Нет, не следовало Вугтурою оставлять ее, хотя у него и не было выбора. Так он во всяком случае сказал своим людям. Но Серебряная Снежинка знала, что есть и другая причина, почему Вугтурой уехал к крепости — в небольшое путешествие, которое протянется от полнолуния до полнолуния и потом еще до новолуния: получить письма от ее отца и Ли Лина, а может, и от самого Сына Неба. Сама она написала им после смерти Куджанги, сообщая, что она по обычаю шунг-ню вышла замуж за его наследника и просит прощения за то, что сделала это без их согласия. На это просто не было времени. Вугтурой должен был занять место отца, и, когда предъявил на нее права, она и не подумала отказать ему.
Надо написать им снова, — подумала она. В какой ужас придет двор! Она думала, однако, что Ли Лин поймет ее. А отец? Он ведь знал, что, когда она уезжала из Шаньаня, они расставались навсегда. Серебряная Снежинка смотрела на пылинки, которые плясали в солнечном луче и превращали ковры в рубины, оправленные золотом и медью, и думала о благоприятном имени для своего сына и принца.
По сравнению с этой важной задачей враждебность Острого Языка казалась всего лишь вспышкой от жары на горизонте. Без сына — о, как она теперь понимает стремление женщины защитить свою плоть и кровь — Острый Язык словно съежилась, покорилась. В то самое время, когда уехал муж Серебряной Снежинки, Тадикан тоже решил уехать, чтобы заняться вечным делом — присмотром за стадами и подсчетом голов. Он, конечно, попросил ее разрешения; но оба они знали, что его «просьба» — простая формальность. Серебряная Снежинка не смогла бы его остановить, даже если бы захотела. Однако она могла послать с ним верных Вугтурою людей, который будут бдительно следить за ним; так она и поступила. И надеялась, что все сделала правильно.
Когда Вугтурой вернется в свои юрты.., о, сказать ему сразу или подождать, пока они останутся наедине? Мягкий смех Серебряной Снежинки вызывал тоскливую улыбку Соболя и задумчивые, полные надежд взгляды многих шунг-ню. Она смело встречала их взгляды.
Серебряная Снежинка решила, что прикажет спрятать кубок из черепа вождя юе чи: будущая мать не должна смотреть на такие вещи. Может, велит шаману убрать и барабан духов, если не сумеет уговорить на это Вугтуроя. И если Тадикан и его мать снова будут расстраивать ее.., пусть только попробуют, думала она с улыбкой. Теперь в ее руках власть.
Ее внимание привлек звук, похожий на гром на горизонте. Она встала, одной рукой держась за спину, другую прижимая к губам. Посмотрите, что это, — одними губами приказала женщинам, и Соболь, у которой по положению должны быть свои служанки и которая не должна сама бегать, встала и подошла к выходу из юрты.
— Это наш повелитель! — воскликнула она, и тут же послышались приветственные возгласы и топот копыт. Серебряная Снежинка покраснела и поискала Иву, которая тут же поддержала ее.
Дорогая Ива! Если она и горевала о гибели Басича и о том, что у них могло быть, никто не заметил этого; она нежно защищала Серебряную Снежинку от малейших опасностей.
— Обопрись на меня, старшая сестра, — сказала она, когда Серебряная Снежинка рассмеялась и сделала вид, что отталкивает ее. Она не больна и, как королева, должна ходить с достоинством, сообщила она служанке, которая коротко засмеялась. Смех ее походил на лисий лай.
Словно в боевом танце, шунг-ню, слившись со своими лошадьми, неслись к лагерю. Как быстро они скачут и как красиво! Пусть люди в Шаньане увидят, как прекрасно они скачут, хоть и свирепо сражаются; пусть только увидят; и больше не станут звать западных соседей варварами, подумала Серебряная Снежинка.
Вугтурой соскочил с коня; взглядом он отыскивал Серебряную Снежинку; нашел, и глаза его смягчились: жена стояла у входа в юрту, она помогала ему править народом.
Она низко поклонилась. Потом, когда не почувствовала на плечах сильные руки, помогающие встать, посмотрела вверх. Вугтурой внимательно смотрел на нее, в руках у него были письма: связка деревянных табличек как всегда экономного отца и два шелковых свитка от двора.
Жесткие правила приличия, в которых она была воспитана, не разрешали ей говорить первой; сначала к ней должен обратиться шан-ю; но никогда она не была так близка к нарушению этого правила. Но тут ей на плечи опустились сильные руки Вугтуроя; послышался его низкий голос: «Жена!»
— Добро пожаловать, трижды добро пожаловать! — прошептала она, почти беззвучно шевеля губами, прежде чем снова поклониться и приветствовать его по обычаю. Он задумчиво наблюдал за ней, словно оценивая ее силы, потом протянул свитки и дощечки, как протягивают меч.
— Будь храброй, госпожа, — сказал он резко, как никогда с ней не разговаривал, и жестом велел распечатать письма. Прямо здесь? Прежде чем позаботиться о муже или услышать новости? Склонившись к футляру, в котором находилось письмо Сына Неба, она открыла его и начала читать.
В следующее мгновение мир покачнулся. Только сильные руки Ивы удержали ее. Но когда отпустили, она снова покачнулась. Солнце светило слишком ярко; цвета, которые несколько мгновений радовали глаз, показались кричащими, чужими — и кто все эти незнакомцы? Ни один из них, кроме Ивы, не из Срединного царства. Никто из них не поймет.
Юан Ти, Сын Неба, умер.
Снова заставила она себя посмотреть на свиток с его зловещими ненавистными иероглифами. Вот они, она не ошиблась: иероглиф, обозначающий имя Юан Ти, и символ смерти. Онемев, она прочла несколько столбцов. Как и ожидала, ей приказывали последовать обычаям шунг-ню и выйти замуж за наследника Куджанги.
Письмо дернулось и заплясало перед ней. Серебряная Снежинка поняла, что движется: Вугтурой вел ее к юрте. Ива шла рядом, ворча, как лиса или женщина шунг-ню, о глупости мужчин, подвергающих беременную такому шоку.
Не так я хотела, чтобы он узнал о сыне, — послала она мысль служанке. Несмотря на жару, Серебряная Снежинка сильно дрожала. Она с благодарностью приняла плащ, который набросил ей на плечи Вугтурой, и смотрела, как Ива приносит чашки. Как может ее юрта выглядеть такой мирной и обычной, когда умер Сын Неба? Как могло случиться, что она до сих пор не знала? Она будто слышала плач ритуального траура, артистические приступы горя, которые исполняют придворные дамы. Странно: она не может вспомнить их имена; а ведь когда-то внимание этих сверкающих, напыщенных женщин казалось ей таким важным для нормального самочувствия. Она, однако, считала, что некоторые придворные могут горевать искренне. Письмо Ли Лина вне всякого сомнения выражало искреннюю печаль, и отец ее тоже печалится, как военачальник и человек, которому возвратили милость. Она должна брать с них пример.
Сейчас усыпальница Сына Неба должна быть близка к завершению, заполненная статуями лошадей, верблюдов и придворных, выполненными из драгоценных материалов лучшими ремесленниками Срединного царства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75