрст. Двести судов и лодок в отрядах Разина. Другая часть войска двинулась берегом.
До Царицына шли знакомой дорогой, то есть той же, которой шли от Царицына к Астрахани. Разница только в том - раньше спускались по Волге вниз, теперь подымались навстречу течению. Двигались раньше с боями. Теперь по вольной земле ступали.
Через несколько дней показался вдали Царицын.
Приготовили в городе Разину для отдыха целый боярский дом. Дом каменный, крыша железная, ступени из мрамора, дубовая дверь.
– Отец, для тебя, для твоей особы.
Ведут горожане Разина из горницы в горницу:
– Тут вот боярин ел.
– Тут вот боярин пил.
– Это ещё не всё!
Идёт Степан Тимофеевич по барским хоромам, налево, направо глянет.
– Тут вот боярин господу богу поклоны бил, - продолжают объяснять горожане.
– Тут вот порол дворовых.
– Это ещё не всё!
Сменяет горница горницу. Довольны царицынцы. Каждый про себя рассуждает:
"Ну, будет батюшка Степан Тимофеич доволен".
"Палаты самим палатам".
"Попомнит отец Царицын!"
Привели они Разина в боярскую опочивальню.
– Царское, батюшка, ложе, - показали ему на кровать.
Кровать необычная. Ножки высокие. Полог со всех сторон. На перине лежит перина. А сверху ещё перина. На подушке лежит подушка. А сверху ещё подушка. Ляжешь в такую мягкость, как в глубокой реке утонешь.
Поклонились, ушли горожане. Остался Разин один. Глянул на стены метровые стены. Хоть из пушек по ним пали. Глянул на окна - окна всего с ладонь. Ни неба, ни звёзд не видно. Поднял Разин голову кверху. Повис над ним каменный потолок, словно плита могильная. Посмотрел Степан Тимофеевич себе под ноги - пол под ногами каменный. Камень сверху, камень снизу, камень со всех сторон.
Снял Разин пояс, снял сапоги и саблю, сунул пистолеты к себе в изголовье, разделся, лёг.
Лежит, утонувши в перинах, Разин. Непривычно лежать, как боярину, казаку. Смотрит на каменный потолок, на оконца в ладонь, на метровые стены. Душно в хоромах Разину. Устал Степан Тимофеевич за день. Сон клонил атамана, в глаза просился. А тут вдруг пропал.
К тому же блохи его одолели. Злее этих боярских блох разве что только голодные волки. Кусали они атамана, забыв о любом почтении.
Прокрутился Степан Тимофеевич целый час. В подушках, в перинах запутался. Исцарапал ногтями тело.
– Да будь ты проклято! - не сдержался Разин.
Встал он с боярской постели. Снова саблю надел и ремень, сапоги натянул казацкие. Пистолеты засунул за пояс.
Прошёл Степан Тимофеевич из горницы в горницу и вышел наружу.
Обступила Разина ночная прохлада. Вольный ветер в лицо ударил. Моргнули на небе звёзды. Расправил Степан Тимофеевич грудь. Вобрал в себя свежий воздух.
Осмотрелся Разин вокруг. Заметил в углу двора сеновал. К нему и направился. Лёг на душистое сено. И тут же богатырски уснул.
Возвращаются горожане к себе домой.
– Ну, будет батюшка Степан Тимофеевич доволен.
– Да куда уж - палаты самим палатам.
– Попомнит отец Царицын!
И правда, запомнил Царицын Разин. На хоромы боярские смотреть с той поры не мог.
ДВЕНАДЦАТЬ ДВАЖДЫ
Обветшали в Царицыне крепостные стены. Брёвна местами подгнили, местами и вовсе выпали. Вал земляной обсыпался.
Решил Разин царицынский кремль чинить.
– Без крепостей нам пока нельзя. Они и для нас защита.
Приказал Степан Тимофеевич, чтобы на работу явились все.
– Всем на стенах работы хватит. Эх, за такие-то стены давно б воеводу пора на виселицу! Чтобы явились все, - повторил атаман. - А ежели кто заупрямится: казак ли, мужик, горожанин - быть за это тому в ответе, сечь нещадно при всех кнутами.
Дружно пошла работа.
Разин и сам подхватил топор. Скинул кафтан Степан Тимофеевич, сплюнул себе на руки. Начал тесать бревно. Размахнулся. Ударил. Крякнул. Опять размахнулся. Крякнул. Играет топор в умелых руках. Лишь щепки летят во все стороны.
Смотрят на Разина разинцы. Поспешают за Разиным разинцы.
Хотя и строг был приказ атамана, но всё же нашлись ослушники. Возможно, их было больше, однако попались двое: царицынский житель Кузьма Соловей и свой же казак Остапка.
Был Остапка у Кузьмы на постое. Утром они поднялись. Умылись. Съели по краюхе душистого хлеба. Запили его молоком. Собрались идти на работу. Кузьма вытащил два топора. Себе и Остапке. Остаток хлеба завернули в тряпицу, приготовили взять с собой, так как знали: работа у стен до вечера.
Короче, собрались честно. Оба поднялись рано. Время было ещё в запасе. Оно и подвело. Решили Кузьма и Остапка перед работой сразиться в кости. Увлекались в то время такой игрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24