— Потом обратился к воинам. — Вы трое! Приведите Острый Язык.
И воины, хоть и считаются бесстрашными, начали беспокойно переглядываться. Никто не хотел сталкиваться с пленной женщиной шаманом, матерью принца-изменника. Вугтурой не приобретет популярность среди своих людей, если не обратит на это внимание. Он кивнул, помолчал и наконец посмотрел на Иву, которая привычно склонилась за хозяйкой. — Новая мудрая женщина племени пойдет с вами. Проверьте, есть ли у Острого Языка все необходимое в пути.
Значит, ее ждет изгнание? — подумала Серебряная Снежинка. Неразумно. Неразумно оставлять в живых таких, как принц и его мать. Но в то же время и обоснованно. Вугтурой опасается убить шамана.
Вошла в сопровождении стражников сердитая Острый Язык. Она сложила руки на широкой груди и, в своей одежде из шкур, с змеиной кожей и редкими кристаллами, умудрилась выглядеть почти так, словно ее сопровождает почетный караул. Напротив, Ива казалась незаметной; в руках она держала барабан духов. Но самой заметной деталью внешности Острого Языка была кожаная повязка, закрывавшая ей рот, чтобы она не могла использовать свои чары против стражников.
— Хорошо сделано, — негромко одобрил Вугтурой. По его легкому жесту Ива заняла место ближе к нему, чем к Острому Языку, которая презрительно разглядывала большую юрту.
— Мы ждем твоего сына, — сказал ей Вугтурой. — Я, однако, не забыл, что он не только твой сын, но и сын моего отца. И поэтому, когда он приедет, у него будет выбор. Он изменил своей клятве и должен будет умереть в схватке или быть изгнанным из клана, который предал. Твой выбор будет связан с ним.
Челюсти Острого Языка двигались, жилы у нее на висках вздулись: она пыталась вытолкнуть кляп.
— Держите ее! — приказал Вугтурой, и несчастные стражники повиновались.
Снова топот копыт и крик стражи снаружи сообщили, что приближается большой отряд шунг-ню. Это люди Тадикана (те, кого он оставил в живых за отказ от сопротивления), посланные за ним стражники Вугтуроя и даже несколько юе чи.
— Я встречу их верхом, — сказал шан-ю. — Пусть все воины приготовятся.
Серебряная Снежинка с трудом вставала. Как она ненавидит эту рану, которая делает ее тело предателем разума.
— Ты не поедешь, госпожа. — Вугтурой остановился около нее и осторожно помог встать. — Это не, та охота, которой мы ждем. — Взгляд его стал задумчив, и Серебряная Снежинка затаила дыхание.
— Не отсылай меня, — взмолилась она. — Какое мне еще нужно убежище в степях? Рядом с тобой я в безопасности.
Муж ее кивнул и, хотя был в напряжении перед возможной битвой, улыбнулся ей.
Действительно, думала Серебряная Снежинка, опираясь на лук и хромая вслед за мужчинами, для нее нет убежища. Больше чем когда-либо, она сейчас в стране смерти, о которой писал Сунь-цзы. Но для женщин все битвы — страна смерти, а не игры за землю и честь, как считают многие мужчины. Она бросила украдкой взгляд на Острый Язык, которая презрительно шла среди стражников; те с трудом заставляли ее идти медленней, чтобы не опережать Иву. Хромота делала Иву такой же несоответствующей этому месту, как и Серебряную Снежинку; но бледное, напряженное лицо и пылающие глаза подсказали молодой женщине, что Ива на этот раз покончила с покорством и смирением. Она рассвирепела, как лиса, детенышам которой угрожают, и гнев ее казался еще опаснее из-за спокойствия. В руках она по-прежнему держала барабан Острого Языка. И это правильно: тот, кого принесли в жертву, чтобы сделать этот барабан, тоже должен присутствовать.
Ни у кого из женщин не было иллюзий, что предстоит мирная встреча. На это надеялись только мужчины. Женщины готовились к катастрофе. Многие поедут вслед за Серебряной Снежинкой, вооруженные луками и смертоносными копьями шунг-ню. С ними будут и подростки.
— Подожди, о подожди! — прошептала Серебряная Снежинка Соболю. В порыве, который не смогла бы объяснить, она взяла ненавистный кубок из черепа и завернула в шелк, который достала из просторного рукава. Потом заторопилась за остальными женщинами.
Соболь привела лошадь Серебряной Снежинки: воинов нельзя было занимать этим. Молодая женщина с облегчением села верхом. На лошади она не хромает. Удовлетворенно кивнув, она проверила тетиву лука, запас стрел и кинжал, который берегла как последнее оружие.
Медленно, без обычных криков и картинных скачек, воины шунг-ню собрались за пределами лагеря и ждали. Солнце над головой поднималось все выше, стремясь к зениту. От ветра, дувшего над степями, которые уже принимали осенние цвета, рябила трава. Серебряная Снежинка надеялась, что она не будет окровавлена до заката.
— Бей в барабан! — приказал Вугтурой.
К удивлению Серебряной Снежинки, он обращался к Иве. Превратившись из женщины шамана в воина, она ударила в барабан духов, и воздух словно задрожал в такт барабанному бою. Это тоже правильно: мужчина или юноша, которого убила Острый Язык, должен принять участие в суде, который надеется совершить сегодня Вугтурой. Впервые в громе барабана Серебряной Снежинке не слышалось зло.
И как будто по сигналу этого барабана, показался Тадикан в сопровождении своих людей. Они медленно направились к лагерю. Ехали они молча, и в этой тишине чувствовалась целеустремленность. Серебряная Снежинка увидела знакомых: она узнавала и людей и лошадей. Другие могли быть из племени фу ю или даже юе чи. Их вождем был молодой человек, который немедленно отыскал взглядом Вугтуроя. Серебряная Снежинка опустила глаза на сверток, прикрепленный к седлу. Она права: как и барабан, должна присутствовать и чаша из черепа.
У Вугтуроя так много противников! Отчаяние обожгло Серебряную Снежинку почти такой же острой болью, как стрела, на которую она наступила, но она сдержала его, чтобы сын еще до рождения не изведал страх.
Вугтурой набрал полную грудь воздуха. И голос его прогремел над степью.
— Пусть выедет вперед Тадикан, который когда-то был мне братом.
Глава 22
Воины шунг-ню дисциплинированы, и ряды всадников оставались на месте. С презрением, сквозившим в каждом неторопливом движении, Тадикан направил свою лошадь вперед. Серебряная Снежинка заметила, что так же поступил и вождь юе чи. Вугтурой поехал им навстречу.
— Брат, — сказал Тадикан, нарушив обычай, который требовал, чтобы первым говорил шан-ю. Он словно плюнул. Один из людей Вугтуроя в гневе закричал, но шан-ю поднял руку, призывая к молчанию.
— Ты осквернил это слово и свою клятву, — ответил Вугтурой. — Когда я сел на место отца, ты склонился предо мной. Так ты служишь клану?
— Да! — закричал Тадикан. Лицо его побагровело в приступе гнева. — Ты превращаешь нас в семенящие копии полулюдей из Чины, продаешь нас в рабство за шелка и драгоценности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
И воины, хоть и считаются бесстрашными, начали беспокойно переглядываться. Никто не хотел сталкиваться с пленной женщиной шаманом, матерью принца-изменника. Вугтурой не приобретет популярность среди своих людей, если не обратит на это внимание. Он кивнул, помолчал и наконец посмотрел на Иву, которая привычно склонилась за хозяйкой. — Новая мудрая женщина племени пойдет с вами. Проверьте, есть ли у Острого Языка все необходимое в пути.
Значит, ее ждет изгнание? — подумала Серебряная Снежинка. Неразумно. Неразумно оставлять в живых таких, как принц и его мать. Но в то же время и обоснованно. Вугтурой опасается убить шамана.
Вошла в сопровождении стражников сердитая Острый Язык. Она сложила руки на широкой груди и, в своей одежде из шкур, с змеиной кожей и редкими кристаллами, умудрилась выглядеть почти так, словно ее сопровождает почетный караул. Напротив, Ива казалась незаметной; в руках она держала барабан духов. Но самой заметной деталью внешности Острого Языка была кожаная повязка, закрывавшая ей рот, чтобы она не могла использовать свои чары против стражников.
— Хорошо сделано, — негромко одобрил Вугтурой. По его легкому жесту Ива заняла место ближе к нему, чем к Острому Языку, которая презрительно разглядывала большую юрту.
— Мы ждем твоего сына, — сказал ей Вугтурой. — Я, однако, не забыл, что он не только твой сын, но и сын моего отца. И поэтому, когда он приедет, у него будет выбор. Он изменил своей клятве и должен будет умереть в схватке или быть изгнанным из клана, который предал. Твой выбор будет связан с ним.
Челюсти Острого Языка двигались, жилы у нее на висках вздулись: она пыталась вытолкнуть кляп.
— Держите ее! — приказал Вугтурой, и несчастные стражники повиновались.
Снова топот копыт и крик стражи снаружи сообщили, что приближается большой отряд шунг-ню. Это люди Тадикана (те, кого он оставил в живых за отказ от сопротивления), посланные за ним стражники Вугтуроя и даже несколько юе чи.
— Я встречу их верхом, — сказал шан-ю. — Пусть все воины приготовятся.
Серебряная Снежинка с трудом вставала. Как она ненавидит эту рану, которая делает ее тело предателем разума.
— Ты не поедешь, госпожа. — Вугтурой остановился около нее и осторожно помог встать. — Это не, та охота, которой мы ждем. — Взгляд его стал задумчив, и Серебряная Снежинка затаила дыхание.
— Не отсылай меня, — взмолилась она. — Какое мне еще нужно убежище в степях? Рядом с тобой я в безопасности.
Муж ее кивнул и, хотя был в напряжении перед возможной битвой, улыбнулся ей.
Действительно, думала Серебряная Снежинка, опираясь на лук и хромая вслед за мужчинами, для нее нет убежища. Больше чем когда-либо, она сейчас в стране смерти, о которой писал Сунь-цзы. Но для женщин все битвы — страна смерти, а не игры за землю и честь, как считают многие мужчины. Она бросила украдкой взгляд на Острый Язык, которая презрительно шла среди стражников; те с трудом заставляли ее идти медленней, чтобы не опережать Иву. Хромота делала Иву такой же несоответствующей этому месту, как и Серебряную Снежинку; но бледное, напряженное лицо и пылающие глаза подсказали молодой женщине, что Ива на этот раз покончила с покорством и смирением. Она рассвирепела, как лиса, детенышам которой угрожают, и гнев ее казался еще опаснее из-за спокойствия. В руках она по-прежнему держала барабан Острого Языка. И это правильно: тот, кого принесли в жертву, чтобы сделать этот барабан, тоже должен присутствовать.
Ни у кого из женщин не было иллюзий, что предстоит мирная встреча. На это надеялись только мужчины. Женщины готовились к катастрофе. Многие поедут вслед за Серебряной Снежинкой, вооруженные луками и смертоносными копьями шунг-ню. С ними будут и подростки.
— Подожди, о подожди! — прошептала Серебряная Снежинка Соболю. В порыве, который не смогла бы объяснить, она взяла ненавистный кубок из черепа и завернула в шелк, который достала из просторного рукава. Потом заторопилась за остальными женщинами.
Соболь привела лошадь Серебряной Снежинки: воинов нельзя было занимать этим. Молодая женщина с облегчением села верхом. На лошади она не хромает. Удовлетворенно кивнув, она проверила тетиву лука, запас стрел и кинжал, который берегла как последнее оружие.
Медленно, без обычных криков и картинных скачек, воины шунг-ню собрались за пределами лагеря и ждали. Солнце над головой поднималось все выше, стремясь к зениту. От ветра, дувшего над степями, которые уже принимали осенние цвета, рябила трава. Серебряная Снежинка надеялась, что она не будет окровавлена до заката.
— Бей в барабан! — приказал Вугтурой.
К удивлению Серебряной Снежинки, он обращался к Иве. Превратившись из женщины шамана в воина, она ударила в барабан духов, и воздух словно задрожал в такт барабанному бою. Это тоже правильно: мужчина или юноша, которого убила Острый Язык, должен принять участие в суде, который надеется совершить сегодня Вугтурой. Впервые в громе барабана Серебряной Снежинке не слышалось зло.
И как будто по сигналу этого барабана, показался Тадикан в сопровождении своих людей. Они медленно направились к лагерю. Ехали они молча, и в этой тишине чувствовалась целеустремленность. Серебряная Снежинка увидела знакомых: она узнавала и людей и лошадей. Другие могли быть из племени фу ю или даже юе чи. Их вождем был молодой человек, который немедленно отыскал взглядом Вугтуроя. Серебряная Снежинка опустила глаза на сверток, прикрепленный к седлу. Она права: как и барабан, должна присутствовать и чаша из черепа.
У Вугтуроя так много противников! Отчаяние обожгло Серебряную Снежинку почти такой же острой болью, как стрела, на которую она наступила, но она сдержала его, чтобы сын еще до рождения не изведал страх.
Вугтурой набрал полную грудь воздуха. И голос его прогремел над степью.
— Пусть выедет вперед Тадикан, который когда-то был мне братом.
Глава 22
Воины шунг-ню дисциплинированы, и ряды всадников оставались на месте. С презрением, сквозившим в каждом неторопливом движении, Тадикан направил свою лошадь вперед. Серебряная Снежинка заметила, что так же поступил и вождь юе чи. Вугтурой поехал им навстречу.
— Брат, — сказал Тадикан, нарушив обычай, который требовал, чтобы первым говорил шан-ю. Он словно плюнул. Один из людей Вугтуроя в гневе закричал, но шан-ю поднял руку, призывая к молчанию.
— Ты осквернил это слово и свою клятву, — ответил Вугтурой. — Когда я сел на место отца, ты склонился предо мной. Так ты служишь клану?
— Да! — закричал Тадикан. Лицо его побагровело в приступе гнева. — Ты превращаешь нас в семенящие копии полулюдей из Чины, продаешь нас в рабство за шелка и драгоценности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75