В борделях мальчиков это был, по-видимому, всеобщий обычай, что доказывает интересная сцена у Лукиана:
«Как только мы подошли к квартире Филебуса, он еще за дверью крикнул громким голосом: «Эй, вы девушки, я купил для услужения вам красивого, сильного парня, урожденного каппа-докийца!» Но те, которых он называл девушками, были проституированные мальчики и помощники по профессии Филебуса. Все они радостно вскрикнули, полагая, что купленный действительно был человек. Но когда они увидали, что раб их был осел, они стали грубо издеваться над стариком. «Ах, милейший, – сказали они со смехом, – ты купил себе на этот раз жениха вместо прислуги? На здоровье тебе! Наплоди только поскорее деточек от этого милого брака!»
Нерон называл своего супруга Спора Сабиной.
Употребительны были прозвища: Приап, Венера, Невеста, Ласточка и многие другие.
Мужчины-метрессы
Во время империи развился обычай заводить мужчин-метресс. По своему значению они не уступали женщинам, а в политическом отношении даже превосходили их – стоит только вспомнить то влиятельное положение, которое занимали некоторые конкубины, как Виниус, Лако, и особенно вольноотпущенник Ицелус у императора Гальбы. Всем этим людям, из которых каждый, по Светонию («Гальба», гл.14), «был велик в известных пороках», повелитель дозволял «безвольно злоупотреблять» собою и предоставлял им громадную власть.
Даже возлюбленные, принадлежавшие к рабскому сословию, часто до такой степени были господами своих богатых любовников, что это позволяет говорить о мазохизме со стороны последних. Этим объясняется, что мужские метрессы нередко приобретали громадные богатства, как, например, Фи-лострогос, бывший проституированный мальчик Лициния Суры, относительно которого философ Эпиктет (ок.50 – ок.140) сказал, что никто не пожелал бы купить блестящую судьбу Филострогоса такой же ценой; или Тримальхио, мальчиком прибывший в Рим, где он с 14 лет был возлюбленным своего господина и затем получил от него состояние сенатора.
Начало многолетней связи между любовником и конку-бином часто знаменовалось настоящей «свадьбой», которая сопровождалась – совершенно как заключение брака между мужчиной и женщиной – торжественными церемониями. Такие свадьбы и венчания между мужчинами не представляли ничего редкого. Ювенал дает следующее описание подробностей такой свадьбы с кинедом:
Гракх четыреста тысяч сестерций в приданое выдал
За трубачом, знать, он на трубе-то играл настоящей;
Подписали контракт, легла новобрачная мужу в объятья.
О патриции, цензора нам, или гадателя нужно?
Неужель, оробев, ты счел бы за большее диво.
Если б теленка жена родила, а ягненка корова?
Галуны и плащ длиннополый с фатой надевает
Тот, кто, тайно неся на ремне святые доспехи,
Под щитом изогнутым потел. О, праотец Рима,
Молви, откуда на пастырей Лация гибель такая,
И такая коснулась, Градив, твоих внуков крапива?
Видишь, замуж идет муж знатный богатством иродом:
Что ж не тряхнешь ты ни шлемом, ни в землю копьем не ударишь,
Ни к отцу не взовешь? Уходи же, покинь же суровый
Округ полей, коль им пренебрег! – «Назавтра мне нужно
С ранним солнцем дело обделать в долине Квирина».
Что же за дело? – «Что спрашивать? Замуж друг мой выходит
И не многих зовет». Вот только бы пожил я: будут,
Будут творить это въявь, захотят оглашать в объявленьях.
Между тем у замужних таких есть большая досада,
Что не могут родить и детьми привязывать мужа.
Но прекрасно, что власти над телом природа желаньям
Не представляет: умрут бездетными.
(Пер.А.Фета)
В основе этого описания лежат действительные факты и события: об императорах Нероне и Гелиогабале сообщают, что они публично венчались со своими проституированными мальчиками и катамитами.
Первый проституированный, с которым Нерон вступил в брак, был некий Пифагор. Тацит сообщает об этом: «Для него самого (Нерона), опозоренного всевозможными деяниями, все равно, были ли они дозволены или нет, не оставалось, по-видимому, больше новых преступлений, которые могли бы его выставить еще в худшем свете, если бы он за несколько дней до того не вступил в формальную супружескую связь с неким Пифагором, одним из развратной толпы, и не отдался бы ему в жены. Императору надели фату, выставлены были приданое, брачная постель, свадебные факелы; все было выставлено напоказ, что даже у женщин скрывает покров ночи».
В то время как в этом необыкновенном браке Нерон функционировал в качестве «жены», он несколько дней спустя венчался в качестве мужа с вольноотпущенником Спором, которого взял себе в «жены» за сходство с любимой им Поппеей Сабиной. С этой целью он велел его оскопить, надеть ему платья императрицы и назвал его «Сабина». Затем свадьба их праздновалась в Греции и сопровождалась торжественными церемониями. Среди поздравлений серьезно высказывались и пожелания, чтобы брак этот благословен был законными детьми!
После того Нерон жил с Пифагором, как с мужем, а со Спором, как с женой. Последнего, между прочим, титуловали «повелительницей», «императрицей», «царицей», и он получил большое приданое. На вопрос, как ему нравятся такие браки, один остроумный философ ответил императору: «Ты хорошо делаешь, что берешь себе таких жен. Жаль, что боги не захотели внушить и твоему отцу такую же страсть к объятиям таких жен».
Наконец, Нерон стал еще «женой» своего секретаря Дорифора, причем он публично вел себя, как невинная девушка. Он велел уплатить Дорифору 1,5 миллиона динарий и удвоил эту сумму, когда Агриппина упрекнула его по этому поводу в мотовстве, со словами: «Я не знал, что так мало подарил ему».
Совершенно феминизированный Гелиогабал в своих браках с проституированными мужчинами всегда играл роль жены, причем она так ему нравилась, что он обещал врачам большое вознаграждение, если они при помощи операции сделают его женщиной! Он избрал себе супруга, велел называть себя женой, повелительницей, Августой; прял шерсть, носил на голове сетку для волос и употреблял румяна и белила.
Первым супругом новой «Августы» был Гиероклес, карийский раб, прежде проституированный мальчик Гордая, отнюдь не мужественная фигура, а кинед с гладким подбородком и светлыми локонами. Он приобрел большую власть над императором, которого часто бил за измену, что, однако, не только не ослабляло, но даже усиливало любовь последнего.
Потом Гелиогабал влюбился в геркулеса-гладиатора Аврелия Цотикуса, по прозвищу Магирус (повар). Когда Аврелий в первый раз приветствовал его как «повелителя и императора», Гелиогабал сказал ему, опустив глаза и выгибая шею, как девушка: «Не называй меня повелитель, я только повелительница».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
«Как только мы подошли к квартире Филебуса, он еще за дверью крикнул громким голосом: «Эй, вы девушки, я купил для услужения вам красивого, сильного парня, урожденного каппа-докийца!» Но те, которых он называл девушками, были проституированные мальчики и помощники по профессии Филебуса. Все они радостно вскрикнули, полагая, что купленный действительно был человек. Но когда они увидали, что раб их был осел, они стали грубо издеваться над стариком. «Ах, милейший, – сказали они со смехом, – ты купил себе на этот раз жениха вместо прислуги? На здоровье тебе! Наплоди только поскорее деточек от этого милого брака!»
Нерон называл своего супруга Спора Сабиной.
Употребительны были прозвища: Приап, Венера, Невеста, Ласточка и многие другие.
Мужчины-метрессы
Во время империи развился обычай заводить мужчин-метресс. По своему значению они не уступали женщинам, а в политическом отношении даже превосходили их – стоит только вспомнить то влиятельное положение, которое занимали некоторые конкубины, как Виниус, Лако, и особенно вольноотпущенник Ицелус у императора Гальбы. Всем этим людям, из которых каждый, по Светонию («Гальба», гл.14), «был велик в известных пороках», повелитель дозволял «безвольно злоупотреблять» собою и предоставлял им громадную власть.
Даже возлюбленные, принадлежавшие к рабскому сословию, часто до такой степени были господами своих богатых любовников, что это позволяет говорить о мазохизме со стороны последних. Этим объясняется, что мужские метрессы нередко приобретали громадные богатства, как, например, Фи-лострогос, бывший проституированный мальчик Лициния Суры, относительно которого философ Эпиктет (ок.50 – ок.140) сказал, что никто не пожелал бы купить блестящую судьбу Филострогоса такой же ценой; или Тримальхио, мальчиком прибывший в Рим, где он с 14 лет был возлюбленным своего господина и затем получил от него состояние сенатора.
Начало многолетней связи между любовником и конку-бином часто знаменовалось настоящей «свадьбой», которая сопровождалась – совершенно как заключение брака между мужчиной и женщиной – торжественными церемониями. Такие свадьбы и венчания между мужчинами не представляли ничего редкого. Ювенал дает следующее описание подробностей такой свадьбы с кинедом:
Гракх четыреста тысяч сестерций в приданое выдал
За трубачом, знать, он на трубе-то играл настоящей;
Подписали контракт, легла новобрачная мужу в объятья.
О патриции, цензора нам, или гадателя нужно?
Неужель, оробев, ты счел бы за большее диво.
Если б теленка жена родила, а ягненка корова?
Галуны и плащ длиннополый с фатой надевает
Тот, кто, тайно неся на ремне святые доспехи,
Под щитом изогнутым потел. О, праотец Рима,
Молви, откуда на пастырей Лация гибель такая,
И такая коснулась, Градив, твоих внуков крапива?
Видишь, замуж идет муж знатный богатством иродом:
Что ж не тряхнешь ты ни шлемом, ни в землю копьем не ударишь,
Ни к отцу не взовешь? Уходи же, покинь же суровый
Округ полей, коль им пренебрег! – «Назавтра мне нужно
С ранним солнцем дело обделать в долине Квирина».
Что же за дело? – «Что спрашивать? Замуж друг мой выходит
И не многих зовет». Вот только бы пожил я: будут,
Будут творить это въявь, захотят оглашать в объявленьях.
Между тем у замужних таких есть большая досада,
Что не могут родить и детьми привязывать мужа.
Но прекрасно, что власти над телом природа желаньям
Не представляет: умрут бездетными.
(Пер.А.Фета)
В основе этого описания лежат действительные факты и события: об императорах Нероне и Гелиогабале сообщают, что они публично венчались со своими проституированными мальчиками и катамитами.
Первый проституированный, с которым Нерон вступил в брак, был некий Пифагор. Тацит сообщает об этом: «Для него самого (Нерона), опозоренного всевозможными деяниями, все равно, были ли они дозволены или нет, не оставалось, по-видимому, больше новых преступлений, которые могли бы его выставить еще в худшем свете, если бы он за несколько дней до того не вступил в формальную супружескую связь с неким Пифагором, одним из развратной толпы, и не отдался бы ему в жены. Императору надели фату, выставлены были приданое, брачная постель, свадебные факелы; все было выставлено напоказ, что даже у женщин скрывает покров ночи».
В то время как в этом необыкновенном браке Нерон функционировал в качестве «жены», он несколько дней спустя венчался в качестве мужа с вольноотпущенником Спором, которого взял себе в «жены» за сходство с любимой им Поппеей Сабиной. С этой целью он велел его оскопить, надеть ему платья императрицы и назвал его «Сабина». Затем свадьба их праздновалась в Греции и сопровождалась торжественными церемониями. Среди поздравлений серьезно высказывались и пожелания, чтобы брак этот благословен был законными детьми!
После того Нерон жил с Пифагором, как с мужем, а со Спором, как с женой. Последнего, между прочим, титуловали «повелительницей», «императрицей», «царицей», и он получил большое приданое. На вопрос, как ему нравятся такие браки, один остроумный философ ответил императору: «Ты хорошо делаешь, что берешь себе таких жен. Жаль, что боги не захотели внушить и твоему отцу такую же страсть к объятиям таких жен».
Наконец, Нерон стал еще «женой» своего секретаря Дорифора, причем он публично вел себя, как невинная девушка. Он велел уплатить Дорифору 1,5 миллиона динарий и удвоил эту сумму, когда Агриппина упрекнула его по этому поводу в мотовстве, со словами: «Я не знал, что так мало подарил ему».
Совершенно феминизированный Гелиогабал в своих браках с проституированными мужчинами всегда играл роль жены, причем она так ему нравилась, что он обещал врачам большое вознаграждение, если они при помощи операции сделают его женщиной! Он избрал себе супруга, велел называть себя женой, повелительницей, Августой; прял шерсть, носил на голове сетку для волос и употреблял румяна и белила.
Первым супругом новой «Августы» был Гиероклес, карийский раб, прежде проституированный мальчик Гордая, отнюдь не мужественная фигура, а кинед с гладким подбородком и светлыми локонами. Он приобрел большую власть над императором, которого часто бил за измену, что, однако, не только не ослабляло, но даже усиливало любовь последнего.
Потом Гелиогабал влюбился в геркулеса-гладиатора Аврелия Цотикуса, по прозвищу Магирус (повар). Когда Аврелий в первый раз приветствовал его как «повелителя и императора», Гелиогабал сказал ему, опустив глаза и выгибая шею, как девушка: «Не называй меня повелитель, я только повелительница».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103