Там он бывает реже всего. После бала и той памятной встречи с Вербеной герцог там еще ни разу не был. Дювалон улыбнулся своим грязным мыслишкам.
Герцог уселся в кресло, скрестил ноги и стал смотреть на вазу. Она ему явно не нравилась, и зачем только он потратился на нее?! Эта древность пугала его, и он даже сам не знал почему.
Дювалон скорее чувствовал, нежели понимал, что его привычная, выверенная, хорошо организованная жизнь разваливается на куски. С летнего бала все пошло наперекосяк. Виновным во всех своих проблемах он, невзирая на всю нелогичность своего выбора, считал Ройала Браннигана. С тех пор как американец появился в Пристани, все изменилось к худшему. Единственное, что утешало Дювалона, так это надежда, что Бранниган разорится как плантатор, а герцог будет тут как тут, чтобы выкупить у него землю.
И все же сердце у герцога было неспокойно, уж слишком много было неотложных проблем, которые нужно срочно решать. Несколько негров заболели малярией, когда рубили лес на болотах. Доктор Прадо как мог пытался предотвратить эпидемию, но если еще хоть один раб заразится, то герцогу улыбалась перспектива покупки новых рабов, а может быть – об этом он боялся даже думать, – придется нанимать ирландских эмигрантов, каждый из которых обойдется ему по доллару за день. Мало того, его сын, его Филипп, тоже жаловался на здоровье. Черт возьми, он же говорил этому идиоту, чтобы не совался к неграм. Правда, сын уверял его, что не бывал в рабских бараках с ночи бала.
Да еще Анриетта продолжала бунтовать против него. Она даже не поинтересовалась здоровьем сына, когда тот не смог спуститься к ужину. Все шепчется с Алисой по углам. Наверняка поддерживает ее по поводу Гадобера. А эти сцены, которые закатывает ему дочь с завидным постоянством?! Ведь обычно это он, герцог Дювалон, давал разнос своим домочадцам, но еще никто никогда не отвечал ему. А сейчас? Что сейчас? Мир катится к чертям! Он не мог объяснить поведение своей дочери. Любая на ее месте была бы рада такому жениху, как Жильбер. Но Алиса не просто отказывалась признать себя обрученной с Гадобером-младшим, но еще и взбесилась, когда узнала, что герцог переводит Блеза из домашних рабов на плантацию. Филипп рассказал ему, что видел этого мулата возле веранды утром после бала. Чертов ниггер наверняка подглядывал за белыми женщинами. Разве можно верить рабам?! А уж тем более таким смазливым подонкам, как Блез, особенно когда дело касается белых женщин.
Герцог бросил взгляд на вазу. Она не вызывала в нем никаких чувств, кроме ощущения, что он обладает чем-то дорогим. А может, это просто жара так действовала на него? Зной окутывал его с ног до головы, и, несмотря на то, что он менял одежду несколько раз в день, он все равно, не переставая, потел, что вызывало раздражения на коже.
Герцог заметил Алису, которая шла по веранде. Он позвал ее, но девушка не откликнулась, словно не слышала его. Дювалон поднялся и открыл дверь.
– Алиса! – резко воскликнул он. – Ты что, не слышишь, что я тебя зову? – Он заметил, что она оделась в его самое нелюбимое платье специально, чтобы позлить отца. – Прекрати отворачиваться от меня, я же твой отец, в конце концов! Я желаю тебе только добра.
Алиса развернулась, глядя на отца исподлобья. Прядь каштановых волос упала ей на глаза. Она не стала отвечать.
– Ты не посмеешь противиться моей воле. Блез останется на полях. Я не позволю, чтобы всякий черномазый подглядывал за моими гостями. Я уж не говорю о белых женщинах!
– О каких белых женщинах ты говоришь, отец?! – воскликнула Алиса с негодованием. – Я надеюсь, не о шлюхе по имени Вербена Шевро?
Не веря своим ушам, герцог уставился на дочь. Но в ее глазах он увидел лишь твердую уверенность и несгибаемую волю.
– Да как ты смеешь!
– Да ладно, папа, можно подумать, ты не знаешь? Она же пыталась затащить Блеза в постель в прошлом году, когда надралась до чертиков.
– Это он тебе рассказал? Я его выпорю за то, что рассказывает всякую грязь.
– Грязь? Да это твоя Вербена – грязь! Единственный способ остановить ее – это связать ей ноги вместе.
Дювалон не знал, что ответить, он был попросту шокирован.
– Ты где так научилась разговаривать?
– На твоих балах, папа, – нагло ответила Алиса. Страшная догадка озарила герцога.
– Алиса, а что, если Блез подглядывал за тобой?
– Что за глупости, – холодно ответила его дочь. – Блез уже рассказал тебе, что произошло. Он прибирался во дворе, заметил на веранде грязные бокалы и поднялся, чтобы подобрать их.
– Но Филипп не видел там никаких бокалов.
– Филипп ни черта не видел в то утро. – Алиса развернулась и собралась уходить, но отец схватил ее за руку.
– Куда это ты уходишь? Я еще не закончил говорить с тобой.
– Я послушаю, когда тебе будет что сказать.
Герцог отвесил дочери оплеуху. Она вырвалась от него, и он тут же попытался загладить вину.
– Ой, Алиса, прости, я не…
– Что ты не хотел? Это же так типично для тебя. Если ты не можешь заставить кого-то сделать то, что тебе нужно, ты используешь силу, не так ли? Только не думай, что ты можешь заставить меня, как ты делал это с мамой всю вашу совместную жизнь! Ты же запугал ее до смерти. А что ты сделал с сыном? Он алкоголик и садист, и виноват в этом ты.
– Ты выйдешь за Гадобера, – упрямо сказал герцог, хотя на сей раз в его словах уже не было такой уверенности.
– Да ну? А что ты сделаешь, если я откажусь? Привяжешь к шесту и прикажешь выпороть? Сколько ударов ты мне дашь, папочка? Десять? Двадцать? Или, может быть, пятьдесят, чтобы уж наверняка? Ты не заставишь меня делать то, что мне претит. Единственное, чего ты добьешься, так это заставишь меня ненавидеть тебя все больше и больше.
– Вымыть бы тебе рот с мылом. Кто научил тебя так разговаривать?
– Ты, папочка, ты был идеальным учителем.
Алиса ушла, обдав отца волной ненависти. А герцог вернулся в гостиную, не в силах совладать со своим бешенством. Он увидел вазу посреди комнаты, схватил медный подсвечник и швырнул в китайскую реликвию. Ваза разлетелась вдребезги, но Дювалону не стало легче.
* * *
Алиса вытерла слезы. Она взбежала по ступеням и постучалась в комнату матери. Не дожидаясь ответа, она вошла внутрь. Анриетта стояла на коленях перед иконами и молилась.
– Мама, никакие святые не решат нашу проблему, неужели ты не понимаешь. Мы сами должны все делать! – Она подошла к матери и взяла ее под руки. – Вставай, вставай с колен, мама. Мне нужна твоя помощь.
– Но что я могу сделать для тебя, Алиса?
– Для начала оторвись от своих нарисованных святых и вернись в реальность. Перестань вести себя так, словно ты живешь в сказке. Ты прекрасно знаешь, что папа взял тебя в жены только из-за твоего приданого. И поэтому он так сильно тебя не любит, и поэтому ты расплачиваешься с ним всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Герцог уселся в кресло, скрестил ноги и стал смотреть на вазу. Она ему явно не нравилась, и зачем только он потратился на нее?! Эта древность пугала его, и он даже сам не знал почему.
Дювалон скорее чувствовал, нежели понимал, что его привычная, выверенная, хорошо организованная жизнь разваливается на куски. С летнего бала все пошло наперекосяк. Виновным во всех своих проблемах он, невзирая на всю нелогичность своего выбора, считал Ройала Браннигана. С тех пор как американец появился в Пристани, все изменилось к худшему. Единственное, что утешало Дювалона, так это надежда, что Бранниган разорится как плантатор, а герцог будет тут как тут, чтобы выкупить у него землю.
И все же сердце у герцога было неспокойно, уж слишком много было неотложных проблем, которые нужно срочно решать. Несколько негров заболели малярией, когда рубили лес на болотах. Доктор Прадо как мог пытался предотвратить эпидемию, но если еще хоть один раб заразится, то герцогу улыбалась перспектива покупки новых рабов, а может быть – об этом он боялся даже думать, – придется нанимать ирландских эмигрантов, каждый из которых обойдется ему по доллару за день. Мало того, его сын, его Филипп, тоже жаловался на здоровье. Черт возьми, он же говорил этому идиоту, чтобы не совался к неграм. Правда, сын уверял его, что не бывал в рабских бараках с ночи бала.
Да еще Анриетта продолжала бунтовать против него. Она даже не поинтересовалась здоровьем сына, когда тот не смог спуститься к ужину. Все шепчется с Алисой по углам. Наверняка поддерживает ее по поводу Гадобера. А эти сцены, которые закатывает ему дочь с завидным постоянством?! Ведь обычно это он, герцог Дювалон, давал разнос своим домочадцам, но еще никто никогда не отвечал ему. А сейчас? Что сейчас? Мир катится к чертям! Он не мог объяснить поведение своей дочери. Любая на ее месте была бы рада такому жениху, как Жильбер. Но Алиса не просто отказывалась признать себя обрученной с Гадобером-младшим, но еще и взбесилась, когда узнала, что герцог переводит Блеза из домашних рабов на плантацию. Филипп рассказал ему, что видел этого мулата возле веранды утром после бала. Чертов ниггер наверняка подглядывал за белыми женщинами. Разве можно верить рабам?! А уж тем более таким смазливым подонкам, как Блез, особенно когда дело касается белых женщин.
Герцог бросил взгляд на вазу. Она не вызывала в нем никаких чувств, кроме ощущения, что он обладает чем-то дорогим. А может, это просто жара так действовала на него? Зной окутывал его с ног до головы, и, несмотря на то, что он менял одежду несколько раз в день, он все равно, не переставая, потел, что вызывало раздражения на коже.
Герцог заметил Алису, которая шла по веранде. Он позвал ее, но девушка не откликнулась, словно не слышала его. Дювалон поднялся и открыл дверь.
– Алиса! – резко воскликнул он. – Ты что, не слышишь, что я тебя зову? – Он заметил, что она оделась в его самое нелюбимое платье специально, чтобы позлить отца. – Прекрати отворачиваться от меня, я же твой отец, в конце концов! Я желаю тебе только добра.
Алиса развернулась, глядя на отца исподлобья. Прядь каштановых волос упала ей на глаза. Она не стала отвечать.
– Ты не посмеешь противиться моей воле. Блез останется на полях. Я не позволю, чтобы всякий черномазый подглядывал за моими гостями. Я уж не говорю о белых женщинах!
– О каких белых женщинах ты говоришь, отец?! – воскликнула Алиса с негодованием. – Я надеюсь, не о шлюхе по имени Вербена Шевро?
Не веря своим ушам, герцог уставился на дочь. Но в ее глазах он увидел лишь твердую уверенность и несгибаемую волю.
– Да как ты смеешь!
– Да ладно, папа, можно подумать, ты не знаешь? Она же пыталась затащить Блеза в постель в прошлом году, когда надралась до чертиков.
– Это он тебе рассказал? Я его выпорю за то, что рассказывает всякую грязь.
– Грязь? Да это твоя Вербена – грязь! Единственный способ остановить ее – это связать ей ноги вместе.
Дювалон не знал, что ответить, он был попросту шокирован.
– Ты где так научилась разговаривать?
– На твоих балах, папа, – нагло ответила Алиса. Страшная догадка озарила герцога.
– Алиса, а что, если Блез подглядывал за тобой?
– Что за глупости, – холодно ответила его дочь. – Блез уже рассказал тебе, что произошло. Он прибирался во дворе, заметил на веранде грязные бокалы и поднялся, чтобы подобрать их.
– Но Филипп не видел там никаких бокалов.
– Филипп ни черта не видел в то утро. – Алиса развернулась и собралась уходить, но отец схватил ее за руку.
– Куда это ты уходишь? Я еще не закончил говорить с тобой.
– Я послушаю, когда тебе будет что сказать.
Герцог отвесил дочери оплеуху. Она вырвалась от него, и он тут же попытался загладить вину.
– Ой, Алиса, прости, я не…
– Что ты не хотел? Это же так типично для тебя. Если ты не можешь заставить кого-то сделать то, что тебе нужно, ты используешь силу, не так ли? Только не думай, что ты можешь заставить меня, как ты делал это с мамой всю вашу совместную жизнь! Ты же запугал ее до смерти. А что ты сделал с сыном? Он алкоголик и садист, и виноват в этом ты.
– Ты выйдешь за Гадобера, – упрямо сказал герцог, хотя на сей раз в его словах уже не было такой уверенности.
– Да ну? А что ты сделаешь, если я откажусь? Привяжешь к шесту и прикажешь выпороть? Сколько ударов ты мне дашь, папочка? Десять? Двадцать? Или, может быть, пятьдесят, чтобы уж наверняка? Ты не заставишь меня делать то, что мне претит. Единственное, чего ты добьешься, так это заставишь меня ненавидеть тебя все больше и больше.
– Вымыть бы тебе рот с мылом. Кто научил тебя так разговаривать?
– Ты, папочка, ты был идеальным учителем.
Алиса ушла, обдав отца волной ненависти. А герцог вернулся в гостиную, не в силах совладать со своим бешенством. Он увидел вазу посреди комнаты, схватил медный подсвечник и швырнул в китайскую реликвию. Ваза разлетелась вдребезги, но Дювалону не стало легче.
* * *
Алиса вытерла слезы. Она взбежала по ступеням и постучалась в комнату матери. Не дожидаясь ответа, она вошла внутрь. Анриетта стояла на коленях перед иконами и молилась.
– Мама, никакие святые не решат нашу проблему, неужели ты не понимаешь. Мы сами должны все делать! – Она подошла к матери и взяла ее под руки. – Вставай, вставай с колен, мама. Мне нужна твоя помощь.
– Но что я могу сделать для тебя, Алиса?
– Для начала оторвись от своих нарисованных святых и вернись в реальность. Перестань вести себя так, словно ты живешь в сказке. Ты прекрасно знаешь, что папа взял тебя в жены только из-за твоего приданого. И поэтому он так сильно тебя не любит, и поэтому ты расплачиваешься с ним всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93