— Я считаю, что м-р Стоддард сделал ошибку. Было гораздо правильней требовать не переделки здания, а полного уничтожения.
Адвокат облегченно вздохнул.
— Обзвоните вашу точку зрения, мисс Франкон.
— Она ничем не отличается от предыдущих свидетелей, г-н судья.
— Значит, вы согласны с их показаниями?
— Полностью. Я могу повторить слова м-ра Тухи: «Этот Храм является угрозой всем нам». Могу ли я сказать, как я их понимаю?
— Безусловно.
— Говард Роурк построил храм Человеческому Духу. Человек кажется ему существом гордым, чистым, мудрым и бесстрашным. Он считает его существом героическим. И этому героическому в человеке он и построил свой Храм. Храм — это место, где человек должен испытывать душевный трепет. Роурк считает, что этот трепет должен исходить из осознания человеком своей безгрешности, правдивости, порядочности, отсутствия у него чувства вины, способности стоять обнаженным при дневном свете и не стыдиться своего красивого сильного тела. Роурк думает, что этот трепет означает радость, а радость дана человеку от рождения. Он считал, что здание, построенное для человека — это священное место. Вот что думал Роурк о человеке и о духовном трепете. Но Элсворс Тухи думает иначе. Он считает, что храм — это символ человеческой ненависти. Он сказал, что суть духовного трепета в том, чтобы бояться, падать на колени и ползти. Элсворс Тухи сказал, что высшим проявлением человеческого сознания является понимание своей ничтожности и мольба о прощении. Чтобы иметь право войти в этот храм, человек должен встать на колени и целовать священные плиты пола. Элсворс Тухи — гуманист! Он любит человека!
— Мисс Фракон, мы, в сущности, обсуждаем здесь не Элсворса Тухи…
— Я не осуждаю Элсворса Тухи. Я осуждаю Говарда Роурка. Говорят, что здание должно соответствовать месту, на котором оно стоит. В какой стране построил Говард Роурк свой храм? Для кого? Посмотрите вокруг! Какая гробница станет святой от того, что в ней положат прах м-ра Стоддарда? Холькомба? Китинга? Элсворс Тухи прав. Этот храм — действительно святотатство, хотя не в том смысле, в каком он имел это в виду. Я думаю, м-р Тухи понимает это. Когда вы видите, что человек мечет бисер перед свиньями, не получая за это даже отбивной, вас возмущают не неблагодарные свиньи. Вас возмущает человек, который так мало ценит свой бисер.
— Мисс Франкон, мне кажется, что вы несколько отклонились…
— Дайте говорить свидетелю, — вдруг заявил судья. Ему уже давно наскучила эта говорильня, и ему нравилась фигура Доминики. Кроме того, он чувствовал, что назревает скандал.
— Ваша честь, возникают некоторые сомнения. В чью пользу вы даете показания? — спросил адвокат.
— Конечно, в пользу м-ра Стоддарда. Я называю причины, по которым м-р Стоддард должен выиграть это дело. Я поклялась говорить только правду.
— Продолжайте.
— Все свидетели говорили правду. Но не всю. Я хочу дополнить то, что они упустили из виду. Они говорили об угрозе. Они были правы. Храм Стоддарда — угроза во многих смыслах этого слова. Если бы его оставили в таком виде, в каком он есть, никто не имел бы права посмотреть в зеркало. А это очень жестоко но отношению к людям. Просите людей о чем хотите — просите их достичь богатства, славы, любви, ненависти, самопожертвования. Но не требуйте от него чувства собственного достоинства. Они возненавидят вас за это. Ну что ж, им виднее. У них есть на то свои причины. Они, конечно, не скажут, что ненавидят вас. Они скажут, что это вы их ненавидите. Это почти одно и то же. Какой же смысл приносить себя в жертву невозможному? Какой смысл строить здание для мира, который не существует?…
Храм Стоддарда должен быть разрушен. Но не для того, чтобы спасти от него людей, а для того, чтобы спасти его от них. Однако, какая разница? М-р Стоддард выйграет дело. Но у меня есть одно возражения по поводу того, что здесь происходит. Давайте разрушим храм, но не будем притворяться, что совершаем акт правосудия. Давайте признаем, что мы — кроты, и нам не под силу взобраться на горную вершину. Я прекрасно понимаю, что в настоящий момент мои усилия так же тщетны, как и Говарда Роурка. Это и есть мой Храм Стоддарда — мой первый и последний.
Стоддард выиграл процесс. Роурк должен был оплатить стоимость переделки храма. Он не стал обжаловать решение суда. Стоддард заявил, что храм будет переделан в Дом Стоддарда для умственно отсталых детей.
Доминика настаивала, чтобы её выступление было полностью напечатало в «Знамени», в противном случае угрожая своим уходом.
Алва Скаррет очень ценил её как журналистку, но он не решался сделать этого. Он дал каблограмму Вайнэнду, который в это время плавал на своей яхте где-то в Тихом океане. Через несколько часов он получил ответ: "УВОЛЬ СТЕРВУ. ГВ."
Это был приказ, не допускавший альтернативы даже в том случае, если бы Доминика уступила. Он был очень огорчен. Он не мог примиряться с мыслью, что должен уволить Доминику.
Тухи получил дешифрованную каблограмму через мальчика, которому он когда-то помог устроиться на работу. Положив её в карман, он пошел в кабинет Доминики. После суда он еще не видел её. Доминика опустошала ящики своего стола.
— Здравствуй, — сказал Тухи. — Что это ты делаешь?
— Готовлюсь к разговору со Скарретом: он скажет, должна ли я уйти.
— Хочешь поговорить о процессе?
— Нет.
— А я хочу. Согласно правилам вежливости я должен признаться, что тебе удалось доказать то, что не удавалось никому. А именно — что я был неправ. — Он говорил необычным для себя тоном, очень холодно. — Я не ожидал от тебя такого подлого трюка. Хотя у тебя хватило сообразительности признать, что твои действия были тщетными. Ты определила свою позицию. И мою. В память об этом я хочу сделать тебе подарок.
С этими словами он положил каблограмму на стол.
Доминика прочла её и стояла, держа её в руках.
— Теперь тебе не удастся представить свой уход как жертву в честь своего героя. Помня о том, что придаешь такое большое значение тому, чтобы не быть побитой другими, я решил, что ты получишь особое удовольствие от этой каблограммы.
Доминика сложила каблограмму и положила в сумку.
— Спасибо, Элсворс.
Тухи учтиво поклонился и вышел.
С каблограммой в руках Доминика вошла к Скаррету:
— Доминика, поверь, я ничего не мог сделать. Я ужасно огорчен. А откуда ты это взяла?
— Неважно. Но тебе я её не отдам. Я сохраню её. И не надо огорчаться, — что бы ты не сделал мне — или ему — не может быть хуже, чем то, что я сделаю сама. Ты думаешь, что я не вынесу Храма Стоддарда. Подожди, и ты увидишь, что я еще не то могу вынести.
— Кто? — ахнул Китинг.
— Мисс Доминика Франкон, — повторила горничная.
Оттолкнув её, Китинг бросился в прихожую. Ему казалось невероятным видеть Доминику здесь, в его квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19