Дау узнал о смерти своего учителя лишь через несколько дней. Он стал грустный, задумчивый, вспоминал Копенгаген тридцатых годов, повторял любимые слова Бора.
Медсёстры — народ бывалый, им приходится наблюдать людей при таких обстоятельствах, когда нет ни чинов, ни привычных занятий и каждый как на ладони. Медсёстры причислили Льва Давидовича к разряду людей с лёгким характером: чуть ему полегче — шутит, рассказывает стихи.
В день рождения, 22 января 1963 года, Дау подарили статуэтку белого индийского льва из слоновой кости.
– Это теперь не я, — улыбнулся Дау.
– Ты. У тебя чудесное имя.
– Жалкое имя.
– Так звали нашего лучшего писателя.
– Единственное утешение…
Дни шли за днями, все занимались своими делами, а Дау по-прежнему был в больнице. Иногда ему хотелось видеть кого-нибудь из учеников или друзей.
– Позовите Абрикосова! Он давно у меня не был. Почему не приходит Алёша Абрикосов? Я очень хочу видеть Артюшу.
25 января Дау выписали из академической больницы. Дома ему стало несравненно лучше.
– Я только сегодня понял, что болен, — сказал он Коре. — Защитная реакция памяти — я не помню, что было раньше. Начал болеть сегодня.
3 февраля. К Дау зашёл Лев Петрович Горьков. Дау очень рад. Речь зашла об именах.
– Капичник — настоящий львятник, — смеётся Дау. — Я — Лев, вы — Лев и Питаевский — тоже Лев.
Имена — одна из излюбленных тем Льва Давидовича. Вспомнив, что родители Киплинга окрестили его Редьярдом в честь озера, на котором они познакомились, Дау начинает перебирать современные имена.
– Не от большого ума отец дал сыну имя Разум, — говорит он, — и странно звучит Трактор Михайлович или Юность Анатольевна. А одну девочку родители назвали Великий Рабочий! В школе её звали Велирой, а повзрослев, она превратилась в Валентину. Так что в конце концов люди с фантастическими именами находят выход из положения. Да, «признаться, вкусу очень мало у нас и в наших именах».
Л. Д. Ландау на прогулке
в больнице. Лето 1963 г.
Л. Д. Ландау с сыном. 1963 г.
29 января 1963 года на дверях Политехнического музея вывесили объявление: «На сегодня все билеты проданы». Аудитория переполнена. Открывая вечер «Научное творчество академика Л. Д. Ландау», академик Игорь Евгеньевич Тамм сказал:
– Сегодня Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний начинает новый цикл лекций: «Выдающиеся советские учёные». Лев Давидович Ландау является самым крупным физиком-теоретиком и как теоретик-универсал, бесспорно, занимает первое место в мире.
Затем один за другим на кафедру поднимаются ученики Ландау. Они рассказывают о парадоксальном поведении жидкого гелия, о свойствах плазмы, о сверхпроводимости.
Первым берёт слово профессор Евгений Михайлович Лифшиц. Он рассказывает о том, как Ландау нашёл гениально простое решение загадки сверхтекучести жидкого гелия.
Выступление члена-корреспондента Академии наук Виталия Лазаревича Гинзбурга то и дело прерывалось аплодисментами. Он говорил о всемирно известном, удостоенном Ленинской премии семитомном труде Ландау и Лифшица «Теоретическая физика»:
– Для теоретиков этот труд давно стал Книгой с большой буквы, и если физик говорит: надо посмотреть в Книгу, каждому ясно, что он имеет в виду. Чтобы создать теоретическую физику, надо было не только досконально изучить, но и заново написать множество формул, причём вся эта работа отличается единством идей, ясностью мысли и поразительной лаконичностью. Создатель единого курса современной теоретической физики сталкивается прежде всего не только с обилием фактического материала, но в первую очередь с многообразием методов, средств, способов. Для того чтобы всё это изложить на современном уровне, недостаточно изучить теоретическую физику и об этом написать. Нужно создать новый стиль. Стиль и форма в науке меняются. Есть форма XIX века, и есть своеобразная форма теоретической физики XX века. Для этой формы характерна лаконичность, особая техника вычислений, применение векторного и тензорного анализа, ряд специфических приёмов. Ландау является создателем стиля XX века в науке.
Свое выступление Гинзбург закончил словами:
– И таких проблем, которые из сложных и запутанных становились простыми после того, как ими занимался Лев Давидович Ландау, было очень много.
Следующего оратора слушали не менее внимательно. На кафедре — один из первых учеников Ландау Вениамин Григорьевич Левич:
– У Ландау особый подход к решению любой проблемы. Разносторонность Ландау поразительна, но в ней есть единство: он умеет применять общее к нахождению частного в вычислениях.
Слово предоставляется профессору Владимиру Борисовичу Берестецкому. Ученик Льва Давидовича говорит о работах Ландау, выполненных незадолго до аварии:
– В 1959 году Ландау выступил на Международной конференции по физике элементарных частиц в Киеве с докладом, который произвёл потрясающее впечатление на всех физиков мира. Речь идёт о новом подходе, направлении, которое сейчас быстро развивается, но далеко ещё не завершено. Под влиянием идей Ландау этому направлению во всём мире уделяется много внимания. Оказалось, что есть такие явления, где могут проявиться простые и чёткие закономерности, несмотря на всю сложность этих явлений. Теоретики в какой-то степени вскрыли эти закономерности, и экспериментаторы сейчас заняты их изучением. Например, это относится к экспериментам на больших ускорителях. И это связано с работами Ландау и с тем развитием, которое они получили у нас в Советском Союзе и за рубежом.
Из ответов на вопросы слушатели узнали, что «особенности Ландау» — это не странности его характера, а математический термин, что «ландауское затухание» — неудобопроизносимый, но тем не менее официально принятый термин.
Профессора Лифшица попросили рассказать, как была написана «Теоретическая физика».
– Перо было моё, — сказал Евгений Михайлович, и, достав самопишущую ручку, показал её аудитории.
– А мысли? — спросили из зала.
– Мысли — Ландау, — скромно ответил Евгений Михайлович.
И всё-таки, это был грустный вечер: на нём не было Ландау, и никто не мог толком сказать, когда же он наконец выздоровеет.
«Я неплохо прожил жизнь»
Лишь немногие люди на земле в состоянии постичь то невероятное напряжение и прежде всего то самопожертвование, без которого не могут родиться творения разума, пролагающие науке новые пути; только эти люди в состоянии постичь всю силу чувства, побуждающего к такому труду, далёкому от практической жизни.
Альберт Эйнштейн
Лето 1964 года было жаркое, с частыми грозами, с проливными дождями, чудесное, быстро промелькнувшее лето.
Л. Д. Ландау на даче. Лето 1964 г.
До болезни Дау и двух дней не мог усидеть на даче:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35