В пентхаусе постояльцев нет.
– Но… – Лена не знала, что сказать, – я только недавно спустилась из пентхауса. Я еще была в этом белом халате. Как вы могли меня забыть?!
Лифтер поднял очки на лоб, внимательно осмотрел девушку и сделал непонимающее лицо. Лена растерянно вышла из лифта. И тут ее окликнул лифтер:
– Вы сказали – Джордж?
– Да, – подтвердила Лена.
– Видите ли… – Лифтер сделал паузу и прошептал: – Иногда господин Густав позволяет переночевать в свободном номере отеля своему старинному другу. Его как раз зовут Джордж. Он поставляет в отель молочные продукты с дальней фермы.
ПИНОК ПОД ЗАД
Николай жил, как все семейные люди. Зарплату нес в дом, а потом на семейном совете жена определяла, что и кому купить. Поэтому Николай ходил на свою работу в строгом сером костюме, сорочке и галстуке с голубой полоской. И вся лаборатория, где он был заведующим, не могла представить своего начальника ни в каком другом прикиде. Только серый костюм из плотного материала, обязательно серый, но различных трудноуловимых оттенков. Супруга эти оттенки улавливала безошибочно.
– Сегодня, – говорила она, – у вас там сдача темы. Поэтому надень вот тот костюм глубокого серого цвета.
– Этот? – спрашивал Николай.
– Нет, соседний, – раздраженно отвечала супруга. – Как ты до сих пор не научился разбираться в модных веяниях?
– Вот старая калоша, – шептал про себя Николай, – никак не ухвачу эти модные тенденции.
А ребята в лаборатории одевались любо-дорого. Парни ходили в джинсах и майках, девки – тоже, только из их маек все выпирало наружу и буквально требовало реакции начальства и каких-либо его действий. Но серый костюм, сорочка и галстук. Эх, вот если бы в жаркий летний день он нацепил шорты и майку с безумным английским текстом «Хочу толстушку!». Но об этом даже думать было неловко перед женой.
А обувь, а мебель, ковры, паласы, картины на стенах и сами стены. Все решалось женой на семейном совете. Как-то Николай в гостях у сотрудника лаборатории увидел чудесный стеллаж. Он давно мечтал о таком для своего кабинета. Туда можно было затолкать массу полезных вещей: и фотокамеру, и плейеры, и разные прибамбасы для компьютера – в общем, все, что хранилось на антресолях в прихожей. Жена решительно требовала вынести из кабинета все, что не помещалось в книжных шкафах с плотными стеклянными дверками.
– Сарай! – презрительно восклицала она, увидев в кабинете какой-либо прибор. – Немедленно убери на антресоли. Здесь это только пыль собирает.
При таком ее отношении нечего было и заикаться о покупке открытого стеллажа.
Пыль собирали не только приборы. Нечищеная обувь в коридоре, его штаны, повешенные на спинку стула, спортивный костюм, рубашка. А носки! Боже мой, что приходилось терпеть Николаю, если он не успевал унести в бельевую корзину свои снятые носки!
Жизнь шла своим чередом, как во всех благоустроенных семьях научных работников, которых до сих пор привычно именуют интеллигенцией. Принимали гостей, кормили их, развлекали, показывали новые полотна, купленные у местных талантливых Гогенов и Айвазовских. Впрочем, у гостей дома имелся примерно такой же набор картин, разве что кому-то удавалось прямо из мастерской принести в дом подающего надежды Кандинского. Жизнь как жизнь. Утром зарядка, бритье, завтрак из опостылевшей овсяной каши, надевание партикулярного платья и отбытие на службу. Вечером тоже ничего оригинального.
Отмечали защиту аспиранта, у которого Николай был научным руководителем. Супруга не смогла пойти – простудила что-то женское – редкий случай. Ну, натурально, молодежь, надрались, заведующий тосты остроумные говорил, от сотрудниц отбоя не было. Все хотели с ним танцевать. Но не только молодежь присутствовала на банкете. Диссертант привел и родителей, и бабушку. Вполне моложавые люди. Николай так и не понял, с чьей стороны бабушка, да это и не имело значения. Накрутившись с девками в танцах, он решил проявить галантность и пригласил эту самую бабушку на пристойный вальс, который изредка наигрывал ансамбль. Бабушка легко скользила в танце, чувствовалось серьезное воспитание в молодости. И во время неспешного и негромкого танца завязался разговор. Очень интересный разговор.
– Приятный костюм, Виолеттта подобрала?
– О, так вы знаете мою жену!
– Немного знаю. Стерва, как и ее покойная мамаша, вы уж извините старуху за откровенность. Я хорошо знала ее матушку. Какое-то время мы даже были с ней подругами. Короткое. Слыла она железной женщиной.
– Да, я слышал, – подтвердил Николай. – Сам-то ее почти не застал. Думаю, Виолетта немного в нее.
– Да какое там немного! Такая же дура, прости Господи. Вот с замужеством ей повезло. И мать была рада, что дочь за вас выдала. А с папой Виолетты вы знакомы?
– Разве он жив? – изумился Николай.
– Жив, здоров, у него прекрасная семья.
– А я полагал…
– Понимаю, – перебила Николая собеседница. – Для мамы Виолетты это был самый большой удар. Мужику надоело, что жена им командует, он побил ее несколько раз. Помогало, но ненадолго. В конце концов он дал ей пинка под зад и ушел. Она этот факт долго скрывала, хотя все всем было известно.
– И что, Виолетта не поддерживает отношения с отцом?
– А вы ее сами спросите. Я слышала, что она сделала попытку встретиться с папой. Все же самый родной человек. Но вскоре после встречи он обошелся с ней так же, как и с ее мамой. То есть спустил ее с лестницы пинком под зад – она забылась и решила папой покомандовать.
Танец закончился. Николай проводил информированную пожилую даму к ее месту за столом. Перед тем как сесть на свое место, старушка сказала:
– Я вам вот что скажу. Человек вы известный. Она на вас ездит да поучает. Послушайте старуху. Дайте ей как следует по жопе, простите за резкость, станет шелковой. Она хорошо помнит уроки, полученные мамой.
Весь оставшийся вечер Николай был задумчив.
Банкет закончился поздно. Николай тихонько открыл дверь, вошел в темную прихожую, снял сапоги. Из спальни раздался голос жены:
– Николай, поставь сапоги на коврик в прихожей, а то опять наследишь на полу. Как прошел вечер?
– Нормально, – ответил муж и прошел в гостиную на предварительно застеленный диван.
В воскресенье Николай, получив от жены список, направился на рынок. Он покупал, заглядывая в список, сумки наполнялись и заметно тяжелели. Осталось купить творог. Пошел в молочный отдел. Всегда брал творог у одного продавца. Тот был выпивоха, но товар продавал отменного качества. Творог делала его жена, но сама на рынке не появлялась.
– Привет, – сказал Николай, – почем сегодня творожок?
– Храх-аратха, – невнятно ответил мужичок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Но… – Лена не знала, что сказать, – я только недавно спустилась из пентхауса. Я еще была в этом белом халате. Как вы могли меня забыть?!
Лифтер поднял очки на лоб, внимательно осмотрел девушку и сделал непонимающее лицо. Лена растерянно вышла из лифта. И тут ее окликнул лифтер:
– Вы сказали – Джордж?
– Да, – подтвердила Лена.
– Видите ли… – Лифтер сделал паузу и прошептал: – Иногда господин Густав позволяет переночевать в свободном номере отеля своему старинному другу. Его как раз зовут Джордж. Он поставляет в отель молочные продукты с дальней фермы.
ПИНОК ПОД ЗАД
Николай жил, как все семейные люди. Зарплату нес в дом, а потом на семейном совете жена определяла, что и кому купить. Поэтому Николай ходил на свою работу в строгом сером костюме, сорочке и галстуке с голубой полоской. И вся лаборатория, где он был заведующим, не могла представить своего начальника ни в каком другом прикиде. Только серый костюм из плотного материала, обязательно серый, но различных трудноуловимых оттенков. Супруга эти оттенки улавливала безошибочно.
– Сегодня, – говорила она, – у вас там сдача темы. Поэтому надень вот тот костюм глубокого серого цвета.
– Этот? – спрашивал Николай.
– Нет, соседний, – раздраженно отвечала супруга. – Как ты до сих пор не научился разбираться в модных веяниях?
– Вот старая калоша, – шептал про себя Николай, – никак не ухвачу эти модные тенденции.
А ребята в лаборатории одевались любо-дорого. Парни ходили в джинсах и майках, девки – тоже, только из их маек все выпирало наружу и буквально требовало реакции начальства и каких-либо его действий. Но серый костюм, сорочка и галстук. Эх, вот если бы в жаркий летний день он нацепил шорты и майку с безумным английским текстом «Хочу толстушку!». Но об этом даже думать было неловко перед женой.
А обувь, а мебель, ковры, паласы, картины на стенах и сами стены. Все решалось женой на семейном совете. Как-то Николай в гостях у сотрудника лаборатории увидел чудесный стеллаж. Он давно мечтал о таком для своего кабинета. Туда можно было затолкать массу полезных вещей: и фотокамеру, и плейеры, и разные прибамбасы для компьютера – в общем, все, что хранилось на антресолях в прихожей. Жена решительно требовала вынести из кабинета все, что не помещалось в книжных шкафах с плотными стеклянными дверками.
– Сарай! – презрительно восклицала она, увидев в кабинете какой-либо прибор. – Немедленно убери на антресоли. Здесь это только пыль собирает.
При таком ее отношении нечего было и заикаться о покупке открытого стеллажа.
Пыль собирали не только приборы. Нечищеная обувь в коридоре, его штаны, повешенные на спинку стула, спортивный костюм, рубашка. А носки! Боже мой, что приходилось терпеть Николаю, если он не успевал унести в бельевую корзину свои снятые носки!
Жизнь шла своим чередом, как во всех благоустроенных семьях научных работников, которых до сих пор привычно именуют интеллигенцией. Принимали гостей, кормили их, развлекали, показывали новые полотна, купленные у местных талантливых Гогенов и Айвазовских. Впрочем, у гостей дома имелся примерно такой же набор картин, разве что кому-то удавалось прямо из мастерской принести в дом подающего надежды Кандинского. Жизнь как жизнь. Утром зарядка, бритье, завтрак из опостылевшей овсяной каши, надевание партикулярного платья и отбытие на службу. Вечером тоже ничего оригинального.
Отмечали защиту аспиранта, у которого Николай был научным руководителем. Супруга не смогла пойти – простудила что-то женское – редкий случай. Ну, натурально, молодежь, надрались, заведующий тосты остроумные говорил, от сотрудниц отбоя не было. Все хотели с ним танцевать. Но не только молодежь присутствовала на банкете. Диссертант привел и родителей, и бабушку. Вполне моложавые люди. Николай так и не понял, с чьей стороны бабушка, да это и не имело значения. Накрутившись с девками в танцах, он решил проявить галантность и пригласил эту самую бабушку на пристойный вальс, который изредка наигрывал ансамбль. Бабушка легко скользила в танце, чувствовалось серьезное воспитание в молодости. И во время неспешного и негромкого танца завязался разговор. Очень интересный разговор.
– Приятный костюм, Виолеттта подобрала?
– О, так вы знаете мою жену!
– Немного знаю. Стерва, как и ее покойная мамаша, вы уж извините старуху за откровенность. Я хорошо знала ее матушку. Какое-то время мы даже были с ней подругами. Короткое. Слыла она железной женщиной.
– Да, я слышал, – подтвердил Николай. – Сам-то ее почти не застал. Думаю, Виолетта немного в нее.
– Да какое там немного! Такая же дура, прости Господи. Вот с замужеством ей повезло. И мать была рада, что дочь за вас выдала. А с папой Виолетты вы знакомы?
– Разве он жив? – изумился Николай.
– Жив, здоров, у него прекрасная семья.
– А я полагал…
– Понимаю, – перебила Николая собеседница. – Для мамы Виолетты это был самый большой удар. Мужику надоело, что жена им командует, он побил ее несколько раз. Помогало, но ненадолго. В конце концов он дал ей пинка под зад и ушел. Она этот факт долго скрывала, хотя все всем было известно.
– И что, Виолетта не поддерживает отношения с отцом?
– А вы ее сами спросите. Я слышала, что она сделала попытку встретиться с папой. Все же самый родной человек. Но вскоре после встречи он обошелся с ней так же, как и с ее мамой. То есть спустил ее с лестницы пинком под зад – она забылась и решила папой покомандовать.
Танец закончился. Николай проводил информированную пожилую даму к ее месту за столом. Перед тем как сесть на свое место, старушка сказала:
– Я вам вот что скажу. Человек вы известный. Она на вас ездит да поучает. Послушайте старуху. Дайте ей как следует по жопе, простите за резкость, станет шелковой. Она хорошо помнит уроки, полученные мамой.
Весь оставшийся вечер Николай был задумчив.
Банкет закончился поздно. Николай тихонько открыл дверь, вошел в темную прихожую, снял сапоги. Из спальни раздался голос жены:
– Николай, поставь сапоги на коврик в прихожей, а то опять наследишь на полу. Как прошел вечер?
– Нормально, – ответил муж и прошел в гостиную на предварительно застеленный диван.
В воскресенье Николай, получив от жены список, направился на рынок. Он покупал, заглядывая в список, сумки наполнялись и заметно тяжелели. Осталось купить творог. Пошел в молочный отдел. Всегда брал творог у одного продавца. Тот был выпивоха, но товар продавал отменного качества. Творог делала его жена, но сама на рынке не появлялась.
– Привет, – сказал Николай, – почем сегодня творожок?
– Храх-аратха, – невнятно ответил мужичок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78