Как вы считаете, могло это произойти при временной потере памяти?
— С шишкой на голове можно наделать чего угодно, — ответил я. Возле убитого было много следов, уже засыпанных снегом. Кому они принадлежат, установить было невозможно. — Давайте отнесем его в барак, — предложил я.
Из-за того, что конечности убитого не гнулись — не вследствие трупного окоченения, а из-за мороза, — нести его оказалось несложно. После того как труп положили на снег возле барака, обратившись к Хендриксу, я сказал:
— .Зайдите в барак, попросите у Гуэна бутылку бренди. Скажите, что я заставил вас вернуться с дороги и захватить горячительного. И пусть Гуэн выйдет к нам.
Поняв, что случилась беда, Гуэн с опаской вышел из барака, осторожно закрыл дверь. При виде белого как мрамор изуродованного лица Страйкера он побледнел и сам.
— Господи Иисусе! — прошептал он. — Мертв?
Я ничего не ответил, лишь перевернул убитого на спину — и на сей раз с помощью Конрада и Юнгбека. Теперь это было сложнее. Издав гортанный звук, Гуэн лишь смотрел, как поземка заносит капюшон канадки Страйкера, пряча страшную рану на голове. Ветер, поворачивавший к югу, усилился, температура была около минус двадцати градусов по Цельсию. Лишь теперь я заметил, что весь дрожу от холода. Остальные чувствовали себя не лучше.
— Несчастный случай? — хриплым голосом спросил Гуэн.
— Нет, — ответил я. — Я видел камень, каким его убили.
У Гуэна снова вырвался нечленораздельный звук. Я продолжал:
— Оставить его здесь мы не можем, но и тащить труп в барак тоже нельзя.
Предлагаю отнести его в гараж.
— Да-да, в гараж, — машинально отозвался Гуэн.
— А кто сообщит обо всем мисс Хейнс? — спросил я. Делать это самому мне не очень хотелось.
— Что?.. — В голосе Гуэна прозвучало недоумение. — Что вы сказали?
— О случившемся необходимо уведомить жену. — Я врач, и выполнить эту миссию следовало мне, но получилось иначе. Дверь дома распахнулась, и на .пороге в обществе своих коккер-спаниелей появилась Джудит Хейнс. За ней маячили силуэты Отто и Графа. Молча постояв в проеме, она, словно во сне, приблизилась к телу мужа и склонилась над ним. Несколько мгновений спустя выпрямилась, растерянно оглянувшись вокруг, один миг смотрела на меня и, прежде чем кто-либо из нас успел кинуться к ней на помощь, словно подкошенная упала.
Сопровождаемые Отто, мы с Конрадом внесли ее в дом и положили на раскладушку, на которой недавно лежал Смит. Собак, с яростным лаем рвавшихся к хозяйке, пришлось привязать. Джудит побледнела как мел, дышала прерывисто.
Я приподнял ей веко правого глаза, не ощутив сопротивления. Широко открыв глаза и разинув рот, со сжатыми кулаками рядом стоял Отто.
— С ней все в порядке? — хрипло проговорил он. — Она...
— Она придет в себя, — ответил я.
— Может, дать ей нюхательной соли? — спросил он.
— Не надо. Нюхательная соль лишь поможет бедной женщине очнуться и осознать несчастье.
— А Майкл? Мой зять? Он... то есть...
— Вы же видели, почти сердито ответил я. — Мертв, конечно мертв.
— Но как, как это произошло?
— Его убили.
Последовали восклицания, вздохи, затем наступило молчание, подчеркиваемое шипением ламп Кольмана. Я не стал наблюдать реакцию со стороны присутствующих, поняв, что все равно ничего не узнаю, и лишь растерянно смотрел на лежащую без чувств Джудит. Решительный, обходительный, циничный Страйкер испытывал страх перед этой женщиной. Чем это объяснялось?
Тем, что она, будучи дочерью Джеррана, обладала властью и благополучие его целиком зависело от своенравной Джудит? Его патологической ревностью или дрянной натурой, способной на все что угодно? Или же она шантажировала, грозя в случае неповиновения обрушить на его голову все беды? А может, он по-своему любил жену и в надежде когда-нибудь добиться взаимности готов был терпеть все унижения и обиды? Этого я никогда не узнаю. В сущности, не сам Страйкер интересовал меня, а те обстоятельства, которые помогли бы объяснить столь неожиданную реакцию Джудит на смерть мужа. Ведь она презирала его. За то, что он от нее зависел, за его слабость, готовность сносить оскорбления, за трусость, пустоту и суетность, скрывавшиеся под столь мужественной личиной. Но, может быть, Джудит все же любила мужа за то, кем он был когда-то? Или кем мог стать? Или ее расстроила потеря мальчика для битья единственного в мире человека, на ком она могла безнаказанно точить свои когти? Она могла даже не отдавать себе отчета в том, что Майкл стал неотъемлемой частью ее существования. Самый невзрачный материал может стать краеугольным камнем. Убери его — и строение рухнет. Как ни парадоксально, но столь болезненная реакция на смерть мужа могла свидетельствовать о крайнем и неисправимом эгоизме. Джудит еще не до конца осознала, сколь жалка отныне ее участь: она осталась одна на целом свете.
Мисс Хейнс шевельнулась, поморгала ресницами и открыла глаза. Вспомнив, что случилось, всем телом вздрогнула. Я помог ей приподняться, и она огляделась.
— Где он? — едва слышно спросила она.
— Не беспокойтесь, мисс Хейнс, — отозвался я и зачем-то прибавил:
— Мы о нем позаботимся.
— Где он? — простонала бедная женщина. — Он мой муж, муж. Я хочу видеть его.
— Не надо, мисс Хейнс, — неожиданно ласково произнес Гуэн. — Доктор Марлоу прав, мы обо всем позаботимся. Мы его видели, вы лишь расстроите себя...
— Принесите его. Принесите его, — безжизненным, но твердым голосом приказала она. — Я должна снова увидеть его.
Я встал и направился к двери. Граф преградил мне путь. На породистом лице его были написаны отвращение и ужас.
— Вы не посмеете этого сделать. Зрелище кошмарное, отвратительное...
— А вы что думали? — Во мне кипела злость, но голос прозвучал устало. Если я этого не сделаю, она уйдет из дома. А ночь нынче не для прогулок.
Втроем — Юнгбек, Конрад и я — мы, внесли Страйкера в помещение и положили так, чтобы нельзя было видеть размозженный затылок. Поднявшись с раскладушки, Джудит Хейнс медленно, словно лунатик, подошла к мертвому и опустилась на колени. С минуту молча смотрела на него, затем протянула руку и нежно провела по изувеченному лицу. Никто не произнес ни слова, никто не пошевелился. Не без труда Джудит подняла правую руку мужа, хотела было сделать то же самое с левой, но, заметив, что рука стиснута в кулак, она осторожно разжала пальцы. На ладони убитого лежал коричневый круглый предмет. По-прежнему стоя на коленях, она взяла его и показала находившимся в комнате. Потом протянула Аллену. Все, словно сговорясь, посмотрели на юношу.
Обшитая коричневой кожей пуговица как две капли воды походила на те, что остались целыми на куртке Аллена.
Глава 9
Долго ли продолжалась тишина, лишь подчеркиваемая шипением ламп и воем ветра, я не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— С шишкой на голове можно наделать чего угодно, — ответил я. Возле убитого было много следов, уже засыпанных снегом. Кому они принадлежат, установить было невозможно. — Давайте отнесем его в барак, — предложил я.
Из-за того, что конечности убитого не гнулись — не вследствие трупного окоченения, а из-за мороза, — нести его оказалось несложно. После того как труп положили на снег возле барака, обратившись к Хендриксу, я сказал:
— .Зайдите в барак, попросите у Гуэна бутылку бренди. Скажите, что я заставил вас вернуться с дороги и захватить горячительного. И пусть Гуэн выйдет к нам.
Поняв, что случилась беда, Гуэн с опаской вышел из барака, осторожно закрыл дверь. При виде белого как мрамор изуродованного лица Страйкера он побледнел и сам.
— Господи Иисусе! — прошептал он. — Мертв?
Я ничего не ответил, лишь перевернул убитого на спину — и на сей раз с помощью Конрада и Юнгбека. Теперь это было сложнее. Издав гортанный звук, Гуэн лишь смотрел, как поземка заносит капюшон канадки Страйкера, пряча страшную рану на голове. Ветер, поворачивавший к югу, усилился, температура была около минус двадцати градусов по Цельсию. Лишь теперь я заметил, что весь дрожу от холода. Остальные чувствовали себя не лучше.
— Несчастный случай? — хриплым голосом спросил Гуэн.
— Нет, — ответил я. — Я видел камень, каким его убили.
У Гуэна снова вырвался нечленораздельный звук. Я продолжал:
— Оставить его здесь мы не можем, но и тащить труп в барак тоже нельзя.
Предлагаю отнести его в гараж.
— Да-да, в гараж, — машинально отозвался Гуэн.
— А кто сообщит обо всем мисс Хейнс? — спросил я. Делать это самому мне не очень хотелось.
— Что?.. — В голосе Гуэна прозвучало недоумение. — Что вы сказали?
— О случившемся необходимо уведомить жену. — Я врач, и выполнить эту миссию следовало мне, но получилось иначе. Дверь дома распахнулась, и на .пороге в обществе своих коккер-спаниелей появилась Джудит Хейнс. За ней маячили силуэты Отто и Графа. Молча постояв в проеме, она, словно во сне, приблизилась к телу мужа и склонилась над ним. Несколько мгновений спустя выпрямилась, растерянно оглянувшись вокруг, один миг смотрела на меня и, прежде чем кто-либо из нас успел кинуться к ней на помощь, словно подкошенная упала.
Сопровождаемые Отто, мы с Конрадом внесли ее в дом и положили на раскладушку, на которой недавно лежал Смит. Собак, с яростным лаем рвавшихся к хозяйке, пришлось привязать. Джудит побледнела как мел, дышала прерывисто.
Я приподнял ей веко правого глаза, не ощутив сопротивления. Широко открыв глаза и разинув рот, со сжатыми кулаками рядом стоял Отто.
— С ней все в порядке? — хрипло проговорил он. — Она...
— Она придет в себя, — ответил я.
— Может, дать ей нюхательной соли? — спросил он.
— Не надо. Нюхательная соль лишь поможет бедной женщине очнуться и осознать несчастье.
— А Майкл? Мой зять? Он... то есть...
— Вы же видели, почти сердито ответил я. — Мертв, конечно мертв.
— Но как, как это произошло?
— Его убили.
Последовали восклицания, вздохи, затем наступило молчание, подчеркиваемое шипением ламп Кольмана. Я не стал наблюдать реакцию со стороны присутствующих, поняв, что все равно ничего не узнаю, и лишь растерянно смотрел на лежащую без чувств Джудит. Решительный, обходительный, циничный Страйкер испытывал страх перед этой женщиной. Чем это объяснялось?
Тем, что она, будучи дочерью Джеррана, обладала властью и благополучие его целиком зависело от своенравной Джудит? Его патологической ревностью или дрянной натурой, способной на все что угодно? Или же она шантажировала, грозя в случае неповиновения обрушить на его голову все беды? А может, он по-своему любил жену и в надежде когда-нибудь добиться взаимности готов был терпеть все унижения и обиды? Этого я никогда не узнаю. В сущности, не сам Страйкер интересовал меня, а те обстоятельства, которые помогли бы объяснить столь неожиданную реакцию Джудит на смерть мужа. Ведь она презирала его. За то, что он от нее зависел, за его слабость, готовность сносить оскорбления, за трусость, пустоту и суетность, скрывавшиеся под столь мужественной личиной. Но, может быть, Джудит все же любила мужа за то, кем он был когда-то? Или кем мог стать? Или ее расстроила потеря мальчика для битья единственного в мире человека, на ком она могла безнаказанно точить свои когти? Она могла даже не отдавать себе отчета в том, что Майкл стал неотъемлемой частью ее существования. Самый невзрачный материал может стать краеугольным камнем. Убери его — и строение рухнет. Как ни парадоксально, но столь болезненная реакция на смерть мужа могла свидетельствовать о крайнем и неисправимом эгоизме. Джудит еще не до конца осознала, сколь жалка отныне ее участь: она осталась одна на целом свете.
Мисс Хейнс шевельнулась, поморгала ресницами и открыла глаза. Вспомнив, что случилось, всем телом вздрогнула. Я помог ей приподняться, и она огляделась.
— Где он? — едва слышно спросила она.
— Не беспокойтесь, мисс Хейнс, — отозвался я и зачем-то прибавил:
— Мы о нем позаботимся.
— Где он? — простонала бедная женщина. — Он мой муж, муж. Я хочу видеть его.
— Не надо, мисс Хейнс, — неожиданно ласково произнес Гуэн. — Доктор Марлоу прав, мы обо всем позаботимся. Мы его видели, вы лишь расстроите себя...
— Принесите его. Принесите его, — безжизненным, но твердым голосом приказала она. — Я должна снова увидеть его.
Я встал и направился к двери. Граф преградил мне путь. На породистом лице его были написаны отвращение и ужас.
— Вы не посмеете этого сделать. Зрелище кошмарное, отвратительное...
— А вы что думали? — Во мне кипела злость, но голос прозвучал устало. Если я этого не сделаю, она уйдет из дома. А ночь нынче не для прогулок.
Втроем — Юнгбек, Конрад и я — мы, внесли Страйкера в помещение и положили так, чтобы нельзя было видеть размозженный затылок. Поднявшись с раскладушки, Джудит Хейнс медленно, словно лунатик, подошла к мертвому и опустилась на колени. С минуту молча смотрела на него, затем протянула руку и нежно провела по изувеченному лицу. Никто не произнес ни слова, никто не пошевелился. Не без труда Джудит подняла правую руку мужа, хотела было сделать то же самое с левой, но, заметив, что рука стиснута в кулак, она осторожно разжала пальцы. На ладони убитого лежал коричневый круглый предмет. По-прежнему стоя на коленях, она взяла его и показала находившимся в комнате. Потом протянула Аллену. Все, словно сговорясь, посмотрели на юношу.
Обшитая коричневой кожей пуговица как две капли воды походила на те, что остались целыми на куртке Аллена.
Глава 9
Долго ли продолжалась тишина, лишь подчеркиваемая шипением ламп и воем ветра, я не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69