— издевалась Сара после целого потока самых мрачных предсказаний относительно судьбы, ожидающей и ее, Сару, и ее детей без тех четырех с половиной долларов, которые еженедельно платила Саксон. — Не знаю, что сказала бы твоя мать, если бы она дожила до того, что ты свяжешься с таким типом, как этот Билл Роберте. Билл! Она никогда бы не вышла за человека, которого зовут Билл, она была слишком деликатно воспитана. Одно могу сказать, тебе придется распроститься и с шелковыми чулками и с тремя парами туфель. Скоро ты будешь бога благодарить, что у тебя на ногах старые гетры да бумажные чулки по двадцать пять центов за две пары.
— О!.. Я уверена, что у Билли хватит средств купить мне любые башмаки, — возразила Саксон, гордо откинув голову.
— Ты не знаешь, что говоришь… — Сара злорадно захохотала. — Вот подожди, пойдут ребята… а они родятся гораздо быстрее, чем растет заработная плата.
— Но мы вовсе не собираемся иметь детей… то есть пока. Во всяком случае не раньше, чем выплатим долг за мебель.
— Вот какие вы теперь умные стали! В мое время девушки были поскромнее и понятия не имели о таких неприличностях.
— Это насчет детей? — спросила Саксон с лукавой усмешкой.
— Да, насчет детей.
— В первый раз слышу, что дети — неприличность. А у тебя, Сара, их пять. Значит, как неприлично ты себя вела! Мы с Биллом решили вести себя скромнее. У нас будут только мальчик и девочка.
Том чуть не подавился от смеха, но, чтобы не подливать масла в огонь, спрятал лицо за чашкой с кофе. Сара на минуту опешила оттого, что ее оружие обратилось против нее самой, но она была в этих делах стреляный воробей и не замедлила повести нападение с другой стороны:
— А почему это вам так вдруг загорелось устраивать свадьбу? Очень подозрительно, очень… До чего вы, молодые девушки, дойдете! Срам! Ни стыда, ни совести! И все — от этих ваших воскресных танцулек да праздников. Нынче молодые женщины стали прямо как животные. Такой распущенности я никогда еще не видела.
Саксон была вне себя от гнева, но, пока Сара продолжала обличать современные нравы. Том ухитрился многозначительно подмигнуть сестре, знаками умоляя ее не сердиться и сохранить мир.
— Ничего, сестренка, — утешал он Саксон, когда они остались одни.
— С Сарой спорить бесполезно. А Билл Роберте парень хороший. Я о нем много слышал. Ты вполне можешь гордиться таким мужем. И наверняка будешь с ним счастлива. — Его голос вдруг сорвался, лицо стало сразу старым и очень усталым. Он продолжал с тревогой: — Только не бери пример с Сары. Не пили его. Что бы ни случилось, не пили. Не читай ему постоянно нравоучений. Дай и ему иногда высказать свой взгляд. Ведь у мужчин тоже есть здравый смысл, даже если Сара этого не признает. И все-таки она меня любит, хотя этого, может быть, и не заметно. А ты должна любить мужа не только про себя, но так, чтобы твою любовь он видел и чувствовал. И он сделает все, что ты захочешь. Пусть иной раз поступит по-своему, — тогда, поверь мне, он и тебе даст больше воли. А главное, люби его и считайся с его мнением, — ведь он же в конце концов не дурак. И жизнь пойдет у вас отлично. Сара все заставляет меня делать из-под палки, а ведь от меня молено этого же добиться лаской.
— Обещаю тебе. Том, я буду делать все, как ты говоришь, — сказала Саксон, улыбаясь сквозь слезы и тронутая сочувствием брата. — Но я прежде всего буду стремиться к другому: я буду стараться, чтобы Билли любил меня и не переставал любить. Тогда не нужны будут и все эти хитрости. Понимаешь? Он сделает то, что я пожелаю, просто из любви ко мне.
— Правильно надумала, сестренка! Держись этого, и вам будет хорошо.
Когда через некоторое время Саксон надела шляпу и отправилась в прачечную, оказалось, что брат поджидает ее за углом.
— Слушай, Саксон, — начал он торопливо и вместе с тем запинаясь, — то, что я сказал насчет Сары… знаешь… ты не подумай чего плохого или что я несправедлив к ней… Она женщина честная, верная. И ведь, право, жизнь у нее очень нелегкая. Я скорее откушу себе язык, чем скажу про нее плохое. У всякого свое. Проклятая бедность — вот в чем дело. Верно?
— Ты всегда так хорошо относился ко мне. Том.
Я этого никогда не забуду. И я знаю, у Сары, несмотря на все, самые лучшие намерения.
— Я не смогу сделать тебе никакого свадебного подарка, — сказал Том виноватым тоном, — Сара и слышать не хочет. Она говорит, — когда мы женились, мои родственники нам тоже ничего не подарили. Но все-таки у меня для тебя есть сюрприз. И ты ни за что не угадаешь, какой.
Саксон посмотрела на него вопросительно.
— Когда ты сказала, что выходишь замуж, мне сразу же пришла одна мысль. Я написал брату Джорджу и попросил его прислать эту вещь для тебя. И он ее прислал. Я ничего тебе не говорил, потому что боялся, не продал ли он ее. Серебряные шпоры он действительно продал — должно быть, деньги были нужны. А эту вещь я просил его выслать мне на мастерскую, чтобы не раздражать Сару, и вчера вечером потихоньку принес ее и спрятал в дровяном сарае.
— Наверно, что-нибудь принадлежавшее отцу? Да? Правда? Скажи скорее, что?
— Его сабля.
— Та, которую он брал с собой, когда ездил на чалом коне? Ах, Том! Ты не мог мне сделать лучшего подарка! Идем обратно. Я хочу сейчас же ее видеть. Пройдем потихоньку с черного хода. Сара в кухне стирает и раньше чем через час белье развешивать не будет.
— Я говорил с Сарой насчет того, чтобы отдать тебе старый материнский комод, — шептал Том, пробираясь с Саксон по узкому проулку между домами, — но она встала на дыбы и заявила, что Дэзи была не только твоей, но и моей матерью, хоть у нас и разные отцы, что комод этот всегда принадлежал ее роду, а не семейству капитана Кита, и что, значит, он мой, а раз он мой, так она…
— Не беспокойся, — возразила Саксон. — Вчера вечером она мне продала его. Сара ждала меня и была очень возбуждена.
— Странно. Она сердилась на меня весь день после того, как я заговорил с ней об этом. Сколько ты ей отдала за него?
— Шесть долларов.
— Грабеж! Разве он стоит этих денег? — возмутился Том. — Он очень старый и с одного боку треснул!
— Я бы дала и десять. Я не знаю, что бы дала за него, Том. Ведь он мамин, ты же знаешь. Я помню, как он стоял у нее в комнате, когда она еще была жива.
В сарае Том достал спрятанное в дровах сокровище и развернул бумагу, в которую оно было завернуто. Перед ними оказалась ржавая зазубренная тяжелая сабля старинного образца, какую обычно носили кавалерийские офицеры в Гражданскую войну. Она висела на изъеденном молью поясе из плотного малинового шелка, украшенном тяжелыми шелковыми кистями. Саксон в нетерпении почти вырвала ее у брата, вынула из ножен и приложилась к холодной стали губами.
Наступил последний день ее работы в прачечной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— О!.. Я уверена, что у Билли хватит средств купить мне любые башмаки, — возразила Саксон, гордо откинув голову.
— Ты не знаешь, что говоришь… — Сара злорадно захохотала. — Вот подожди, пойдут ребята… а они родятся гораздо быстрее, чем растет заработная плата.
— Но мы вовсе не собираемся иметь детей… то есть пока. Во всяком случае не раньше, чем выплатим долг за мебель.
— Вот какие вы теперь умные стали! В мое время девушки были поскромнее и понятия не имели о таких неприличностях.
— Это насчет детей? — спросила Саксон с лукавой усмешкой.
— Да, насчет детей.
— В первый раз слышу, что дети — неприличность. А у тебя, Сара, их пять. Значит, как неприлично ты себя вела! Мы с Биллом решили вести себя скромнее. У нас будут только мальчик и девочка.
Том чуть не подавился от смеха, но, чтобы не подливать масла в огонь, спрятал лицо за чашкой с кофе. Сара на минуту опешила оттого, что ее оружие обратилось против нее самой, но она была в этих делах стреляный воробей и не замедлила повести нападение с другой стороны:
— А почему это вам так вдруг загорелось устраивать свадьбу? Очень подозрительно, очень… До чего вы, молодые девушки, дойдете! Срам! Ни стыда, ни совести! И все — от этих ваших воскресных танцулек да праздников. Нынче молодые женщины стали прямо как животные. Такой распущенности я никогда еще не видела.
Саксон была вне себя от гнева, но, пока Сара продолжала обличать современные нравы. Том ухитрился многозначительно подмигнуть сестре, знаками умоляя ее не сердиться и сохранить мир.
— Ничего, сестренка, — утешал он Саксон, когда они остались одни.
— С Сарой спорить бесполезно. А Билл Роберте парень хороший. Я о нем много слышал. Ты вполне можешь гордиться таким мужем. И наверняка будешь с ним счастлива. — Его голос вдруг сорвался, лицо стало сразу старым и очень усталым. Он продолжал с тревогой: — Только не бери пример с Сары. Не пили его. Что бы ни случилось, не пили. Не читай ему постоянно нравоучений. Дай и ему иногда высказать свой взгляд. Ведь у мужчин тоже есть здравый смысл, даже если Сара этого не признает. И все-таки она меня любит, хотя этого, может быть, и не заметно. А ты должна любить мужа не только про себя, но так, чтобы твою любовь он видел и чувствовал. И он сделает все, что ты захочешь. Пусть иной раз поступит по-своему, — тогда, поверь мне, он и тебе даст больше воли. А главное, люби его и считайся с его мнением, — ведь он же в конце концов не дурак. И жизнь пойдет у вас отлично. Сара все заставляет меня делать из-под палки, а ведь от меня молено этого же добиться лаской.
— Обещаю тебе. Том, я буду делать все, как ты говоришь, — сказала Саксон, улыбаясь сквозь слезы и тронутая сочувствием брата. — Но я прежде всего буду стремиться к другому: я буду стараться, чтобы Билли любил меня и не переставал любить. Тогда не нужны будут и все эти хитрости. Понимаешь? Он сделает то, что я пожелаю, просто из любви ко мне.
— Правильно надумала, сестренка! Держись этого, и вам будет хорошо.
Когда через некоторое время Саксон надела шляпу и отправилась в прачечную, оказалось, что брат поджидает ее за углом.
— Слушай, Саксон, — начал он торопливо и вместе с тем запинаясь, — то, что я сказал насчет Сары… знаешь… ты не подумай чего плохого или что я несправедлив к ней… Она женщина честная, верная. И ведь, право, жизнь у нее очень нелегкая. Я скорее откушу себе язык, чем скажу про нее плохое. У всякого свое. Проклятая бедность — вот в чем дело. Верно?
— Ты всегда так хорошо относился ко мне. Том.
Я этого никогда не забуду. И я знаю, у Сары, несмотря на все, самые лучшие намерения.
— Я не смогу сделать тебе никакого свадебного подарка, — сказал Том виноватым тоном, — Сара и слышать не хочет. Она говорит, — когда мы женились, мои родственники нам тоже ничего не подарили. Но все-таки у меня для тебя есть сюрприз. И ты ни за что не угадаешь, какой.
Саксон посмотрела на него вопросительно.
— Когда ты сказала, что выходишь замуж, мне сразу же пришла одна мысль. Я написал брату Джорджу и попросил его прислать эту вещь для тебя. И он ее прислал. Я ничего тебе не говорил, потому что боялся, не продал ли он ее. Серебряные шпоры он действительно продал — должно быть, деньги были нужны. А эту вещь я просил его выслать мне на мастерскую, чтобы не раздражать Сару, и вчера вечером потихоньку принес ее и спрятал в дровяном сарае.
— Наверно, что-нибудь принадлежавшее отцу? Да? Правда? Скажи скорее, что?
— Его сабля.
— Та, которую он брал с собой, когда ездил на чалом коне? Ах, Том! Ты не мог мне сделать лучшего подарка! Идем обратно. Я хочу сейчас же ее видеть. Пройдем потихоньку с черного хода. Сара в кухне стирает и раньше чем через час белье развешивать не будет.
— Я говорил с Сарой насчет того, чтобы отдать тебе старый материнский комод, — шептал Том, пробираясь с Саксон по узкому проулку между домами, — но она встала на дыбы и заявила, что Дэзи была не только твоей, но и моей матерью, хоть у нас и разные отцы, что комод этот всегда принадлежал ее роду, а не семейству капитана Кита, и что, значит, он мой, а раз он мой, так она…
— Не беспокойся, — возразила Саксон. — Вчера вечером она мне продала его. Сара ждала меня и была очень возбуждена.
— Странно. Она сердилась на меня весь день после того, как я заговорил с ней об этом. Сколько ты ей отдала за него?
— Шесть долларов.
— Грабеж! Разве он стоит этих денег? — возмутился Том. — Он очень старый и с одного боку треснул!
— Я бы дала и десять. Я не знаю, что бы дала за него, Том. Ведь он мамин, ты же знаешь. Я помню, как он стоял у нее в комнате, когда она еще была жива.
В сарае Том достал спрятанное в дровах сокровище и развернул бумагу, в которую оно было завернуто. Перед ними оказалась ржавая зазубренная тяжелая сабля старинного образца, какую обычно носили кавалерийские офицеры в Гражданскую войну. Она висела на изъеденном молью поясе из плотного малинового шелка, украшенном тяжелыми шелковыми кистями. Саксон в нетерпении почти вырвала ее у брата, вынула из ножен и приложилась к холодной стали губами.
Наступил последний день ее работы в прачечной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140