— шепнула Саксон.
— Конечно, чувствую. А хвост у нее какой! Самый настоящий. Уверен, что она им бьет по вожжам, когда что-нибудь не по ней; я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что ее зовут «Железный Хвост».
Пробежала собака. Свинья испугалась, коротким смешным галопом стала удирать вместе со своим потомством, и все они, преследуемые собакой, скрылись. Из дома вышла молодая девушка, за спиной ее висела широкая шляпа, передник был полон зерна, которое она принялась бросать сбежавшейся к ней птице. Откуда-то сверху слетели голуби и смешались с курами. Собака вернулась и бродила незамеченная среди всех этих представителей пернатого царства, она виляла хвостом и улыбалась девушке. А позади, высунувшись из-за ограды, лошадь сонно махала хвостом и кивала головой.
Во двор вошел молодой человек, и воспитанная на кинематографе публика сразу поняла, в чем тут дело. Но Саксон не интересовала любовная сцена, страстные мольбы юноши и робкое сопротивление девушки,
— ее взгляд то и дело возвращался к цыплятам, к кружевной тени деревьев, к нагретой солнцем стене сарая и к сонной лошади, неустанно махавшей хвостом.
Саксон теснее прижалась к Биллу и, продев руку под его локоть, сжала его пальцы.
— О Билли, — вздохнула она. — Я, кажется, чувствовала бы себя на седьмом небе. — И когда фильм кончился, она сказала: — У нас много времени до начала представления! Останемся и посмотрим еще раз эту картину.
Они опять просмотрели всю программу, и когда на экране появилась ферма, Саксон глядела на нее с возрастающим волнением. Теперь она заметила новые подробности. Она увидела раскинувшиеся за фермой поля, волнистую линию холмов на горизонте и небо в светлых барашках. Она уже выделяла несколько кур из общей массы, особенно одну — озабоченную старую наседку, которая больше всех негодовала на свинью, расталкивавшую кур своим рылом. Эта наседка яростно клевала поросят и набрасывалась на зерно, которое дождем сыпалось сверху. Саксон смотрела на холмы за полями, на небо: все здесь дышало простором, привольем и довольством. Слезы выступили у нее на глазах, и она беззвучно заплакала от переполнявшей ее радости.
— Я знаю, как отучить такую лошадь, если она вздумает хлестнуть меня своим хвостом, — прошептал Билл.
— А я знаю, куда мы направимся, когда уедем из Окленда, — объявила она.
— Куда же?
— Да вот туда…
Он посмотрел на нее и последовал за ее взглядом, устремленным на экран.
— О!.. — сказал он и задумчиво прибавил: — А почему бы и нет?
— Билли, ты согласен? Ее губы дрожали от волнения, голос не повиновался ей, она шептала что-то невнятное.
— Ну конечно, — сказал он: в этот день он был щедр, как король. — Ты получишь все, что захочешь. Я буду из кожи лезть… Меня самого всегда тянуло в деревню. Знаешь, я видел, как таких вот лошадей отдавали за полцены… а отучить их от дурных повадок я сумею.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Было еще рано, когда Билл и Саксон возвращались домой и вышли из трамвая на углу Седьмой и Пайн-стрит. Они вместе сделали покупки и расстались. Саксон пошла домой готовить ужин, а Билл отправился навестить своих ребят-возчиков, бастовавших весь месяц, пока он сидел в тюрьме.
— Будь осторожен. Билли, — крикнула она ему вслед.
— Не бойся, — отвечал он, обернувшись к ней через плечо.
Ее сердце забилось от его улыбки. Это была прежняя улыбка Билла, чистая, полная любви. Эту любовь ей хотелось бы видеть на его лице всегда, и за нее Саксон, умудренная личным опытом и опытом Мерседес, готова была бороться всеми доступными женщине средствами. Радостная мысль об этом промелькнула у нее в голове, и она с горделивой усмешкой вспомнила обо всех нарядных вещицах, лежавших дома в ящиках комода.
Спустя три четверти часа ужин был готов, и Саксон только ждала, когда раздадутся шаги Билла на лестнице, чтобы положить приготовленные бараньи котлеты на горячую сковороду. Калитка скрипнула, захлопнулась, но вместо шагов Билла она услыхала странное, беспорядочное шарканье многих ног. Она кинулась к двери. Перед ней стоял Билл, но совершенно не похожий на того Билла, с которым она только что рассталась на улице. Он был без шляпы, ее держал в руках какой-то мальчик. Лицо Билла было только что вымыто, вернее — залито водой, плечи и рубашка совсем мокрые, влажные светлые волосы потемнели от сочившейся крови и прилипли ко лбу, руки неподвижно висели вдоль тела. Но лицо было спокойно, и он даже усмехался.
— Ничего, все в порядке, — успокоил он Саксон. — На этот раз мне не повезло. Маленько пощипали, ну да мы еще покажем себя. — Он осторожно переступил через порог. — Входите, ребята. Все мы болваны.
За ним вошли в комнату мальчик с шляпой, Бэд Стродзерс, еще один возчик, которого она знала, и двое незнакомцев. Это были рослые, кряжистые парни. Они виновато поглядывали на Саксон, словно боялись ее.
— Все в порядке, Саксон, — снова начал Билл, но Бэд прервал его:
— Первым делом надо уложить его в постель и разрезать на нем одежду. У него обе руки сломаны, а вот и молодцы, которые обработали его.
Он указал на незнакомых парней, те смущенно переминались с ноги на ногу с весьма виноватым видом.
Билл сел на кровать, Саксон держала лампу, а Бэд и незнакомцы разрезали и сняли с него куртку, рубашку и нижнюю рубаху.
— Не захотел пойти на приемный пункт, — обратился Бэд к Саксон.
— Ни за что на свете, — отозвался Билл. — Я послал за доктором Гентли. Он будет здесь сию минуту. Вот эти две руки — мое единственное достояние. Они мне честно служили, и я должен отплатить им той же монетой. Не позволю я студентам учиться на них.
— Но как же это случилось? — спросила Саксон, переводя взгляд с Билла на незнакомцев; ее сбивали с толку дружелюбные чувства, которые все они явно питали друг к другу.
— Они ни в чем не виноваты, — торопливо вмешался Билл. — Тут произошла ошибка. Это возчики из Фриско, они пришли оттуда, чтобы помочь нам, — их много сейчас в Окленде.
При этих словах возчики слегка приободрились и кивнули.
— Правильно, миссис… — хрипло пробасил один из них. — Ошибка вышла… Ну, словом, черт попутал!
— А главное — выпили… — усмехнулся Билл.
Саксон не только не волновалась — она словно ждала этого. Это должно было случиться. Ничего другого от Окленда и ждать нельзя — еще одна неприятность ко всем тем, которые он уже причинил ей и ее близким; кроме того, увечья Билла не были особенно опасными. Переломы рук и рана на голове заживут. Она принесла стулья и всех усадила.
— Теперь расскажите, как это произошло, — спокойно повторила она.
— Я не возьму в толк, зачем эти парни переломали моему мужу руки, а потом привели его домой и сидят тут, словно они его лучшие друзья.
— Вы совершенно правы, — заверил Бэд Стродзерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Конечно, чувствую. А хвост у нее какой! Самый настоящий. Уверен, что она им бьет по вожжам, когда что-нибудь не по ней; я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что ее зовут «Железный Хвост».
Пробежала собака. Свинья испугалась, коротким смешным галопом стала удирать вместе со своим потомством, и все они, преследуемые собакой, скрылись. Из дома вышла молодая девушка, за спиной ее висела широкая шляпа, передник был полон зерна, которое она принялась бросать сбежавшейся к ней птице. Откуда-то сверху слетели голуби и смешались с курами. Собака вернулась и бродила незамеченная среди всех этих представителей пернатого царства, она виляла хвостом и улыбалась девушке. А позади, высунувшись из-за ограды, лошадь сонно махала хвостом и кивала головой.
Во двор вошел молодой человек, и воспитанная на кинематографе публика сразу поняла, в чем тут дело. Но Саксон не интересовала любовная сцена, страстные мольбы юноши и робкое сопротивление девушки,
— ее взгляд то и дело возвращался к цыплятам, к кружевной тени деревьев, к нагретой солнцем стене сарая и к сонной лошади, неустанно махавшей хвостом.
Саксон теснее прижалась к Биллу и, продев руку под его локоть, сжала его пальцы.
— О Билли, — вздохнула она. — Я, кажется, чувствовала бы себя на седьмом небе. — И когда фильм кончился, она сказала: — У нас много времени до начала представления! Останемся и посмотрим еще раз эту картину.
Они опять просмотрели всю программу, и когда на экране появилась ферма, Саксон глядела на нее с возрастающим волнением. Теперь она заметила новые подробности. Она увидела раскинувшиеся за фермой поля, волнистую линию холмов на горизонте и небо в светлых барашках. Она уже выделяла несколько кур из общей массы, особенно одну — озабоченную старую наседку, которая больше всех негодовала на свинью, расталкивавшую кур своим рылом. Эта наседка яростно клевала поросят и набрасывалась на зерно, которое дождем сыпалось сверху. Саксон смотрела на холмы за полями, на небо: все здесь дышало простором, привольем и довольством. Слезы выступили у нее на глазах, и она беззвучно заплакала от переполнявшей ее радости.
— Я знаю, как отучить такую лошадь, если она вздумает хлестнуть меня своим хвостом, — прошептал Билл.
— А я знаю, куда мы направимся, когда уедем из Окленда, — объявила она.
— Куда же?
— Да вот туда…
Он посмотрел на нее и последовал за ее взглядом, устремленным на экран.
— О!.. — сказал он и задумчиво прибавил: — А почему бы и нет?
— Билли, ты согласен? Ее губы дрожали от волнения, голос не повиновался ей, она шептала что-то невнятное.
— Ну конечно, — сказал он: в этот день он был щедр, как король. — Ты получишь все, что захочешь. Я буду из кожи лезть… Меня самого всегда тянуло в деревню. Знаешь, я видел, как таких вот лошадей отдавали за полцены… а отучить их от дурных повадок я сумею.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Было еще рано, когда Билл и Саксон возвращались домой и вышли из трамвая на углу Седьмой и Пайн-стрит. Они вместе сделали покупки и расстались. Саксон пошла домой готовить ужин, а Билл отправился навестить своих ребят-возчиков, бастовавших весь месяц, пока он сидел в тюрьме.
— Будь осторожен. Билли, — крикнула она ему вслед.
— Не бойся, — отвечал он, обернувшись к ней через плечо.
Ее сердце забилось от его улыбки. Это была прежняя улыбка Билла, чистая, полная любви. Эту любовь ей хотелось бы видеть на его лице всегда, и за нее Саксон, умудренная личным опытом и опытом Мерседес, готова была бороться всеми доступными женщине средствами. Радостная мысль об этом промелькнула у нее в голове, и она с горделивой усмешкой вспомнила обо всех нарядных вещицах, лежавших дома в ящиках комода.
Спустя три четверти часа ужин был готов, и Саксон только ждала, когда раздадутся шаги Билла на лестнице, чтобы положить приготовленные бараньи котлеты на горячую сковороду. Калитка скрипнула, захлопнулась, но вместо шагов Билла она услыхала странное, беспорядочное шарканье многих ног. Она кинулась к двери. Перед ней стоял Билл, но совершенно не похожий на того Билла, с которым она только что рассталась на улице. Он был без шляпы, ее держал в руках какой-то мальчик. Лицо Билла было только что вымыто, вернее — залито водой, плечи и рубашка совсем мокрые, влажные светлые волосы потемнели от сочившейся крови и прилипли ко лбу, руки неподвижно висели вдоль тела. Но лицо было спокойно, и он даже усмехался.
— Ничего, все в порядке, — успокоил он Саксон. — На этот раз мне не повезло. Маленько пощипали, ну да мы еще покажем себя. — Он осторожно переступил через порог. — Входите, ребята. Все мы болваны.
За ним вошли в комнату мальчик с шляпой, Бэд Стродзерс, еще один возчик, которого она знала, и двое незнакомцев. Это были рослые, кряжистые парни. Они виновато поглядывали на Саксон, словно боялись ее.
— Все в порядке, Саксон, — снова начал Билл, но Бэд прервал его:
— Первым делом надо уложить его в постель и разрезать на нем одежду. У него обе руки сломаны, а вот и молодцы, которые обработали его.
Он указал на незнакомых парней, те смущенно переминались с ноги на ногу с весьма виноватым видом.
Билл сел на кровать, Саксон держала лампу, а Бэд и незнакомцы разрезали и сняли с него куртку, рубашку и нижнюю рубаху.
— Не захотел пойти на приемный пункт, — обратился Бэд к Саксон.
— Ни за что на свете, — отозвался Билл. — Я послал за доктором Гентли. Он будет здесь сию минуту. Вот эти две руки — мое единственное достояние. Они мне честно служили, и я должен отплатить им той же монетой. Не позволю я студентам учиться на них.
— Но как же это случилось? — спросила Саксон, переводя взгляд с Билла на незнакомцев; ее сбивали с толку дружелюбные чувства, которые все они явно питали друг к другу.
— Они ни в чем не виноваты, — торопливо вмешался Билл. — Тут произошла ошибка. Это возчики из Фриско, они пришли оттуда, чтобы помочь нам, — их много сейчас в Окленде.
При этих словах возчики слегка приободрились и кивнули.
— Правильно, миссис… — хрипло пробасил один из них. — Ошибка вышла… Ну, словом, черт попутал!
— А главное — выпили… — усмехнулся Билл.
Саксон не только не волновалась — она словно ждала этого. Это должно было случиться. Ничего другого от Окленда и ждать нельзя — еще одна неприятность ко всем тем, которые он уже причинил ей и ее близким; кроме того, увечья Билла не были особенно опасными. Переломы рук и рана на голове заживут. Она принесла стулья и всех усадила.
— Теперь расскажите, как это произошло, — спокойно повторила она.
— Я не возьму в толк, зачем эти парни переломали моему мужу руки, а потом привели его домой и сидят тут, словно они его лучшие друзья.
— Вы совершенно правы, — заверил Бэд Стродзерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140