предельно тесное общение тел в конце концов приводит к одиночеству человеческой души. Хотя, вероятно, эта формула требует уточнений.
Решив не отвлекаться больше для философских обобщений, я еще раз внимательно просмотрел фотографии, пытаясь извлечь из них еще какие-нибудь сведения.
Судя по различной длине теней на фотографиях и по перегруппировкам обитателей солнечной террасы, снимки были сделаны с промежутком в несколько часов, а может, и в разные дни.
Вскоре мисс Дин вернулась. Во взгляде ее читались одновременно вызов и подчеркнутая сдержанность.
– Ну как? – поинтересовалась она.
– Не похоже, что это было чертовски весело.
Ее удивил мой ответ. Она пристально взглянула на меня.
– До чего же вы правы! Знаете, мне кажется, что все это происходило тысячу лет назад. Я все время старалась стереть воспоминания об этом. Конечно, ситуация, в которой мы все тогда оказались, возбуждает. Но сейчас я действительно припоминаю, что постоянно находилась в каком-то беспокойном и раздраженном состоянии. И спать хотелось, просто ужасно хотелось спать, а выспаться никак не давали... А еще у меня было такое ощущение, что вся остальная компания – это просто один... один половой орган... Простите меня.
– Эти снимки – точные копии полученных прежде?
– Те же двенадцать кадров, но совершенно другое качество снимков: эти более смазанные, серые, те были четче. Но естественно, я ни одной фотографии из тех не сохранила. Я же не предполагала, что нужно будет сравнивать.
– Ли, придется нам вместе их просмотреть, чтобы вы мне указали, кто есть кто и что-нибудь о каждом рассказали. Надеюсь, что каждый из этой компании хотя бы на одном снимке получился четко.
Она вздохнула.
– Пожалуй, без этого не обойтись, Тревис, хотя смертельно не хочется травмировать свое самолюбие лишний раз. Не очень приятно походить на дешевую шлюху на задворках цирка в Хуаресе.
Включив свет, мы уселись за столик. Взяв карандаш и бумагу, я указывал на снимки и задавал вопросы. Она сидела полуотвернувшись и отвечала еле слышно. Я записал следующее.
1. Карл Абель – лет 27; рост 6 футов, рослый, крепкий блондин, только что уехал из Солнечной Долины, живет, кажется, в Вигваме Мохок под Спекулятором, штат Нью-Йорк.
2. Нэнси Эббот – около 22 лет; высокая, темноволосая, стройная, много пьет, обладает хорошим голосом, считается разведенной, кажется, дочь архитектора. Занималась лыжным спортом, брала уроки у Абеля в Солнечной Долине. По-видимому, была гостьей Макгрудеров.
3. Вэнс и Пэтти Макгрудер (возможно, из Кармела) – супружеская пара, им лет по 25; судя по всему, состоятельные.
Вэнс – любитель парусного спорта; кажется, у них дом на Гавайях; очень загорелый, невысокого роста, широкий и мускулистый, рано начал лысеть. Жена – пышная блондинка с очень длинными волосами, сварливая, говорит с заметным британским акцентом.
4. Кэсс – то ли имя, то ли фамилия, то ли прозвище. Похоже, был знаком с Макгрудерами раньше. Ему лет 30; темноволосый, интересный мужчина, очень силен физически. Веселый. Возможно, художник. Друг Сонни.
5. Сонни – чуть моложе Кэсса, худощавый, с холодным взглядом, производит впечатление жестокого. Неразговорчив. Чем занимается – неизвестно, привез с собой Уиппи.
6. Уиппи – лет 19; каштановые локоны, веснушки; работает то ли официанткой, то ли секретаршей, боится Сонни.
7. Два студента, откуда-то с востока, путешествовали; очевидно, присоединились к этой компании в баре, где Абель повстречал Нэнси Эббот. Ребятам лет по 20 – 21. Харви – крупный веселый блондин, Ричи – темноволосый пижон, ростом чуть поменьше. Кажется, они из Корнелл-колледжа.
Отобрав снимки, наиболее отчетливо запечатлевшего каждого, я пронумеровал их в соответствии с записями. Когда я вложил фотографии обратно в конверт, то явственно ощутил, какое облегчение испытала Ли.
– Кто все это заварил? – спросил я.
– Что вы имеете в виду? – снова напряглась она.
– Вряд ли фотограф действовал наугад. Кто-то должен был разместить вас перед объективом. А может, на самом деле жертвой был кто-то иной, а вы просто оказались подарком судьбы.
– Это было так давно... К тому же я была все время под градусом.
– И все-таки расскажите, что помните, – как все это началось.
Она медленно поднялась, подошла к окну и, опершись ладонями на подоконник, выглянула на улицу; копна рыжих волос мягко рассылалась по плечам. Я облокотился плечом о стену рядом с окном. Она негромко заговорила. За волосами я почти не видел ее профиль. Круглый лоб, чуть вздернутый кончик носа. И все. Я не торопил ее. Пусть подбирает нужные слова не спеша. Скоро я понял, что в ее памяти сохранилось гораздо больше несущественных деталей, чем относящихся к сути дела. Шестеро мужчин и четыре девушки. В их распоряжении было четыре месяца – две спальни, длинная кушетка в гостиной, надувные подушки на террасе. Традиционные игры с преследованиями, причем все, кроме Карла, в первую очередь добивались благосклонности Лайзы Дин. Тусклый свет... Наконец все как-то распределялись, но, если кто-то из партнеров засыпал, снова происходили перестановки.
Вспоминая фразы, обрывки фраз, описывая какие-либо эпизоды и сопровождая свой рассказ театральными вздохами и тщательно расставленными паузами, она постаралась воспроизвести атмосферу, царившую на душной террасе в первый день. Графины с «Кровавой Мэри», море водки, солнечный свет, бьющий в прищуренные глаза, возбуждающие ритмы музыки из портативного радиоприемника, аромат масляного лосьона для загара, шутки и пьяный смех. Игра в фанты, по правилам которой проигравшего раздевают.
В конце концов игра всем надоела. Полусонная, подвыпившая и разомлевшая Лайза отбивалась от настойчивых притязаний Кэсса, раздраженно покрикивая на него, когда он уж слишком наглел. С трудом поднявшись, чтобы еще выпить, она огляделась по сторонам: кое-кто спал, остальные занимались любовью. Сделав шаг, она поняла, что до бутылки ей не добраться. Тогда, крепко зажмурив глаза, чтобы создать иллюзию уединения, она перестала сопротивляться Кэссу...
Лайза вдруг повернулась ко мне и спрятала лицо у меня на груди, но спустя мгновение продолжила:
– А потом я впала в полную прострацию. Не знаю даже, как это объяснить... Как будто отключилась часть мозга. Все в одной лодке, и все безразлично. Абсолютно все... – Она снова вздохнула. В холодном мягком свете трогательно белел пробор в медной копне ее волос. – Я не знаю, кто это затеял. Помню, что Пэтти держалась очень властно. Некоторые вели себя как сумасшедшие. Уиппи иногда вскрикивала. Кэсс вдруг сшиб Карла с ног – почему, не знаю. Одного из студентиков – того, который повыше, – все время рвало. Он совсем не мог пить. Все было как в тумане... Пока под кайфом наблюдаешь за этим со стороны, все кажется глупым и скучным, а приходишь в себя – или принимаешь в этом участие, или придумываешь что-нибудь новенькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Решив не отвлекаться больше для философских обобщений, я еще раз внимательно просмотрел фотографии, пытаясь извлечь из них еще какие-нибудь сведения.
Судя по различной длине теней на фотографиях и по перегруппировкам обитателей солнечной террасы, снимки были сделаны с промежутком в несколько часов, а может, и в разные дни.
Вскоре мисс Дин вернулась. Во взгляде ее читались одновременно вызов и подчеркнутая сдержанность.
– Ну как? – поинтересовалась она.
– Не похоже, что это было чертовски весело.
Ее удивил мой ответ. Она пристально взглянула на меня.
– До чего же вы правы! Знаете, мне кажется, что все это происходило тысячу лет назад. Я все время старалась стереть воспоминания об этом. Конечно, ситуация, в которой мы все тогда оказались, возбуждает. Но сейчас я действительно припоминаю, что постоянно находилась в каком-то беспокойном и раздраженном состоянии. И спать хотелось, просто ужасно хотелось спать, а выспаться никак не давали... А еще у меня было такое ощущение, что вся остальная компания – это просто один... один половой орган... Простите меня.
– Эти снимки – точные копии полученных прежде?
– Те же двенадцать кадров, но совершенно другое качество снимков: эти более смазанные, серые, те были четче. Но естественно, я ни одной фотографии из тех не сохранила. Я же не предполагала, что нужно будет сравнивать.
– Ли, придется нам вместе их просмотреть, чтобы вы мне указали, кто есть кто и что-нибудь о каждом рассказали. Надеюсь, что каждый из этой компании хотя бы на одном снимке получился четко.
Она вздохнула.
– Пожалуй, без этого не обойтись, Тревис, хотя смертельно не хочется травмировать свое самолюбие лишний раз. Не очень приятно походить на дешевую шлюху на задворках цирка в Хуаресе.
Включив свет, мы уселись за столик. Взяв карандаш и бумагу, я указывал на снимки и задавал вопросы. Она сидела полуотвернувшись и отвечала еле слышно. Я записал следующее.
1. Карл Абель – лет 27; рост 6 футов, рослый, крепкий блондин, только что уехал из Солнечной Долины, живет, кажется, в Вигваме Мохок под Спекулятором, штат Нью-Йорк.
2. Нэнси Эббот – около 22 лет; высокая, темноволосая, стройная, много пьет, обладает хорошим голосом, считается разведенной, кажется, дочь архитектора. Занималась лыжным спортом, брала уроки у Абеля в Солнечной Долине. По-видимому, была гостьей Макгрудеров.
3. Вэнс и Пэтти Макгрудер (возможно, из Кармела) – супружеская пара, им лет по 25; судя по всему, состоятельные.
Вэнс – любитель парусного спорта; кажется, у них дом на Гавайях; очень загорелый, невысокого роста, широкий и мускулистый, рано начал лысеть. Жена – пышная блондинка с очень длинными волосами, сварливая, говорит с заметным британским акцентом.
4. Кэсс – то ли имя, то ли фамилия, то ли прозвище. Похоже, был знаком с Макгрудерами раньше. Ему лет 30; темноволосый, интересный мужчина, очень силен физически. Веселый. Возможно, художник. Друг Сонни.
5. Сонни – чуть моложе Кэсса, худощавый, с холодным взглядом, производит впечатление жестокого. Неразговорчив. Чем занимается – неизвестно, привез с собой Уиппи.
6. Уиппи – лет 19; каштановые локоны, веснушки; работает то ли официанткой, то ли секретаршей, боится Сонни.
7. Два студента, откуда-то с востока, путешествовали; очевидно, присоединились к этой компании в баре, где Абель повстречал Нэнси Эббот. Ребятам лет по 20 – 21. Харви – крупный веселый блондин, Ричи – темноволосый пижон, ростом чуть поменьше. Кажется, они из Корнелл-колледжа.
Отобрав снимки, наиболее отчетливо запечатлевшего каждого, я пронумеровал их в соответствии с записями. Когда я вложил фотографии обратно в конверт, то явственно ощутил, какое облегчение испытала Ли.
– Кто все это заварил? – спросил я.
– Что вы имеете в виду? – снова напряглась она.
– Вряд ли фотограф действовал наугад. Кто-то должен был разместить вас перед объективом. А может, на самом деле жертвой был кто-то иной, а вы просто оказались подарком судьбы.
– Это было так давно... К тому же я была все время под градусом.
– И все-таки расскажите, что помните, – как все это началось.
Она медленно поднялась, подошла к окну и, опершись ладонями на подоконник, выглянула на улицу; копна рыжих волос мягко рассылалась по плечам. Я облокотился плечом о стену рядом с окном. Она негромко заговорила. За волосами я почти не видел ее профиль. Круглый лоб, чуть вздернутый кончик носа. И все. Я не торопил ее. Пусть подбирает нужные слова не спеша. Скоро я понял, что в ее памяти сохранилось гораздо больше несущественных деталей, чем относящихся к сути дела. Шестеро мужчин и четыре девушки. В их распоряжении было четыре месяца – две спальни, длинная кушетка в гостиной, надувные подушки на террасе. Традиционные игры с преследованиями, причем все, кроме Карла, в первую очередь добивались благосклонности Лайзы Дин. Тусклый свет... Наконец все как-то распределялись, но, если кто-то из партнеров засыпал, снова происходили перестановки.
Вспоминая фразы, обрывки фраз, описывая какие-либо эпизоды и сопровождая свой рассказ театральными вздохами и тщательно расставленными паузами, она постаралась воспроизвести атмосферу, царившую на душной террасе в первый день. Графины с «Кровавой Мэри», море водки, солнечный свет, бьющий в прищуренные глаза, возбуждающие ритмы музыки из портативного радиоприемника, аромат масляного лосьона для загара, шутки и пьяный смех. Игра в фанты, по правилам которой проигравшего раздевают.
В конце концов игра всем надоела. Полусонная, подвыпившая и разомлевшая Лайза отбивалась от настойчивых притязаний Кэсса, раздраженно покрикивая на него, когда он уж слишком наглел. С трудом поднявшись, чтобы еще выпить, она огляделась по сторонам: кое-кто спал, остальные занимались любовью. Сделав шаг, она поняла, что до бутылки ей не добраться. Тогда, крепко зажмурив глаза, чтобы создать иллюзию уединения, она перестала сопротивляться Кэссу...
Лайза вдруг повернулась ко мне и спрятала лицо у меня на груди, но спустя мгновение продолжила:
– А потом я впала в полную прострацию. Не знаю даже, как это объяснить... Как будто отключилась часть мозга. Все в одной лодке, и все безразлично. Абсолютно все... – Она снова вздохнула. В холодном мягком свете трогательно белел пробор в медной копне ее волос. – Я не знаю, кто это затеял. Помню, что Пэтти держалась очень властно. Некоторые вели себя как сумасшедшие. Уиппи иногда вскрикивала. Кэсс вдруг сшиб Карла с ног – почему, не знаю. Одного из студентиков – того, который повыше, – все время рвало. Он совсем не мог пить. Все было как в тумане... Пока под кайфом наблюдаешь за этим со стороны, все кажется глупым и скучным, а приходишь в себя – или принимаешь в этом участие, или придумываешь что-нибудь новенькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51