Он нырнул под арку, выхватив нож из-за пояса, и пошел через полный шорохов сад к портику огромного дома. Где-то впереди снова горела лампа, но это не успокоило его натянутые нервы. Он остановился и потянулся к ней разумом через весь мрачный дворец, пропахший речной сыростью, но не уловил ответа. На миг его охватил цепкий леденящий страх, что ее больше нет в живых, но смерть Аниси подсказывала ему, что уж это-то он обязан почувствовать.
Через мрачные залы он прошел в гостиную. Лампа светила, как и в прошлый раз, но более приглушенно, за стеной плескалась река. На кровати лежала смутная темная тень. Внезапно она поднялась и высунула из-за полога ухмыляющееся лицо со страшным багровым шрамом.
— Сегодня тебе достался не столь лакомый кусочек, как ты предвкушал, Сарит.
Ригон. Он едва узнал его. Внезапно пришло понимание, что мрак соседнего зала скрывает в себе множество людей. Одним прыжком он пересек комнату и узкую полоску террасы. Взвившись в воздух, он увидел Окрис, раскрывший ему гостеприимные объятия.
Прежде он плавал в разгар лета в неглубоких ручьях Равнин, чтобы смыть с себя дневную пыль. Но сейчас, в Корамвисе, река была медлительной и очень холодной в своей глубине. Когда он поднял голову, чтобы глотнуть воздуха, то уперся взглядом в каменную стену, липкую от оплетающих ее склизких водорослей, где в грязной пене плавал старый кухонный горшок.
Терраса разрушенного дворца осталась позади — теперь ярко освещенная. Они знали, что он в воде, но он двигался слишком быстро для них, а они решили, что он поплыл в другую сторону, поскольку показывали именно туда. Их внимание привлекла полузатонувшая доска, и один из солдат метнул в нее дротик. Ральднор снова нырнул.
Свет красной луны проникал в глубину, и речные боги преследовали его по пятам.
Он поднялся к поверхности еще раз; теперь особняк остался далеко вниз по течению. Из воды вели разбитые ступени. Он вылез на заброшенную пристань, распугивая крыс. За пристанью начинались темные переулки. Он наугад выбрал один и двинулся по нему.
Вскоре до него донеслись мужские голоса и приглушенный звон чешуйчатых лат. Потом за рядами убогих лачуг слева от него показались факелы. Должно быть, они все же поняли, что под доской никто не скрывается, и разбились на две группы. Он взобрался по фонарному столбу и перелез с него на крышу какого-то домишки, вжавшись в грязную глину, еще не остывшую после дневной жары.
Они прошли под ним, тыча копьями в темные места — двери, переулки, — но не глядя вверх. «Наверное, он побежал к воротам!» — прокричал кто-то. По узкой улочке преследователи направились на север.
Охваченный волнением, он лежал на крыше. Кроме него и преследователей, все было неподвижно. Он все еще видел рыжеватые отблески их факелов, сместившиеся куда-то вправо, и на их фоне — хижины, точно вырезанные из черной бумаги. А за ними сквозь однообразие трущоб пробивался бледный отсвет сигнальных огней, отмечающий укрепления Речного гарнизона.
В голове Ральднора забрезжил полуоформившийся план, план безумца, как уже случилось с ним однажды. Если он доберется до Крина, возможно, ему удастся, воспользовавшись своим рангом, конфисковать колесницу и прорваться на ней сквозь патрули к Дворцу Гроз — кому придет в голову, что он отважится появиться там? Он должен найти какой-либо способ пробиться к Астарис. Теперь у него наконец-то, хотя и не при лучших обстоятельствах, появилась свободная минута, чтобы осмыслить произошедшее и представить, что будет с ней. Но он вытащит ее из любой темницы, куда бы ее ни бросили, пусть даже его шансы будут ничтожны, а ее тюрьма крепка. Если потребуется, он без раздумий отдаст за нее жизнь и свободу, ибо одна мысль о том, что он отдаст ее огню, была совершенно невыносимой, и собственная гибель казалась ему неизмеримо более предпочтительной, нежели ее мучения. Это были совершенно новые, неизведанные доселе чувства. Как тогда в саду, в Абиссе, какой-то импульс подчинил его себе и погнал вперед.
Он перемахнул через парапет и бесшумно приземлился на булыжники мостовой.
И увидел — слишком поздно — патруль, затаившийся, поджидая его. Они выскочили из укрытия, и звезда ярко раскрасила их обрадованные лица. Он метнулся назад и услышал громкий крик. Замелькали огни факелов.
Он бросился бежать по узкому переулку, во второй раз свернул на улицу Свиданий и очутился на открытой, просматриваемой со всех сторон площади перед высокими воротами гарнизона. Двое часовых в красных плащах, опираясь на копья, стояли на площадке перед воротами. Они явно скучали, до сей поры не ожидая от этой ночи ничего особенного. Крики преследователей Ральднора и огни факелов заставили их вскинуть головы. Они напряглись, крепко сжимая копья.
Внизу показалась бегущая фигура, а за ней — четырнадцать или пятнадцать гвардейцев королевы. Потом на миг движение прекратилось, и люди застыли, точно актеры в живой картине, залитые дрожащим огнем факелов.
Ральднор взглянул на часовых на площадке и, набрав полную грудь воздуха, приготовился заговорить со всей возможной властностью. Ему вновь предстояло бросить кости в игре со смертью, но перед глазами у него стояла лишь она .
— За спиной у него что-то со свистом разорвало воздух, и он ощутил сильный толчок в спину. Сначала он решил, что в него запустили камнем, но боли не было. Он обернулся, чтобы взглянуть на них — еще в самом начале подготовки его учили никогда не поворачиваться к противнику спиной, но он забыл об этом. И в тот же миг понял, что больше не может видеть. Это произошло внезапно, — слишком стремительно, чтобы он успел испугаться. Потом отключился слух, а после этого померкло все. Последнее, что промелькнуло у него в сознании, было женское имя, сияющее, точно алый камень, но он уже не мог вспомнить, кому оно принадлежит. Через миг он провалился в ничто.
Гвардеец, вонзивший нож в спину Ральднора, отошел в сторону, и его жертва мешком свалилась на землю. Он ухмыльнулся, глядя прямо в лица часовых, и наклонился, чтобы вытереть кровь с лезвия об одежду беглеца.
— У вас есть право убивать? — крикнул один из часовых.
— Вот мое право, — стражник тщательно обтер нож и ткнул в эмблему Вал-Малы.
Часовой обернулся и крикнул что-то во двор. Почти тотчас же ударил набат.
— Расскажете о своих правах Дракону Крину, когда он придет.
— И кто же нас здесь задержит? — выплюнул гвардеец. Но ворота уже широко распахнулись, и оттуда выдвинулась фаланга солдат, полностью вооруженных, вплоть до щитов. Одного из них быстро послали за Крином.
Вскоре на галерее показался Дракон-Лорд, не выказавший ни неудовольствия, ни удивления тем, что его вызвали из-за какой-то стычки. Он спокойно оглядел всю сцену и в конце концов спросил абсолютно ровным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Через мрачные залы он прошел в гостиную. Лампа светила, как и в прошлый раз, но более приглушенно, за стеной плескалась река. На кровати лежала смутная темная тень. Внезапно она поднялась и высунула из-за полога ухмыляющееся лицо со страшным багровым шрамом.
— Сегодня тебе достался не столь лакомый кусочек, как ты предвкушал, Сарит.
Ригон. Он едва узнал его. Внезапно пришло понимание, что мрак соседнего зала скрывает в себе множество людей. Одним прыжком он пересек комнату и узкую полоску террасы. Взвившись в воздух, он увидел Окрис, раскрывший ему гостеприимные объятия.
Прежде он плавал в разгар лета в неглубоких ручьях Равнин, чтобы смыть с себя дневную пыль. Но сейчас, в Корамвисе, река была медлительной и очень холодной в своей глубине. Когда он поднял голову, чтобы глотнуть воздуха, то уперся взглядом в каменную стену, липкую от оплетающих ее склизких водорослей, где в грязной пене плавал старый кухонный горшок.
Терраса разрушенного дворца осталась позади — теперь ярко освещенная. Они знали, что он в воде, но он двигался слишком быстро для них, а они решили, что он поплыл в другую сторону, поскольку показывали именно туда. Их внимание привлекла полузатонувшая доска, и один из солдат метнул в нее дротик. Ральднор снова нырнул.
Свет красной луны проникал в глубину, и речные боги преследовали его по пятам.
Он поднялся к поверхности еще раз; теперь особняк остался далеко вниз по течению. Из воды вели разбитые ступени. Он вылез на заброшенную пристань, распугивая крыс. За пристанью начинались темные переулки. Он наугад выбрал один и двинулся по нему.
Вскоре до него донеслись мужские голоса и приглушенный звон чешуйчатых лат. Потом за рядами убогих лачуг слева от него показались факелы. Должно быть, они все же поняли, что под доской никто не скрывается, и разбились на две группы. Он взобрался по фонарному столбу и перелез с него на крышу какого-то домишки, вжавшись в грязную глину, еще не остывшую после дневной жары.
Они прошли под ним, тыча копьями в темные места — двери, переулки, — но не глядя вверх. «Наверное, он побежал к воротам!» — прокричал кто-то. По узкой улочке преследователи направились на север.
Охваченный волнением, он лежал на крыше. Кроме него и преследователей, все было неподвижно. Он все еще видел рыжеватые отблески их факелов, сместившиеся куда-то вправо, и на их фоне — хижины, точно вырезанные из черной бумаги. А за ними сквозь однообразие трущоб пробивался бледный отсвет сигнальных огней, отмечающий укрепления Речного гарнизона.
В голове Ральднора забрезжил полуоформившийся план, план безумца, как уже случилось с ним однажды. Если он доберется до Крина, возможно, ему удастся, воспользовавшись своим рангом, конфисковать колесницу и прорваться на ней сквозь патрули к Дворцу Гроз — кому придет в голову, что он отважится появиться там? Он должен найти какой-либо способ пробиться к Астарис. Теперь у него наконец-то, хотя и не при лучших обстоятельствах, появилась свободная минута, чтобы осмыслить произошедшее и представить, что будет с ней. Но он вытащит ее из любой темницы, куда бы ее ни бросили, пусть даже его шансы будут ничтожны, а ее тюрьма крепка. Если потребуется, он без раздумий отдаст за нее жизнь и свободу, ибо одна мысль о том, что он отдаст ее огню, была совершенно невыносимой, и собственная гибель казалась ему неизмеримо более предпочтительной, нежели ее мучения. Это были совершенно новые, неизведанные доселе чувства. Как тогда в саду, в Абиссе, какой-то импульс подчинил его себе и погнал вперед.
Он перемахнул через парапет и бесшумно приземлился на булыжники мостовой.
И увидел — слишком поздно — патруль, затаившийся, поджидая его. Они выскочили из укрытия, и звезда ярко раскрасила их обрадованные лица. Он метнулся назад и услышал громкий крик. Замелькали огни факелов.
Он бросился бежать по узкому переулку, во второй раз свернул на улицу Свиданий и очутился на открытой, просматриваемой со всех сторон площади перед высокими воротами гарнизона. Двое часовых в красных плащах, опираясь на копья, стояли на площадке перед воротами. Они явно скучали, до сей поры не ожидая от этой ночи ничего особенного. Крики преследователей Ральднора и огни факелов заставили их вскинуть головы. Они напряглись, крепко сжимая копья.
Внизу показалась бегущая фигура, а за ней — четырнадцать или пятнадцать гвардейцев королевы. Потом на миг движение прекратилось, и люди застыли, точно актеры в живой картине, залитые дрожащим огнем факелов.
Ральднор взглянул на часовых на площадке и, набрав полную грудь воздуха, приготовился заговорить со всей возможной властностью. Ему вновь предстояло бросить кости в игре со смертью, но перед глазами у него стояла лишь она .
— За спиной у него что-то со свистом разорвало воздух, и он ощутил сильный толчок в спину. Сначала он решил, что в него запустили камнем, но боли не было. Он обернулся, чтобы взглянуть на них — еще в самом начале подготовки его учили никогда не поворачиваться к противнику спиной, но он забыл об этом. И в тот же миг понял, что больше не может видеть. Это произошло внезапно, — слишком стремительно, чтобы он успел испугаться. Потом отключился слух, а после этого померкло все. Последнее, что промелькнуло у него в сознании, было женское имя, сияющее, точно алый камень, но он уже не мог вспомнить, кому оно принадлежит. Через миг он провалился в ничто.
Гвардеец, вонзивший нож в спину Ральднора, отошел в сторону, и его жертва мешком свалилась на землю. Он ухмыльнулся, глядя прямо в лица часовых, и наклонился, чтобы вытереть кровь с лезвия об одежду беглеца.
— У вас есть право убивать? — крикнул один из часовых.
— Вот мое право, — стражник тщательно обтер нож и ткнул в эмблему Вал-Малы.
Часовой обернулся и крикнул что-то во двор. Почти тотчас же ударил набат.
— Расскажете о своих правах Дракону Крину, когда он придет.
— И кто же нас здесь задержит? — выплюнул гвардеец. Но ворота уже широко распахнулись, и оттуда выдвинулась фаланга солдат, полностью вооруженных, вплоть до щитов. Одного из них быстро послали за Крином.
Вскоре на галерее показался Дракон-Лорд, не выказавший ни неудовольствия, ни удивления тем, что его вызвали из-за какой-то стычки. Он спокойно оглядел всю сцену и в конце концов спросил абсолютно ровным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109