Флора поспешно кивнула:
– Жду с нетерпением.
– Я тоже.
От нее не ускользнул его намек и то, что он с трудом подавил смех. Она прекрасно представляла, что замыслил горец, но его планам было не суждено осуществиться.
– Кстати, – заметила Флора небрежно. – Я пригласила принять участие в уроке твоих сестер.
Уголок его рта чуть приподнялся.
– Боишься остаться наедине со мной, да?
Флора выпрямилась.
– Конечно, нет. Просто я подумала, что этим юным особам будет приятно провести день на воздухе подальше от замка. – Флора помолчала. – Возможно, Аллан присоединится к нам, – невинно заметила она.
Лахлан смотрел на нее прищурившись, явно догадываясь о ее намерениях.
– Ты обещал пересмотреть свое отношение к Мэри и ее чувствам, не так ли?
– Обещал.
– И?..
Лахлан покачал головой:
– Сожалею, но мое решение остается неизменным.
Флора не смогла скрыть разочарование.
– Понимаю. Я тоже сожалею.
Ей действительно было жаль, что Лахлан все еще не понимал элементарную вещь: его сестре следовало предоставить право выбора, если он хотел ее счастья.
– А как насчет тебя, Флора? Ты передумала?
– Как ты можешь говорить о нашем браке в то время, когда твоя сестра так несчастна? Ты принуждаешь ее к браку, которого она не хочет.
Лахлан молчал. Позиция Флоры была ему достаточно ясна. Она бы ни за что не вышла замуж за человека, столь мало думающего о желаниях сестры: это слишком напоминало то, что случилось с ее матерью.
Взгляд горца едва заметно посуровел, но Флора научилась распознавать даже мелкие изменения в выражении его лица, которые ничего бы для нее не значили несколько недель назад.
– Я ее не принуждаю. Мэри понимает, что мы все обязаны приносить жертвы ради блага клана. Вот только тебе это не ясно.
«Странно, – подумала Флора, – разве брак имеет что-либо общее с жертвами? По крайней мере Лахлану следовало бы спросить мнение Мэри: готова ли она принять такое извращенное чувство долга».
– Я бы на таких условиях ни за что не вышла замуж.
Лахлан нахмурился.
– Речь не о тебе, а о Мэри. Это не твоя борьба, а ты воспринимаешь все как свой личный крестовый поход.
– Ты не прав. – Флора энергично покачала головой. – Нельзя лишать Мэри шанса на счастье. Я надеялась, что ты поймешь.
– Но дело здесь не только в чувствах…
– Да? А ты говорил…
– Я обещал подумать и сделал это.
– Но…
– Не пытайся манипулировать мной.
– А тебе не кажется, что все обстоит как раз наоборот? – спросила Флора, намекая на то, что это он ее соблазнил.
На лице Лахлана появилось странное выражение, и не впервые Флора подумала, что за этим кроется что-то, ей неизвестное.
– Скажи, почему ты привез меня сюда?
Лахлан смутился:
– Чтобы получить свой замок, который захватил твой брат.
– И для этого необходимо жениться на мне?
Взгляд горца внезапно потух.
– Мне показалось, что это хорошая мысль.
Все инстинкты Флоры проснулись, и она отважно продолжила допрос:
– Почему?
Лахлан пожал плечами:
– Причин много.
– Например?
Ее настойчивость раздражала горца, и это раздражение становилось все более очевидным: его губы сжались, вокруг рта образовались резкие линии.
– Что ты хочешь услышать от меня, Флора? Я знаю твое отношение к браку: ты боишься стать брачной наградой и поэтому…
– Постой! – Флора решительно тряхнула головой. – Я задала вопрос.
– Но ты красива, богата, у тебя связи с могущественными людьми и… – Лахлан жестом указал на ее амулет: – У тебя есть символ, означающий для моего народа конец восьмидесятилетнего проклятия. Я был бы глупцом, если бы не хотел жениться на тебе.
Флора вздрогнула. Она просила сказать правду, и он ее сказал, но тогда почему эта правда оказалась для нее такой мучительной?
Должно быть, горец ощутил ее боль, вызванную его признанием, и потому в следующую минуту она оказалась в его объятиях.
– Все сказанное вовсе не означает, что я не могу желать тебя всем сердцем.
Флора кивнула: она не сомневалась, что Лахлан говорит правду.
– А других причин нет?
Лахлан пожал плечами.
Почему она постоянно подталкивает его? Неужели нельзя оставить все как есть? Конечно, когда-нибудь он расскажет ей правду, но это время еще не наступило.
Внезапно у Лахлана возникло ощущение, что его разрывают на части, вынуждают сделать выбор между двумя далеко не лучшими возможностями. Он мог рассказать Флоре о своей сделке с Аргайлом, рискнуть жизнью брата и судьбой клана или солгать и рассказать ей, что у него не было иной причины желать жениться, кроме той, о которой он ей уже сообщил.
Сейчас Флора колеблется, мечется между желанием покориться ему и страхом повторить судьбу матери. Если бы он рассказал ей все, это только подтвердило бы обоснованность ее страхов. Разве в этом есть хоть какой-то смысл? Она неравнодушна к нему, а он нуждается в помощи Аргайла и должен сделать все, чтобы получить ее, – разве этого не достаточно?
Возможно, осадив замок, он смог бы получить его обратно, но какой ценой? Клан и так уже потерял слишком много людей, а война только еще сильнее разгневала бы короля, желавшего покончить с феодальными распрями.
Но был еще брат, заключенный в замок Блекнесс, «Замок Тьмы», – неприступную твердыню короля.
Ему никогда не добиться освобождения брата без помощи влиятельного Аргайла.
Сейчас, в итоге столкновения всех этих противоречивых обстоятельств, создалась невыносимая ситуация и с ней необходимо было покончить как можно скорее.
Ожидая ответа горца, Флора не сводила с него настороженных глаз.
– Почему ты пытаешься отрицать значение того, что произошло между нами? – спросил он с гневом. – Неужели ты настолько обеспокоена тем, как прожила жизнь твоя мать, что сама предпочитаешь закончить ее в одиночестве?
Флора отпрянула, будто он ее ударил.
– Конечно, нет. Похоже, ты меня совсем не понимаешь…
Она попыталась отвернуться, но Лахлан схватил ее и развернул лицом к себе; его тело напряглось от гнева и желания.
– Детка, ты напугана – так напугана, что не решаешься рисковать и отвергаешь каждого, кто к тебе приближается. Вся твоя жизнь – это отклик на судьбу матери, будто вы одно и то же и тебе предстоит прожить ее жизнь. Ты даже не способна понять, кто желает тебе зла, а кто добра…
На щеках Флоры вспыхнули алые пятна.
– Как ты смеешь! У тебя нет права…
– Нет? Напрасно ты так думаешь. В ту минуту, как ты мне отдалась, я заслужил это право. Неужели я могу преследовать какую-нибудь цель, кроме заботы о нас обоих? И какая разница, как это осуществится?
Лахлан сознавал, что пытается убедить себя почти в такой же мере, как и ее, а значит, оказывается в опасной близости к истине.
– Для меня это важно, – с вызовом ответила Флора, и глаза ее сверкнули. Она одновременно казалась такой гордой и такой уязвимой, что Лахлану захотелось заключить ее в объятия и поцелуем прогнать ее страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Жду с нетерпением.
– Я тоже.
От нее не ускользнул его намек и то, что он с трудом подавил смех. Она прекрасно представляла, что замыслил горец, но его планам было не суждено осуществиться.
– Кстати, – заметила Флора небрежно. – Я пригласила принять участие в уроке твоих сестер.
Уголок его рта чуть приподнялся.
– Боишься остаться наедине со мной, да?
Флора выпрямилась.
– Конечно, нет. Просто я подумала, что этим юным особам будет приятно провести день на воздухе подальше от замка. – Флора помолчала. – Возможно, Аллан присоединится к нам, – невинно заметила она.
Лахлан смотрел на нее прищурившись, явно догадываясь о ее намерениях.
– Ты обещал пересмотреть свое отношение к Мэри и ее чувствам, не так ли?
– Обещал.
– И?..
Лахлан покачал головой:
– Сожалею, но мое решение остается неизменным.
Флора не смогла скрыть разочарование.
– Понимаю. Я тоже сожалею.
Ей действительно было жаль, что Лахлан все еще не понимал элементарную вещь: его сестре следовало предоставить право выбора, если он хотел ее счастья.
– А как насчет тебя, Флора? Ты передумала?
– Как ты можешь говорить о нашем браке в то время, когда твоя сестра так несчастна? Ты принуждаешь ее к браку, которого она не хочет.
Лахлан молчал. Позиция Флоры была ему достаточно ясна. Она бы ни за что не вышла замуж за человека, столь мало думающего о желаниях сестры: это слишком напоминало то, что случилось с ее матерью.
Взгляд горца едва заметно посуровел, но Флора научилась распознавать даже мелкие изменения в выражении его лица, которые ничего бы для нее не значили несколько недель назад.
– Я ее не принуждаю. Мэри понимает, что мы все обязаны приносить жертвы ради блага клана. Вот только тебе это не ясно.
«Странно, – подумала Флора, – разве брак имеет что-либо общее с жертвами? По крайней мере Лахлану следовало бы спросить мнение Мэри: готова ли она принять такое извращенное чувство долга».
– Я бы на таких условиях ни за что не вышла замуж.
Лахлан нахмурился.
– Речь не о тебе, а о Мэри. Это не твоя борьба, а ты воспринимаешь все как свой личный крестовый поход.
– Ты не прав. – Флора энергично покачала головой. – Нельзя лишать Мэри шанса на счастье. Я надеялась, что ты поймешь.
– Но дело здесь не только в чувствах…
– Да? А ты говорил…
– Я обещал подумать и сделал это.
– Но…
– Не пытайся манипулировать мной.
– А тебе не кажется, что все обстоит как раз наоборот? – спросила Флора, намекая на то, что это он ее соблазнил.
На лице Лахлана появилось странное выражение, и не впервые Флора подумала, что за этим кроется что-то, ей неизвестное.
– Скажи, почему ты привез меня сюда?
Лахлан смутился:
– Чтобы получить свой замок, который захватил твой брат.
– И для этого необходимо жениться на мне?
Взгляд горца внезапно потух.
– Мне показалось, что это хорошая мысль.
Все инстинкты Флоры проснулись, и она отважно продолжила допрос:
– Почему?
Лахлан пожал плечами:
– Причин много.
– Например?
Ее настойчивость раздражала горца, и это раздражение становилось все более очевидным: его губы сжались, вокруг рта образовались резкие линии.
– Что ты хочешь услышать от меня, Флора? Я знаю твое отношение к браку: ты боишься стать брачной наградой и поэтому…
– Постой! – Флора решительно тряхнула головой. – Я задала вопрос.
– Но ты красива, богата, у тебя связи с могущественными людьми и… – Лахлан жестом указал на ее амулет: – У тебя есть символ, означающий для моего народа конец восьмидесятилетнего проклятия. Я был бы глупцом, если бы не хотел жениться на тебе.
Флора вздрогнула. Она просила сказать правду, и он ее сказал, но тогда почему эта правда оказалась для нее такой мучительной?
Должно быть, горец ощутил ее боль, вызванную его признанием, и потому в следующую минуту она оказалась в его объятиях.
– Все сказанное вовсе не означает, что я не могу желать тебя всем сердцем.
Флора кивнула: она не сомневалась, что Лахлан говорит правду.
– А других причин нет?
Лахлан пожал плечами.
Почему она постоянно подталкивает его? Неужели нельзя оставить все как есть? Конечно, когда-нибудь он расскажет ей правду, но это время еще не наступило.
Внезапно у Лахлана возникло ощущение, что его разрывают на части, вынуждают сделать выбор между двумя далеко не лучшими возможностями. Он мог рассказать Флоре о своей сделке с Аргайлом, рискнуть жизнью брата и судьбой клана или солгать и рассказать ей, что у него не было иной причины желать жениться, кроме той, о которой он ей уже сообщил.
Сейчас Флора колеблется, мечется между желанием покориться ему и страхом повторить судьбу матери. Если бы он рассказал ей все, это только подтвердило бы обоснованность ее страхов. Разве в этом есть хоть какой-то смысл? Она неравнодушна к нему, а он нуждается в помощи Аргайла и должен сделать все, чтобы получить ее, – разве этого не достаточно?
Возможно, осадив замок, он смог бы получить его обратно, но какой ценой? Клан и так уже потерял слишком много людей, а война только еще сильнее разгневала бы короля, желавшего покончить с феодальными распрями.
Но был еще брат, заключенный в замок Блекнесс, «Замок Тьмы», – неприступную твердыню короля.
Ему никогда не добиться освобождения брата без помощи влиятельного Аргайла.
Сейчас, в итоге столкновения всех этих противоречивых обстоятельств, создалась невыносимая ситуация и с ней необходимо было покончить как можно скорее.
Ожидая ответа горца, Флора не сводила с него настороженных глаз.
– Почему ты пытаешься отрицать значение того, что произошло между нами? – спросил он с гневом. – Неужели ты настолько обеспокоена тем, как прожила жизнь твоя мать, что сама предпочитаешь закончить ее в одиночестве?
Флора отпрянула, будто он ее ударил.
– Конечно, нет. Похоже, ты меня совсем не понимаешь…
Она попыталась отвернуться, но Лахлан схватил ее и развернул лицом к себе; его тело напряглось от гнева и желания.
– Детка, ты напугана – так напугана, что не решаешься рисковать и отвергаешь каждого, кто к тебе приближается. Вся твоя жизнь – это отклик на судьбу матери, будто вы одно и то же и тебе предстоит прожить ее жизнь. Ты даже не способна понять, кто желает тебе зла, а кто добра…
На щеках Флоры вспыхнули алые пятна.
– Как ты смеешь! У тебя нет права…
– Нет? Напрасно ты так думаешь. В ту минуту, как ты мне отдалась, я заслужил это право. Неужели я могу преследовать какую-нибудь цель, кроме заботы о нас обоих? И какая разница, как это осуществится?
Лахлан сознавал, что пытается убедить себя почти в такой же мере, как и ее, а значит, оказывается в опасной близости к истине.
– Для меня это важно, – с вызовом ответила Флора, и глаза ее сверкнули. Она одновременно казалась такой гордой и такой уязвимой, что Лахлану захотелось заключить ее в объятия и поцелуем прогнать ее страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65