– А мы поедем в больницу и подождем.
– Мы? – Тэффи взглянула на протянутую ей руку. – Вы хотите, чтобы я тоже поехала?
– Я наблюдал за тобой, пока ее увозили, – произнес он, и она поняла, что это означало «да». – Тебе ведь не все равно, что с ней произойдет?
– Она милая, – подтвердила Тэффи, – я бы хотела, чтобы она поскорее поправилась.
– К людям, о которых заботишься, быстро привязываешься. – Поль открыл дверь и пропустил Тэффи вперед. – В постель, – бросил он Нику, потянувшемуся за ними и маячившему в дверях.
– Но я… Но ты…
– Спокойной ночи.
И Поль тихо, но твердо закрыл дверь. Тэффи ожидала, что Ник снова распахнет ее, как сделала бы она сама, но ошиблась. Она спросила, не лучше ли будет пойти по лестнице, но Поль ответил, что это займет больше времени. А дверь все оставалась закрытой. Не отворилась она и тогда, когда приехал лифт и Поль втолкнул Тэффи внутрь.
Потом ее впечатления снова слились в одно. Улицы, освещенные бледной луной и желтыми фонарями; теплый воздух, поднимающийся с тротуаров; темная глянцевая машина, где Тэффи погрузилась в огромное сиденье, от которого приятно пахло кожей. А потом Поль дотронулся до ее платья, и она затаила дыхание, но оказалось, он всего лишь хотел удостовериться, что не прищемил подол дверцей машины. И еще на одно мгновение ее сердце перестало биться – когда он сел за руль и наклонился к ней, тронув за плечо, но оказалось, он только хотел проверить, не перекрутился ли ремень безопасности.
Нельзя позволить себе поддаться этой истоме, вызванной его прикосновениями, стыдно чувствовать наслаждение, когда бедная Клодия так больна, подумала Тэффи и попыталась расслабиться и просто смотреть на мелькающие огни. Просто вдыхать запах кожаной обивки, смешивающийся с ароматом дикого тимьяна, просто прижаться щекой к откуда-то вдруг взявшейся подушке, которая почему-то напоминала костюм Поля…
– Что? – Она проснулась от света, ударившего ей в лицо.
– Я говорю: приехали.
– К-куда? Что?.. Кто?.. – Наконец она все вспомнила и приложила ладонь к щеке, хранившей тепло его плеча. – Не надо было позволять мне…
Он молча вышел из машины и обогнул ее, чтобы открыть Тэффи дверцу.
Дальнейшее опять сливалось в единое пятно. Ослепленная ярким светом в приемном покое, она ждала, пока Поль наведет справки, потом он повел ее длинными чистыми коридорами мимо бесчисленных дверей и в конце концов втолкнул в какую-то комнату.
– Садись. – Он стоял лицом к ней, поддерживая за талию.
Она послушно села на то, что оказалось не очень удобным широким мягким топчаном, откинулась назад и открыла глаза. К ее неудовольствию, Поль разместился напротив нее, на другой банкетке.
– Сними туфли и забирайся с ногами, – велел он. – Они сказали, мы можем подождать здесь до утра.
– Но я не хочу… мне не нужен весь топчан. – Она виновато попыталась объяснить: – Мне одиноко. Столько всего произошло… и все не так, как дома…
Каким-то образом он очутился рядом с ней. Его рука, обнимавшая ее за плечи, согревала ее; Тэффи почувствовала себя под надежной защитой. Легким движением он заставил Тэффи положить голову ему на плечо.
– А теперь спи, зеленая виноградинка. Я разбужу тебя, когда что-нибудь станет известно.
Вот теперь все было хорошо. Все было прекрасно. Можно было полностью расслабиться в его объятиях, прижавшись головой к его плечу, с каждым вдохом ощущая запах тимьяна и меда, розовой воды, календулы, цветов, выросших на востоке, где пчелы кружат над душистыми бутонами и наполняют медом свои крохотные хоботки…
– Ммм?..
Она села, потянулась и посмотрела на часы. Неужели почти четыре? Она протерла глаза:
– Уже правда так поздно?
– Скорее рано. – Его голос изменился, стал веселым и бодрым. – Ты слышала, что сказал доктор?
– Какой доктор? – Она обвела глазами пустую комнату.
Улыбка осветила его лицо:
– С Клодией все будет в порядке.
– Ах, Поль, я так рада! – Тэффи вскочила на ноги. – Мы можем навестить ее?
Он покачал головой:
– Врач сказал, приходите завтра. А сейчас… – Он тоже встал. Не успела она опомниться, как он подхватил ее и закружил по комнате – внезапная вспышка жизни в белом безжизненном пространстве. – А сейчас я хочу уйти отсюда и отметить это событие.
– И я, Поль. – Она была в его объятиях, мир вокруг кружился. – Я тоже.
Чтобы не потерять равновесие, она инстинктивно обняла его. Ее руки ощутили, как широки и надежны его плечи, как под пиджаком и рубашкой переливаются его мускулы. Она чувствовала, как они напрягаются и расслабляются, оставаясь все такими же неизменно твердыми, внушающими надежду, что Поль будет с ней всегда, пусть даже весь мир рассыплется в прах…
Нет, не в прах, зачем думать так мрачно в минуты радости? Пусть рассыплется миллионами, миллиардами бутонов дикого тимьяна, пусть их подхватит ветер, и они будут падать, и падать, и…
Или падает все-таки она сама? Еще бы, ведь его губы так жадно ищут ее рот… И вот бутоны перестали падать и обернулись тем, чем на самом деле и были: мужчиной и женщиной, занимающимися любовью. Он хотел ее. Одной рукой он прижимал ее к себе, другая ласкающими движениями постепенно спустилась от обнаженных плеч под платье и под лифчик.
Тэффи задохнулась, одновременно потянувшись к нему и испугавшись. Она никогда раньше не позволяла мужчине заходить так далеко, так почему же сейчас она бессильна? Его пальцы опустились ниже, несмотря на ее мольбу.
– Не здесь, Поль! Не здесь!
Она сама не понимала, что имеет в виду, но уж точно не это: она совсем не хотела, чтобы он отстранился от нее и оставил сгорать от желания.
Но Поль был не в силах отпустить ее, так же как и она не могла ему этого позволить. Ладонь его на мгновение замешкалась на ее плечах, затем решительно обнажила их, стащив рукава, и, как ястреб бросается на свою добычу, стремительно скользнула еще ниже.
И ее попавшая в сладкий плен грудь сдалась на милость победителя. Стоило ему только потеребить пальцами ее сосок, и новая жаркая волна желания, которой она не могла сопротивляться, захлестнула все ее существо. Тэффи отвернулась и крепко зажмурилась, но это не помогло. Вот его губы коснулись груди, и ее тело непроизвольно выгнулось и потянулось к его настойчивому языку, требуя новой ласки…
Он остановился, и это было невыносимо, но в следующее мгновение его язык снова нашел ее грудь, и в новом пароксизме наслаждения Тэффи судорожно прижалась к нему, к его мужскому естеству, так смутившему ее вечность назад. Как могла она испугаться радостного слияния с ним? Сейчас она всем телом искала его, как растения ищут солнечного света.
– Я… – Она оторвалась от его губ и перевела дыхание. – Я… никогда… раньше… не занималась любовью… по-настоящему.
– Зеленая виноградинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Мы? – Тэффи взглянула на протянутую ей руку. – Вы хотите, чтобы я тоже поехала?
– Я наблюдал за тобой, пока ее увозили, – произнес он, и она поняла, что это означало «да». – Тебе ведь не все равно, что с ней произойдет?
– Она милая, – подтвердила Тэффи, – я бы хотела, чтобы она поскорее поправилась.
– К людям, о которых заботишься, быстро привязываешься. – Поль открыл дверь и пропустил Тэффи вперед. – В постель, – бросил он Нику, потянувшемуся за ними и маячившему в дверях.
– Но я… Но ты…
– Спокойной ночи.
И Поль тихо, но твердо закрыл дверь. Тэффи ожидала, что Ник снова распахнет ее, как сделала бы она сама, но ошиблась. Она спросила, не лучше ли будет пойти по лестнице, но Поль ответил, что это займет больше времени. А дверь все оставалась закрытой. Не отворилась она и тогда, когда приехал лифт и Поль втолкнул Тэффи внутрь.
Потом ее впечатления снова слились в одно. Улицы, освещенные бледной луной и желтыми фонарями; теплый воздух, поднимающийся с тротуаров; темная глянцевая машина, где Тэффи погрузилась в огромное сиденье, от которого приятно пахло кожей. А потом Поль дотронулся до ее платья, и она затаила дыхание, но оказалось, он всего лишь хотел удостовериться, что не прищемил подол дверцей машины. И еще на одно мгновение ее сердце перестало биться – когда он сел за руль и наклонился к ней, тронув за плечо, но оказалось, он только хотел проверить, не перекрутился ли ремень безопасности.
Нельзя позволить себе поддаться этой истоме, вызванной его прикосновениями, стыдно чувствовать наслаждение, когда бедная Клодия так больна, подумала Тэффи и попыталась расслабиться и просто смотреть на мелькающие огни. Просто вдыхать запах кожаной обивки, смешивающийся с ароматом дикого тимьяна, просто прижаться щекой к откуда-то вдруг взявшейся подушке, которая почему-то напоминала костюм Поля…
– Что? – Она проснулась от света, ударившего ей в лицо.
– Я говорю: приехали.
– К-куда? Что?.. Кто?.. – Наконец она все вспомнила и приложила ладонь к щеке, хранившей тепло его плеча. – Не надо было позволять мне…
Он молча вышел из машины и обогнул ее, чтобы открыть Тэффи дверцу.
Дальнейшее опять сливалось в единое пятно. Ослепленная ярким светом в приемном покое, она ждала, пока Поль наведет справки, потом он повел ее длинными чистыми коридорами мимо бесчисленных дверей и в конце концов втолкнул в какую-то комнату.
– Садись. – Он стоял лицом к ней, поддерживая за талию.
Она послушно села на то, что оказалось не очень удобным широким мягким топчаном, откинулась назад и открыла глаза. К ее неудовольствию, Поль разместился напротив нее, на другой банкетке.
– Сними туфли и забирайся с ногами, – велел он. – Они сказали, мы можем подождать здесь до утра.
– Но я не хочу… мне не нужен весь топчан. – Она виновато попыталась объяснить: – Мне одиноко. Столько всего произошло… и все не так, как дома…
Каким-то образом он очутился рядом с ней. Его рука, обнимавшая ее за плечи, согревала ее; Тэффи почувствовала себя под надежной защитой. Легким движением он заставил Тэффи положить голову ему на плечо.
– А теперь спи, зеленая виноградинка. Я разбужу тебя, когда что-нибудь станет известно.
Вот теперь все было хорошо. Все было прекрасно. Можно было полностью расслабиться в его объятиях, прижавшись головой к его плечу, с каждым вдохом ощущая запах тимьяна и меда, розовой воды, календулы, цветов, выросших на востоке, где пчелы кружат над душистыми бутонами и наполняют медом свои крохотные хоботки…
– Ммм?..
Она села, потянулась и посмотрела на часы. Неужели почти четыре? Она протерла глаза:
– Уже правда так поздно?
– Скорее рано. – Его голос изменился, стал веселым и бодрым. – Ты слышала, что сказал доктор?
– Какой доктор? – Она обвела глазами пустую комнату.
Улыбка осветила его лицо:
– С Клодией все будет в порядке.
– Ах, Поль, я так рада! – Тэффи вскочила на ноги. – Мы можем навестить ее?
Он покачал головой:
– Врач сказал, приходите завтра. А сейчас… – Он тоже встал. Не успела она опомниться, как он подхватил ее и закружил по комнате – внезапная вспышка жизни в белом безжизненном пространстве. – А сейчас я хочу уйти отсюда и отметить это событие.
– И я, Поль. – Она была в его объятиях, мир вокруг кружился. – Я тоже.
Чтобы не потерять равновесие, она инстинктивно обняла его. Ее руки ощутили, как широки и надежны его плечи, как под пиджаком и рубашкой переливаются его мускулы. Она чувствовала, как они напрягаются и расслабляются, оставаясь все такими же неизменно твердыми, внушающими надежду, что Поль будет с ней всегда, пусть даже весь мир рассыплется в прах…
Нет, не в прах, зачем думать так мрачно в минуты радости? Пусть рассыплется миллионами, миллиардами бутонов дикого тимьяна, пусть их подхватит ветер, и они будут падать, и падать, и…
Или падает все-таки она сама? Еще бы, ведь его губы так жадно ищут ее рот… И вот бутоны перестали падать и обернулись тем, чем на самом деле и были: мужчиной и женщиной, занимающимися любовью. Он хотел ее. Одной рукой он прижимал ее к себе, другая ласкающими движениями постепенно спустилась от обнаженных плеч под платье и под лифчик.
Тэффи задохнулась, одновременно потянувшись к нему и испугавшись. Она никогда раньше не позволяла мужчине заходить так далеко, так почему же сейчас она бессильна? Его пальцы опустились ниже, несмотря на ее мольбу.
– Не здесь, Поль! Не здесь!
Она сама не понимала, что имеет в виду, но уж точно не это: она совсем не хотела, чтобы он отстранился от нее и оставил сгорать от желания.
Но Поль был не в силах отпустить ее, так же как и она не могла ему этого позволить. Ладонь его на мгновение замешкалась на ее плечах, затем решительно обнажила их, стащив рукава, и, как ястреб бросается на свою добычу, стремительно скользнула еще ниже.
И ее попавшая в сладкий плен грудь сдалась на милость победителя. Стоило ему только потеребить пальцами ее сосок, и новая жаркая волна желания, которой она не могла сопротивляться, захлестнула все ее существо. Тэффи отвернулась и крепко зажмурилась, но это не помогло. Вот его губы коснулись груди, и ее тело непроизвольно выгнулось и потянулось к его настойчивому языку, требуя новой ласки…
Он остановился, и это было невыносимо, но в следующее мгновение его язык снова нашел ее грудь, и в новом пароксизме наслаждения Тэффи судорожно прижалась к нему, к его мужскому естеству, так смутившему ее вечность назад. Как могла она испугаться радостного слияния с ним? Сейчас она всем телом искала его, как растения ищут солнечного света.
– Я… – Она оторвалась от его губ и перевела дыхание. – Я… никогда… раньше… не занималась любовью… по-настоящему.
– Зеленая виноградинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36