ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Катрин чувствовала, что против «новенькой» плетутся интриги. Эллен Ригер ощущала себя отодвинутой в сторону, а Ильза Мёбиус обойденной при распределении должностей. Катрин все это понимала, но посчитала для себя более правильным установить с Зереной Кипп хорошие отношения, чем затевать склоки, хотя бы уже потому, что к ней благоволил шеф, а идти против него она никак не собиралась. Катрин только опасалась, что напряженная атмосфера нарушит согласованную работу редакции.
Все прочие моменты работы редакции были для Катрин не так уж важны. Являться в отдел она должна была лишь раз в неделю. И гораздо больше была теперь заинтересована в том, чтобы начать работу над своей книгой. Как только ей принесли матрац, она переехала в Бланкенэзе. Еще не распаковав полностью чемоданы, она уже сделала на кухонном столе свои первые эскизы.
Рукопись росла в таком же темпе, в каком обустраивался дом. Ящики, присланные отцом, были распакованы и перенесены в подвал. Катрин приобрела маленький холодильник, чтобы не ходить за продуктами ежедневно. У одного продавца старой мебели она нашла громадный письменный стол, отвечавший ее потребностям. Стол втащили на чердак, она соскребла с него потрескавшийся и вздувшийся лак и протравила кислотой крышку. Здесь, наверху, Катрин чувствовала себя свободнее, чем в маленькой кухне. Правда, она поставила стул спинкой к окну, чтобы свет падал на стол. Но часто, отдыхая от работы, вставала со стула и выглядывала в окно на широкую гладь реки и скользящие по ней суда.
Она наслаждалась непринужденностью жизни, которую теперь вела. Когда работала в «Вязальне», ей приходилось ежедневно быть хорошо одетой, да и в выходные дни мать не терпела никакой расхлябанности. А здесь, в своем домике, она бегала в джинсах или, когда потеплело, в шортах и тенниске, обходясь без бюстгальтера и колготок. Вставала с постели, хорошо выспавшись, обычно сразу же садилась за рукопись, и только выполнив определенную, заранее назначенную себе норму, убирала постель и комнаты. Затем – и для отдыха, и для разнообразия – она выполняла образцы рукоделия, фото которых предстояло поместить в журнале и в ее книге. Катрин пришло в голову, что она могла бы сама их фотографировать, и после нескольких первых неудач снимки стали получаться вполне подходящими.
Одинокой она не чувствовала себя никогда.
Временами, обычно после редакционных совещаний, она заходила в кафетерий с Эрнстом Клаазеном, Эллен Ригер или даже с Зереной Кипп. «Новенькая» была ей благодарна и стремилась полностью перетянуть на свою сторону. Катрин невольно выпала роль сочувствующей приятельницы, готовой оказать моральную поддержку. Ригер использовала совместные посещения кафетерия, чтобы нападать на других сотрудников редакции и особенно на «новенькую». Но она делала это с таким юмором, что Катрин искренне смеялась. А добрые беседы на личные темы удавались всегда только с Эрнстом Клаазеном.
В Гильден она звонила очень редко, так как и мать, и дочь реагировали на звонки, как и прежде, резко отрицательно. Но каждое воскресенье Катрин отводила время на то, чтобы написать дочери длинное письмо, заполненное наблюдениями о ее теперешней жизни и воспоминаниями о прежних годах. Она стремилась с помощью этих писем как-то сблизиться с девочкой.
К концу мая первые главы рукописи были закончены. К тексту работы «Творческое рукоделие» Катрин приложила очень красивые цветные фотографии и рисунки. Трудом своим она была довольна.
Отдавая работу в редакцию, она приложила к ней краткое письмо:
«Дорогой Эрнст, вот плоды моего труда, и мне они кажутся хорошими. Тем не менее я бы предпочла, чтобы вы всё просмотрели без меня. Прошу вас показать их также госпоже Кипп. Тогда мы смогли бы обсудить все в понедельник».
Письмо и рукопись она заложила в большой пакет, сама отнесла его в редакцию, но, сдав на входе, поспешила уйти и была рада, что не встретила никого, кроме госпожи Фельберт. При этом она чувствовала в своем поведении какую-то неловкость, отчего ей самой стало смешно.
В воскресенье утром Катрин долго спала, а вскочив, сразу же села писать письмо Даниэле. Ей удалось это сделать легче, чем обычно, поскольку она была в очень хорошем настроении.
Светило солнце, под лучами которого широкая, чаще всего мрачно-серая гладь великой реки преобразилась в сияющую серебряную ленту. С прогулочных катеров доносились обрывки веселой музыки. Катрин решила в этот день совершить длительную прогулку.
Когда раздался звонок в дверь, она пришла в полное недоумение. Никаких посетителей она не ждала. Соседи вели себя, правда, вежливо, но очень сдержанно, никому из них никак не могло прийти в голову забежать к ней. Может быть, телеграмма? Но ведь обычно текст просто прочитывают по телефону. Она взглянула на свои часы. Было двадцать минут двенадцатого.
Звонок раздался вторично. Катрин вскочила, побежала, шлепая сандалиями, вниз по лестнице и открыла дверь.
Перед ней стоял Эрнст Клаазен. На нем был очень корректный костюм, а под ним серая рубашка, гармонировавшая с цветом его глаз.
– Ой-ой-ой! – вскричала ошеломленная Катрин, сознавая, что в своих подрезанных до колена джинсах и с растрепанными волосами производит впечатление человека, достаточно одичавшего.
– Видимо, это следует понимать, как приветствие? – произнес он, и в его голосе звучала скрытая усмешка.
– Ты должен был хотя бы позвонить, что приедешь! – «Ты» вырвалось у нее невольно, она и сама не заметила, как это случилось.
– Катрин, ты неотразима! – Он обнял ее и нежно поцеловал.
Когда он отпустил ее, она растерялась еще больше.
– Ты не хочешь меня впустить? – спросил он.
– Что ты! Входи! Но у меня тут полнейший хаос Я еще не убирала квартиру.
– Это не имеет никакого значения!
– Для тебя, может быть, но не для меня. – Она наконец отступила от двери. – Поднимись наверх, чтобы я хоть оделась!
– Но ты же одета!
– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
Она чувствовала себя беззащитной и захваченной врасплох и была благодарна ему, что он не попытался вновь ее обнять. Потому что была бы не в силах защищаться. Но Эрнст бодро зашагал впереди нее вверх по лестнице.
Катрин проскользнула в спальню. Сердце билось так, словно готово выскочить из груди. Она даже не понимала, откуда такое возбуждение. Ведь ей все-таки удалось направить его мимо неубранной кухни в кабинет (в кухне оставались следы ее вчерашней стряпни – она пыталась приготовить сырное суфле). Пригласить же его в гостиную она не могла, там еще не было никакой мебели.
Она быстро сбросила с себя джинсы и тенниску прямо на пол, убрать в шкаф не было времени. Надев бюстгальтер, почувствовала себя увереннее. Потом выбрала серо-белое платье в полоску и долго приглаживала свои черные волосы, пока они не улеглись блестящими волнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62