Над серой, засыпанной прахом равниной летит
птица. Навсегда улетает от погибшего гнезда.
Люди, спешившие к пункту записи, смущенно отводили взгляд и ускоряли
шаги.

Если судить по старым, снимкам, небо у Ласточки было густо-синим, без
малейшей примеси какого-нибудь другого цвета. Оно и теперь оставалось
таким же, разве что самая малость зелени капнула в синеву. Но заметить это
мог бы только очень опытный глаз.
Трава на лугу поднималась сплошной стеной, узкая тропинка словно
прорезала ее. Упругие головки тимофеевки, метелки овсяницы и мятлика,
солнечные глаза ромашек, купы колокольчиков поднимались, почти на метр, и
только огненные фонтаны иван-чая царили над ними, привлекая к себе яркой
окраской.
Луг представлялся лесом, тем более, что у подножия сильной травы
кудрявилась какая-то травяная мелочь. Но ее видно, только если присесть на
корточки, а тогда трава и тебя спрячет с головой, и можно воображать что
угодно.
Марунька сидела на корточках, тимофеевка и ромашки склонялись над
ней. А прямо впереди торчал нескладный разлапистый кустик звездки, одного
из немногих растений Ласточки, сумевших выжить в новых условиях. На одной
из боковых веточек плавно покачивался цветок. Заходящие друг за друга
лепестки, с тыльной стороны зеленые, изнутри были бледно-розовыми, а на
розовом фоне в беспорядке располагались мелкие ярко-красные пятна.
Марунька водила перед цветком пальчиком, а он медленно поворачивался,
пытаясь уклониться от прикосновения.
- Оп! - воскликнула Марунька и ловко дотронулась до пушистого
пестика. Цветок моментально захлопнулся, плотно сжал лепестки, обратился в
зеленый шарик, сидящий на конце ветки.
Марунька подождала, потом наклонилась вперед и, прикрыв рот ладошкой,
быстро зашептала:

Аленький цветочек,
Открывай глазочек,
Полюбуйся на меня:
Я не трогаю тебя!

Зеленый комок дрогнул, и перед девочкой раскрылась чашечка цветка,
словно спрыснутая изнутри алыми каплями.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13