Часто больные исцелялись уже в пути и возвращались в скит поблагодарить старца. Многих больных и бесноватых он исцелял, помазав елеем от лампады, теплившейся в его келье перед Владимирской иконой Божией Матери.
Старец избавлял от неразумных обетов, снимал с мирян железные вериги, возлагал им на голову епитрахиль и читал молитву. Никто никогда не видел его возмущенным, в страстном гневе или раздраженным, в нетерпении или унынии. Один из учеников как-то спросил его:
– Батюшка, как вы приобрели такие духовные дарования, какие мы в вас видим?
Преподобный Лев ответил:
– Живи проще, Бог и тебя не оставит.
Старец обладал даром прозорливости. Недалеко от Оптиной пустыни жил некий барин, который хвастал, что как только взглянет он на старца, так его всего насквозь и увидит. Однажды этот барин приехал к старцу и вошел к нему в келью. Преподобный Лев, взглянув на него, сказал:
– Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть меня… А сам, шельма, семнадцать лет не был на исповеди и у святого причащения.
Барин затрясся как лист, а после плакал и каялся, что он, грешник, действительно семнадцать лет не исповедовался и не причащался.
Иногда ученики старца хотели скрыть от него свои помыслы, но тот, выслушав исповедь, сам высказывал их тайные грехи. Нередко он обличал приходивших к нему. Он не слишком остерегался затронуть самолюбие своих духовных детей, и некоторые писали на него доносы архиерею. За доносами следовали гонения, запрещения принимать людей и переселения с одного места на другое. Ко всем этим невзгодам преподобный Лев относился с великим благодушием и с пением “Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу…” переносил на новое место свою икону Владимирской Божией Матери.
Запрещение принимать народ предписывалось ему неоднократно. Каждый раз, повинуясь воле архиерея, он прекращал прием, но, видя тяжелые мучения страждущих, опять начинал принимать. Говорил при этом так:
– Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же… Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?
Однако гонения продолжались. Как-то калужский архиерей запретил старцу Льву носить схимническую одежду, мотивируя это тем, что тот принял схиму тайно. Спасло старца Льва только заступничество святителя Филарета Амфитеатрова – тот приехал в Иоанно-Предтеченский скит в 1837 году, имел с преподобным оживленную беседу, после которой встретился с калужским архиереем и упросил того разрешить старцу Льву носить схиму. Исследователи отмечают, что подобное покровительство Филарета имело благотворное влияние на дело укрепления старчества.
Сам Филарет продолжал оставаться истовым монахом, выше всего ставившим иноческую уединенную жизнь. Приезжая в пустынь, он как мог старался помочь ее старцам, тем более что и отца Моисея, и старца Льва он хорошо знал и понимал. Находясь в Оптиной, митрополит Филарет отказывался от каких-либо чествований, говоря: “Здесь, в скиту, я просто инок”. Навестив монастырь в 1842 году, митрополит Филарет, сам к тому времени тайно принявший схиму, обратился к настоятелю пустыни со словами:
– Отец Моисей! Веди всех в Царствие Небесное, ни одного не оставляй!
Этому завету архиерея следовал и преподобный Лев Оптинский, до последней минуты помогавший людям. В начале сентября 1841 года старец стал заметно слабеть. Из-за болезни тело и руки его были холодными, но он говорил: “Если получу милость Божию, тело мое согреется и будет теплое”.
Несколько недель старец прощался с приходившими к нему, благословлял, никого не оставляя без утешения. 28 сентября, приобщившись Святых Таин, он пожелал, чтобы пропели канон на исход души. Иноки стали плакать, прося старца не оставлять их. Тот прослезился и сказал:
– Дети! Если у Господа стяжу дерзновение, всех вас к себе приму. Я вас вручаю Господу…
11 октября старец благословил всех. Перед смертью, несмотря на тяжкие телесные страдания, он не мог скрыть ощущаемой им духовной радости, и лицо его начало все более светлеть.
Тело преподобного Льва Оптинского находилось в соборном храме три дня, нисколько не издавая запаха тления. Как и предсказывал старец перед кончиной, его тело было теплым, оно согрело одежду и даже нижнюю доску гроба. Руки старца были мягкими, как у живого, и имели особенную белизну…
Преподобный Макарий Оптинский (†1860) принял бремя старческого служения сразу после смерти своего учителя, старца Льва. Если преподобный Лев был любимцем простых людей, то старец Макарий стал наставником интеллигенции.
Он родился в 1788 году в семье орловских дворян Ивановых. Рос тихим, болезненным мальчиком, и мать говорила о нем: “Чувствует мое сердце, что из этого ребенка выйдет что-то необыкновенное”. Способности у будущего святого (тогда его звали Михаилом Ивановым) и впрямь были прекрасные. Четырнадцати лет от роду он поступил бухгалтером в Льговское уездное казначейство, обратил на себя внимание губернского начальства и уже через три года получил назначение на должность начальника стола счетной экспедиции в Курске.
В свободное от работы время Михаил увлекался музыкой и литературой, прекрасно играл на скрипке. После смерти отца он вышел в отставку в чине губернского секретаря и переехал в свое имение в Орловской губернии. Как-то мужики покрали у него большое количество гречихи. Молодой хозяин, вместо того чтобы выпороть виновных, призвал их к себе, долго уговаривал их и вразумлял словами Писания. К удивлению родственников, увещевания закончились тем, что виновные упали на колени, во всем раскаялись и были великодушно прощены.
Исполняя волю семьи, Михаил посватался к одной девушке, получил отказ и необыкновенно этому обрадовался. В октябре 1810 года он отправился на богомолье в Площанскую Богородицкую пустынь, находившуюся в сорока верстах от имения, где ему так понравилось, что Михаил решил домой не возвращаться и написал родным, что оставляет мир. В 1815 году, после пятилетнего испытания, он был пострижен в монашество с именем Макарий, а спустя два года рукоположен в иеромонаха. В 1828 году промысел свел его с преподобным Львом, переселившимся в Площанскую пустынь. Макарий стал его учеником и через несколько лет переехал вслед за старцем в Оптину. Семь лет он провел под руководством старца Льва. Испытывая смирение ученика, преподобный нередко отчитывал его на глазах у пораженной братии, уже тогда почитавшей самого отца Макария за старца.
После смерти учителя преподобный Макарий стал начальником скита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Старец избавлял от неразумных обетов, снимал с мирян железные вериги, возлагал им на голову епитрахиль и читал молитву. Никто никогда не видел его возмущенным, в страстном гневе или раздраженным, в нетерпении или унынии. Один из учеников как-то спросил его:
– Батюшка, как вы приобрели такие духовные дарования, какие мы в вас видим?
Преподобный Лев ответил:
– Живи проще, Бог и тебя не оставит.
Старец обладал даром прозорливости. Недалеко от Оптиной пустыни жил некий барин, который хвастал, что как только взглянет он на старца, так его всего насквозь и увидит. Однажды этот барин приехал к старцу и вошел к нему в келью. Преподобный Лев, взглянув на него, сказал:
– Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть меня… А сам, шельма, семнадцать лет не был на исповеди и у святого причащения.
Барин затрясся как лист, а после плакал и каялся, что он, грешник, действительно семнадцать лет не исповедовался и не причащался.
Иногда ученики старца хотели скрыть от него свои помыслы, но тот, выслушав исповедь, сам высказывал их тайные грехи. Нередко он обличал приходивших к нему. Он не слишком остерегался затронуть самолюбие своих духовных детей, и некоторые писали на него доносы архиерею. За доносами следовали гонения, запрещения принимать людей и переселения с одного места на другое. Ко всем этим невзгодам преподобный Лев относился с великим благодушием и с пением “Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу…” переносил на новое место свою икону Владимирской Божией Матери.
Запрещение принимать народ предписывалось ему неоднократно. Каждый раз, повинуясь воле архиерея, он прекращал прием, но, видя тяжелые мучения страждущих, опять начинал принимать. Говорил при этом так:
– Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же… Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?
Однако гонения продолжались. Как-то калужский архиерей запретил старцу Льву носить схимническую одежду, мотивируя это тем, что тот принял схиму тайно. Спасло старца Льва только заступничество святителя Филарета Амфитеатрова – тот приехал в Иоанно-Предтеченский скит в 1837 году, имел с преподобным оживленную беседу, после которой встретился с калужским архиереем и упросил того разрешить старцу Льву носить схиму. Исследователи отмечают, что подобное покровительство Филарета имело благотворное влияние на дело укрепления старчества.
Сам Филарет продолжал оставаться истовым монахом, выше всего ставившим иноческую уединенную жизнь. Приезжая в пустынь, он как мог старался помочь ее старцам, тем более что и отца Моисея, и старца Льва он хорошо знал и понимал. Находясь в Оптиной, митрополит Филарет отказывался от каких-либо чествований, говоря: “Здесь, в скиту, я просто инок”. Навестив монастырь в 1842 году, митрополит Филарет, сам к тому времени тайно принявший схиму, обратился к настоятелю пустыни со словами:
– Отец Моисей! Веди всех в Царствие Небесное, ни одного не оставляй!
Этому завету архиерея следовал и преподобный Лев Оптинский, до последней минуты помогавший людям. В начале сентября 1841 года старец стал заметно слабеть. Из-за болезни тело и руки его были холодными, но он говорил: “Если получу милость Божию, тело мое согреется и будет теплое”.
Несколько недель старец прощался с приходившими к нему, благословлял, никого не оставляя без утешения. 28 сентября, приобщившись Святых Таин, он пожелал, чтобы пропели канон на исход души. Иноки стали плакать, прося старца не оставлять их. Тот прослезился и сказал:
– Дети! Если у Господа стяжу дерзновение, всех вас к себе приму. Я вас вручаю Господу…
11 октября старец благословил всех. Перед смертью, несмотря на тяжкие телесные страдания, он не мог скрыть ощущаемой им духовной радости, и лицо его начало все более светлеть.
Тело преподобного Льва Оптинского находилось в соборном храме три дня, нисколько не издавая запаха тления. Как и предсказывал старец перед кончиной, его тело было теплым, оно согрело одежду и даже нижнюю доску гроба. Руки старца были мягкими, как у живого, и имели особенную белизну…
Преподобный Макарий Оптинский (†1860) принял бремя старческого служения сразу после смерти своего учителя, старца Льва. Если преподобный Лев был любимцем простых людей, то старец Макарий стал наставником интеллигенции.
Он родился в 1788 году в семье орловских дворян Ивановых. Рос тихим, болезненным мальчиком, и мать говорила о нем: “Чувствует мое сердце, что из этого ребенка выйдет что-то необыкновенное”. Способности у будущего святого (тогда его звали Михаилом Ивановым) и впрямь были прекрасные. Четырнадцати лет от роду он поступил бухгалтером в Льговское уездное казначейство, обратил на себя внимание губернского начальства и уже через три года получил назначение на должность начальника стола счетной экспедиции в Курске.
В свободное от работы время Михаил увлекался музыкой и литературой, прекрасно играл на скрипке. После смерти отца он вышел в отставку в чине губернского секретаря и переехал в свое имение в Орловской губернии. Как-то мужики покрали у него большое количество гречихи. Молодой хозяин, вместо того чтобы выпороть виновных, призвал их к себе, долго уговаривал их и вразумлял словами Писания. К удивлению родственников, увещевания закончились тем, что виновные упали на колени, во всем раскаялись и были великодушно прощены.
Исполняя волю семьи, Михаил посватался к одной девушке, получил отказ и необыкновенно этому обрадовался. В октябре 1810 года он отправился на богомолье в Площанскую Богородицкую пустынь, находившуюся в сорока верстах от имения, где ему так понравилось, что Михаил решил домой не возвращаться и написал родным, что оставляет мир. В 1815 году, после пятилетнего испытания, он был пострижен в монашество с именем Макарий, а спустя два года рукоположен в иеромонаха. В 1828 году промысел свел его с преподобным Львом, переселившимся в Площанскую пустынь. Макарий стал его учеником и через несколько лет переехал вслед за старцем в Оптину. Семь лет он провел под руководством старца Льва. Испытывая смирение ученика, преподобный нередко отчитывал его на глазах у пораженной братии, уже тогда почитавшей самого отца Макария за старца.
После смерти учителя преподобный Макарий стал начальником скита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40