До этого времени он оставался в тени, теперь же все увидели истинную высоту его духовной жизни.
День преподобного начинался в два часа ночи с утреннего правила. Оно состояло, помимо утренних молитв, из двенадцати избранных псалмов, молитв первого часа, дневного канона Божией Матери по гласу и акафиста Божией Матери. Потом старец делал небольшой перерыв, а с шести утра вычитывал молитвы часов и изобразительные. Затем Макарий выпивал чашку чаю и принимался за письма или чтение святоотеческих книг. С девяти часов он начинал принимать посетителей. В это время приходили люди в основном простого сословия – крестьяне, мещане, мастеровые. Часто к нему приходили не только за советом или для исповеди, но и с просьбой об исцелении. Подобно старцу Льву, Макарий исцелял, помазывая елеем из лампады.
“Многие из нас, – говорил отец Леонид Кавелин, – помнят одну бесноватую женщину, которая, сидя на дорожке, ведущей из монастыря в скит, поносила старца, говоря: „Скоро ли умрет этот Макарий? Он измучил весь мир… Ох, горе мне!“ Эта женщина, уже несколько лет страдавшая беснованием, после употребления священного елея, данного преподобным, выздоровела совершенно”.
Давая людям советы, Макарий скрывал свою прозорливость. Говорил так:
“Ты делай, как знаешь, но смотри, как бы не случилось с тобой то-то и то-то…” И вскоре оказывалось, что, если человек не слушался совета, неожиданные события удостоверяли, что старец предостерегал недаром.
Около двух часов пополудни отец Макарий отправлялся из скита в монастырские гостиницы, где его дожидались посетители из высших и обеспеченных сословий – помещики, военные и государственные чиновники, купцы, ученые, литераторы и богословы.
Для встреч и бесед с преподобным Макарием приезжали в Оптину и известные писатели – братья Киреевские, А. Н.Муравьев, И. С.Хомяков. Незадолго до своей смерти в Оптиной трижды побывал Гоголь. О своем первом посещении он писал: “Я заезжал по дороге в Оптину пустынь и навсегда унес о ней воспоминание. Я думаю, на самой Афонской горе не лучше. Благодать видимо там присутствует. Это слышится в самом наружном служении, хотя и не можем объяснить почему. Никогда я не видел таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное. Я не расспрашивал, кто из них как живет: их лица сказывали сами все. Самые служки меня поразили ласковостью ангелов, лучезарной простотой обхождения; самые работники в монастыре, самые крестьяне и жители окрестностей. За несколько верст, подъезжая к обители, уже слышишь ее благоухание: все становится приветливее, поклоны ниже и участия к человеку больше”. Николай Васильевич несколько раз встречался со старцем Макарием.
По свидетельству А. К. Толстого, Гоголь после посещения Оптиной и беседы с отцом Макарием изменился и внешне, и внутренне: “Он был очень скуп на слова и все, что ни говорил, говорил, как человек, у которого неотступно пребывала в голове мысль, что „с словом надобно обращаться честно…“”
Сам граф Алексей Константинович Толстой посетил Оптину пустынь в 1850 году, когда уже начал работу над “Князем Серебряным”. Граф также встретился с отцом Моисеем Путиловым и старцем Макарием. Он наблюдал, как старец, сухонький, весь седой, с костылем в одной руке и четками в другой, под общий шепот: “Старец идет!” появлялся на людях и, благословляя всех направо и налево, проходил в хибарку. Говорили, что А. К.Толстой очень понравился старцу Макарию – тот отзывался о нем восторженно.
Н. В.Гоголь после бесед со старцем Макарием и вовсе подумывал о том, чтобы навсегда остаться в Оптиной и поступить в число братии, но этому не суждено было сбыться. Зато остались в пустыни супруги Киреевские – здесь, под руководством старца, они трудились над изданием книг. Так были изданы и переведенные самим старцем Макарием книги Максима Исповедника, Феодора Студита, Григория Паламы…
Иногда наплыв посетителей был такой, что, возвращаясь из гостиниц, измученный и усталый, старец не мог даже говорить. Но вместо отдыха следовало правило, состоящее из девятого часа, кафизм с молитвами и канона Ангелу-хранителю. Потом, до вечерней трапезы, а иногда и во время нее преподобный принимал оптинских монахов, приходивших на ежедневное исповедание помыслов. Окончив прием, старец подкреплялся, потом слушал вечернее правило, на которое, кроме келейников, приходили еще один или два из ближайших учеников. Состояло оно из малого повечерия, молитв на сон грядущим, двух глав Апостола и одной главы Евангелия. После этого преподобный оставался один. Часто огни в скитских кельях давно уже были потушены, а его окно освещалось светом горевшей на письменном столе свечи. Рядом с кипами писем от духовных детей на этом столе можно было видеть номера периодических изданий и богословских журналов…
В 1857 году преподобный Макарий напряженно следил за боями в Севастополе, радовался удачам, скорбел о потерях. Рассказывали, что, когда была получена весть об оставлении Севастополя, старец зарыдал, упал на колени пред иконой Божией Матери и долго молился и плакал, словно отец, потерявший единственного сына…
7 сентября 1860 года старец Макарий после тяжелой болезни отошел ко Господу, заранее предсказав свою кончину. Он был похоронен возле Введенской церкви Оптиной пустыни, рядом с могилой своего учителя преподобного Льва.
Преподобный Амвросий Оптинский (†1891) стал третьим и самым почитаемым старцем монастыря. Он родился в 1812 году в селе Большая Липовица Тамбовской губернии. Отец его был пономарем, дед – священником. Александр Гренков (так звали будущего святого) в детстве был очень бойким, веселым и смышленым мальчиком. Он поступил сперва в Тамбовское духовное училище, потом в местную семинарию и учился очень хорошо. От природы он обладал очень живым нравом, и ему и в голову не приходила мысль о монастыре. Как-то он тяжело заболел. Надежды победить недуг почти не было, и Александр дал обет в случае выздоровления уйти в монастырь. Вскоре он поправился, но не решился постригаться в монахи и вместо этого стал наставником духовного училища в Липецке. Гренков писал стихи, знал пять языков, много читал, занимался богословием.
Сам старец вспоминал: “После выздоровления я целых четыре года все жался, не решался сразу покончить с миром, а продолжал по-прежнему посещать знакомых и не оставлять своей словоохотливости… Придешь домой – на душе неспокойно; и думаешь: ну, теперь уже все кончено навсегда – совсем перестану болтать. Смотришь, опять позвали в гости и опять наболтаешь. И так я мучился целых четыре года”.
Тогда же он стал много молиться и для этого уединялся на чердаке. Летом 1839 года он отправился в Троице-Сергиеву лавру и по дороге заехал в Троекурово к известному затворнику отцу Илариону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
День преподобного начинался в два часа ночи с утреннего правила. Оно состояло, помимо утренних молитв, из двенадцати избранных псалмов, молитв первого часа, дневного канона Божией Матери по гласу и акафиста Божией Матери. Потом старец делал небольшой перерыв, а с шести утра вычитывал молитвы часов и изобразительные. Затем Макарий выпивал чашку чаю и принимался за письма или чтение святоотеческих книг. С девяти часов он начинал принимать посетителей. В это время приходили люди в основном простого сословия – крестьяне, мещане, мастеровые. Часто к нему приходили не только за советом или для исповеди, но и с просьбой об исцелении. Подобно старцу Льву, Макарий исцелял, помазывая елеем из лампады.
“Многие из нас, – говорил отец Леонид Кавелин, – помнят одну бесноватую женщину, которая, сидя на дорожке, ведущей из монастыря в скит, поносила старца, говоря: „Скоро ли умрет этот Макарий? Он измучил весь мир… Ох, горе мне!“ Эта женщина, уже несколько лет страдавшая беснованием, после употребления священного елея, данного преподобным, выздоровела совершенно”.
Давая людям советы, Макарий скрывал свою прозорливость. Говорил так:
“Ты делай, как знаешь, но смотри, как бы не случилось с тобой то-то и то-то…” И вскоре оказывалось, что, если человек не слушался совета, неожиданные события удостоверяли, что старец предостерегал недаром.
Около двух часов пополудни отец Макарий отправлялся из скита в монастырские гостиницы, где его дожидались посетители из высших и обеспеченных сословий – помещики, военные и государственные чиновники, купцы, ученые, литераторы и богословы.
Для встреч и бесед с преподобным Макарием приезжали в Оптину и известные писатели – братья Киреевские, А. Н.Муравьев, И. С.Хомяков. Незадолго до своей смерти в Оптиной трижды побывал Гоголь. О своем первом посещении он писал: “Я заезжал по дороге в Оптину пустынь и навсегда унес о ней воспоминание. Я думаю, на самой Афонской горе не лучше. Благодать видимо там присутствует. Это слышится в самом наружном служении, хотя и не можем объяснить почему. Никогда я не видел таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное. Я не расспрашивал, кто из них как живет: их лица сказывали сами все. Самые служки меня поразили ласковостью ангелов, лучезарной простотой обхождения; самые работники в монастыре, самые крестьяне и жители окрестностей. За несколько верст, подъезжая к обители, уже слышишь ее благоухание: все становится приветливее, поклоны ниже и участия к человеку больше”. Николай Васильевич несколько раз встречался со старцем Макарием.
По свидетельству А. К. Толстого, Гоголь после посещения Оптиной и беседы с отцом Макарием изменился и внешне, и внутренне: “Он был очень скуп на слова и все, что ни говорил, говорил, как человек, у которого неотступно пребывала в голове мысль, что „с словом надобно обращаться честно…“”
Сам граф Алексей Константинович Толстой посетил Оптину пустынь в 1850 году, когда уже начал работу над “Князем Серебряным”. Граф также встретился с отцом Моисеем Путиловым и старцем Макарием. Он наблюдал, как старец, сухонький, весь седой, с костылем в одной руке и четками в другой, под общий шепот: “Старец идет!” появлялся на людях и, благословляя всех направо и налево, проходил в хибарку. Говорили, что А. К.Толстой очень понравился старцу Макарию – тот отзывался о нем восторженно.
Н. В.Гоголь после бесед со старцем Макарием и вовсе подумывал о том, чтобы навсегда остаться в Оптиной и поступить в число братии, но этому не суждено было сбыться. Зато остались в пустыни супруги Киреевские – здесь, под руководством старца, они трудились над изданием книг. Так были изданы и переведенные самим старцем Макарием книги Максима Исповедника, Феодора Студита, Григория Паламы…
Иногда наплыв посетителей был такой, что, возвращаясь из гостиниц, измученный и усталый, старец не мог даже говорить. Но вместо отдыха следовало правило, состоящее из девятого часа, кафизм с молитвами и канона Ангелу-хранителю. Потом, до вечерней трапезы, а иногда и во время нее преподобный принимал оптинских монахов, приходивших на ежедневное исповедание помыслов. Окончив прием, старец подкреплялся, потом слушал вечернее правило, на которое, кроме келейников, приходили еще один или два из ближайших учеников. Состояло оно из малого повечерия, молитв на сон грядущим, двух глав Апостола и одной главы Евангелия. После этого преподобный оставался один. Часто огни в скитских кельях давно уже были потушены, а его окно освещалось светом горевшей на письменном столе свечи. Рядом с кипами писем от духовных детей на этом столе можно было видеть номера периодических изданий и богословских журналов…
В 1857 году преподобный Макарий напряженно следил за боями в Севастополе, радовался удачам, скорбел о потерях. Рассказывали, что, когда была получена весть об оставлении Севастополя, старец зарыдал, упал на колени пред иконой Божией Матери и долго молился и плакал, словно отец, потерявший единственного сына…
7 сентября 1860 года старец Макарий после тяжелой болезни отошел ко Господу, заранее предсказав свою кончину. Он был похоронен возле Введенской церкви Оптиной пустыни, рядом с могилой своего учителя преподобного Льва.
Преподобный Амвросий Оптинский (†1891) стал третьим и самым почитаемым старцем монастыря. Он родился в 1812 году в селе Большая Липовица Тамбовской губернии. Отец его был пономарем, дед – священником. Александр Гренков (так звали будущего святого) в детстве был очень бойким, веселым и смышленым мальчиком. Он поступил сперва в Тамбовское духовное училище, потом в местную семинарию и учился очень хорошо. От природы он обладал очень живым нравом, и ему и в голову не приходила мысль о монастыре. Как-то он тяжело заболел. Надежды победить недуг почти не было, и Александр дал обет в случае выздоровления уйти в монастырь. Вскоре он поправился, но не решился постригаться в монахи и вместо этого стал наставником духовного училища в Липецке. Гренков писал стихи, знал пять языков, много читал, занимался богословием.
Сам старец вспоминал: “После выздоровления я целых четыре года все жался, не решался сразу покончить с миром, а продолжал по-прежнему посещать знакомых и не оставлять своей словоохотливости… Придешь домой – на душе неспокойно; и думаешь: ну, теперь уже все кончено навсегда – совсем перестану болтать. Смотришь, опять позвали в гости и опять наболтаешь. И так я мучился целых четыре года”.
Тогда же он стал много молиться и для этого уединялся на чердаке. Летом 1839 года он отправился в Троице-Сергиеву лавру и по дороге заехал в Троекурово к известному затворнику отцу Илариону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40