– А теперь валите отсюда, – процедила она сквозь сжатые зубы, абсолютно бесстрастно и холодно. Но ее трясло от чувства оскорбленного достоинства.
– Ну, положим, убраться надлежит скорее вам, – напомнил Брюс, долго молчавший после ее резкого выпада. – Убей Бог, не могу понять, чего вы ломаетесь, как девственница перед первой брачной ночью. – Он внимательно следил за ее реакцией на его слова, но со стороны это не было заметно. Глаза его были полузакрыты. – У вас что, природное отвращение к любой правде? Не поэтому ли вы все свои похождения упаковываете в романтический флер? Так или не так, дорогая?
– Я просто люблю, когда ко мне относятся так, как я того заслуживаю. Для меня важно, чтобы человек, с которым я имею дело, был способен на теплоту и глубину чувств. А вы – холодная, снулая рыба – ни о том, ни о другом просто не имеете понятия.
Его чувственные губы напряглись; он дышал с присвистом сквозь плотно стиснутые зубы.
Дорис, конечно, не могло прийти в голову, на что она провоцировала своего обидчика, какие внутренние шлюзы открыла. Он перешел к действиям, и его язык ворвался в пространство ее медовых губ. Каждый мускул Брюса дрожал от всепожирающего желания. Но он из последних сил все же пытался контролировать свои поступки. А тело Дорис предательски отреагировало на прикосновения Брюса, который держал ее в своих объятиях.
Она прижималась к нему все теснее и теснее. Сгусток мужской энергии притягивал ее как магнит.
Она застонала и… произошло нечто непонятное для нее: Брюс вдруг резко отстранил ее от себя.
Дорис не верила своим глазам: он нервно ерошил свои густые волосы, похоже, ему просто надо было занять чем-то руки. Пуговицы на его рубашке расстегнулись почти до пояса, и было видно, как ходит ходуном его мощная грудь. Он никак не мог восстановить сбившееся дыхание.
Она вспомнила, как несколько мгновений назад ее пальцы скользили по его коже, местами гладкой, местами покрытой густыми волосами. В отличие от Брюса, она не могла немедленно отключить свое разыгравшееся воображение и разбуженные эмоции. А пробудил их к жизни именно Брюс Кейпшоу. Женщина передернула плечами как от озноба.
– Замерзли? – услышала она его ехидный голос.
Дорис резко выбросила вперед кулак, целясь в его челюсть, но промахнулась на несколько дюймов. Зато ее запястье попало в железные тиски.
– В чем опять дело? Вам не нравится, что кто-то способен воздействовать на ваши эмоции? Вы стремитесь контролировать себя в любой ситуации? – И Брюс протестующе пожал плечами. – Дорис, я тоже не хочу, чтобы кто-нибудь контролировал меня, в том числе и вы, даже если пойдете на уступки и проявите благосклонность к моим предложениям. Вы и без этого будете моей. – В его тоне не прозвучало сомнений, и он продолжил свою мысль: – И сдадитесь на моих условиях! Дело в том, что я стал свидетелем того, как подобная вам красотка разрушила жизнь моему отцу. Она сумела, воспользовавшись его отношением к ней, заполучить его душу и тело. – Зеленые глаза Брюса наполнились такой ненавистью, что ей захотелось объяснить ему свое отношение к жизни, словно он обвинял именно ее, а не какую-то неизвестную женщину. – Когда она выжала из него все возможное, то просто отправилась дальше. И вы такая же, и все ваши друзья тоже, – подытожил Брюс.
– А вдруг ваш отец считал, что она стоит таких жертв, – задумчиво проговорила Дорис, и глаза ее при этом стали опять большими-большими, и от них шел свет, возбуждающий Брюса. Она знала это.
– Может, и вы стоите любых жертв? – По выражению его лица Дорис поняла, что для него небезразличен ее ответ.
– Я уже говорила, что моя цена – вне вашей досягаемости. – Дорис опять была неприступна, во всяком случае, на словах. А про себя она подумала, что ей надо, в общем-то, так немного: ласки, ровного доброго отношения и взаимопонимания. – Я еще раз убедительно прошу вас покинуть мой дом. – Дорис стояла около распахнутой двери.
Брюс неожиданно повиновался, но вроде бы шутя пригрозил:
– В следующий раз в нашей игре будет мой ход, а вы вернетесь на исходные позиции. Вам придется все начать сначала. Надеюсь, реальность отрезвит вас и вы станете более здравомыслящей.
– Я тоже надеюсь, что хоть самому дому вы окажете больше уважения, чем людям, – не осталась в долгу Дорис.
Она засомневалась, расслышал ли он ее последние слова, потому что был уже за порогом, но, оказалось, расслышал:
– Да уж, содержать дом я буду получше, чем вы. Здесь будет жить мой сын!
Дорис не смогла скрыть своего изумления.
– А я думала, вы собираетесь устроить здесь отель… А откуда у вас сын? Вы ведь, по-моему, не женаты?
Брюс – отец! – эта мысль казалась Дорис абсурдной. А он заметил, каким странным тоном она задала вопрос о том, женат ли он. Ему показалось, что Дорис предпочла бы, чтобы он был свободен, недаром в ее голосе прозвучала тревога. Его способность угадывать ее настроение и тайные мысли пугала Дорис.
Она тут же принялась убеждать себя, что ей абсолютно все равно, один у него сын или целый выводок детей, женат он или содержит гарем. Но в глубине души понимала, что пытается обмануть себя. Увы, ей было отнюдь не все равно!
– Одно не исключает другое, – рассудительно ответил Брюс на ее вопрос, но потом не удержался и съязвил: – Надеюсь, мне не надо представлять вам доказательства высокого уровня моей нравственности?
А у Дорис в мозгу билась мысль: Господи! Сын! У него есть сын! Ну какой из него отец? А потом она вспомнила, с какой убежденностью доказывал он ей невозможность для него состоять в браке. Ведь это было совсем недавно. Дорис попыталась вообразить семейную жизнь с таким человеком и вздохнула, пожалев незнакомую ей женщину – мать сына Брюса.
– Вы никогда раньше не упоминали, что у вас есть сын. – Она облизнула пересохшие губы.
– А почему, собственно, я должен был касаться этой темы?
– Вы правы! Это действительно не мое дело. Но я очень обрадована, что Блэквуд останется по-прежнему семейным домом.
Неожиданно из глаз Дорис покатились крупные горячие слезы. Как хорошо, что Блэквуд не превратится в безликий отель и ее худшим опасениям не суждено сбыться!
Увлеченная собственными переживаниями, Дорис не заметила, как Брюс нахмурился и его черные брови сошлись к переносице. Скорее всего, это была реакция на ее последние фразы, за которыми он что-то сумел увидеть.
Дорис, не в силах сдержать себя, задала очередной вопрос:
– Означает ли это, что и вы будете здесь жить? – При этом ей не удалось скрыть своего испуга от такой перспективы.
– Я понимаю, что вы в восторге от такой идеи, не боитесь, что тогда вам придется съехать отсюда, – ответил Брюс и, помолчав, добавил: – У меня есть одно любопытное предложение для вас. Но сегодня вы, по-моему, не в лучшем настроении для конструктивных дискуссий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Ну, положим, убраться надлежит скорее вам, – напомнил Брюс, долго молчавший после ее резкого выпада. – Убей Бог, не могу понять, чего вы ломаетесь, как девственница перед первой брачной ночью. – Он внимательно следил за ее реакцией на его слова, но со стороны это не было заметно. Глаза его были полузакрыты. – У вас что, природное отвращение к любой правде? Не поэтому ли вы все свои похождения упаковываете в романтический флер? Так или не так, дорогая?
– Я просто люблю, когда ко мне относятся так, как я того заслуживаю. Для меня важно, чтобы человек, с которым я имею дело, был способен на теплоту и глубину чувств. А вы – холодная, снулая рыба – ни о том, ни о другом просто не имеете понятия.
Его чувственные губы напряглись; он дышал с присвистом сквозь плотно стиснутые зубы.
Дорис, конечно, не могло прийти в голову, на что она провоцировала своего обидчика, какие внутренние шлюзы открыла. Он перешел к действиям, и его язык ворвался в пространство ее медовых губ. Каждый мускул Брюса дрожал от всепожирающего желания. Но он из последних сил все же пытался контролировать свои поступки. А тело Дорис предательски отреагировало на прикосновения Брюса, который держал ее в своих объятиях.
Она прижималась к нему все теснее и теснее. Сгусток мужской энергии притягивал ее как магнит.
Она застонала и… произошло нечто непонятное для нее: Брюс вдруг резко отстранил ее от себя.
Дорис не верила своим глазам: он нервно ерошил свои густые волосы, похоже, ему просто надо было занять чем-то руки. Пуговицы на его рубашке расстегнулись почти до пояса, и было видно, как ходит ходуном его мощная грудь. Он никак не мог восстановить сбившееся дыхание.
Она вспомнила, как несколько мгновений назад ее пальцы скользили по его коже, местами гладкой, местами покрытой густыми волосами. В отличие от Брюса, она не могла немедленно отключить свое разыгравшееся воображение и разбуженные эмоции. А пробудил их к жизни именно Брюс Кейпшоу. Женщина передернула плечами как от озноба.
– Замерзли? – услышала она его ехидный голос.
Дорис резко выбросила вперед кулак, целясь в его челюсть, но промахнулась на несколько дюймов. Зато ее запястье попало в железные тиски.
– В чем опять дело? Вам не нравится, что кто-то способен воздействовать на ваши эмоции? Вы стремитесь контролировать себя в любой ситуации? – И Брюс протестующе пожал плечами. – Дорис, я тоже не хочу, чтобы кто-нибудь контролировал меня, в том числе и вы, даже если пойдете на уступки и проявите благосклонность к моим предложениям. Вы и без этого будете моей. – В его тоне не прозвучало сомнений, и он продолжил свою мысль: – И сдадитесь на моих условиях! Дело в том, что я стал свидетелем того, как подобная вам красотка разрушила жизнь моему отцу. Она сумела, воспользовавшись его отношением к ней, заполучить его душу и тело. – Зеленые глаза Брюса наполнились такой ненавистью, что ей захотелось объяснить ему свое отношение к жизни, словно он обвинял именно ее, а не какую-то неизвестную женщину. – Когда она выжала из него все возможное, то просто отправилась дальше. И вы такая же, и все ваши друзья тоже, – подытожил Брюс.
– А вдруг ваш отец считал, что она стоит таких жертв, – задумчиво проговорила Дорис, и глаза ее при этом стали опять большими-большими, и от них шел свет, возбуждающий Брюса. Она знала это.
– Может, и вы стоите любых жертв? – По выражению его лица Дорис поняла, что для него небезразличен ее ответ.
– Я уже говорила, что моя цена – вне вашей досягаемости. – Дорис опять была неприступна, во всяком случае, на словах. А про себя она подумала, что ей надо, в общем-то, так немного: ласки, ровного доброго отношения и взаимопонимания. – Я еще раз убедительно прошу вас покинуть мой дом. – Дорис стояла около распахнутой двери.
Брюс неожиданно повиновался, но вроде бы шутя пригрозил:
– В следующий раз в нашей игре будет мой ход, а вы вернетесь на исходные позиции. Вам придется все начать сначала. Надеюсь, реальность отрезвит вас и вы станете более здравомыслящей.
– Я тоже надеюсь, что хоть самому дому вы окажете больше уважения, чем людям, – не осталась в долгу Дорис.
Она засомневалась, расслышал ли он ее последние слова, потому что был уже за порогом, но, оказалось, расслышал:
– Да уж, содержать дом я буду получше, чем вы. Здесь будет жить мой сын!
Дорис не смогла скрыть своего изумления.
– А я думала, вы собираетесь устроить здесь отель… А откуда у вас сын? Вы ведь, по-моему, не женаты?
Брюс – отец! – эта мысль казалась Дорис абсурдной. А он заметил, каким странным тоном она задала вопрос о том, женат ли он. Ему показалось, что Дорис предпочла бы, чтобы он был свободен, недаром в ее голосе прозвучала тревога. Его способность угадывать ее настроение и тайные мысли пугала Дорис.
Она тут же принялась убеждать себя, что ей абсолютно все равно, один у него сын или целый выводок детей, женат он или содержит гарем. Но в глубине души понимала, что пытается обмануть себя. Увы, ей было отнюдь не все равно!
– Одно не исключает другое, – рассудительно ответил Брюс на ее вопрос, но потом не удержался и съязвил: – Надеюсь, мне не надо представлять вам доказательства высокого уровня моей нравственности?
А у Дорис в мозгу билась мысль: Господи! Сын! У него есть сын! Ну какой из него отец? А потом она вспомнила, с какой убежденностью доказывал он ей невозможность для него состоять в браке. Ведь это было совсем недавно. Дорис попыталась вообразить семейную жизнь с таким человеком и вздохнула, пожалев незнакомую ей женщину – мать сына Брюса.
– Вы никогда раньше не упоминали, что у вас есть сын. – Она облизнула пересохшие губы.
– А почему, собственно, я должен был касаться этой темы?
– Вы правы! Это действительно не мое дело. Но я очень обрадована, что Блэквуд останется по-прежнему семейным домом.
Неожиданно из глаз Дорис покатились крупные горячие слезы. Как хорошо, что Блэквуд не превратится в безликий отель и ее худшим опасениям не суждено сбыться!
Увлеченная собственными переживаниями, Дорис не заметила, как Брюс нахмурился и его черные брови сошлись к переносице. Скорее всего, это была реакция на ее последние фразы, за которыми он что-то сумел увидеть.
Дорис, не в силах сдержать себя, задала очередной вопрос:
– Означает ли это, что и вы будете здесь жить? – При этом ей не удалось скрыть своего испуга от такой перспективы.
– Я понимаю, что вы в восторге от такой идеи, не боитесь, что тогда вам придется съехать отсюда, – ответил Брюс и, помолчав, добавил: – У меня есть одно любопытное предложение для вас. Но сегодня вы, по-моему, не в лучшем настроении для конструктивных дискуссий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49