Он работает в процветающей фирме деда Клауса, то бишь своего тестя. И получается, что увлеченность работой спасла его от верной гибели, да еще он стал фактически наследником всех миллиардов Гирдаса. Вот только семьи лишился.
Рассказав все это, осиротевшая Долли, конечно, рассчитывала услышать в ответ хоть что-то о своих перспективах на ближайшее будущее и, в одночасье узнав гораздо больше, чем ей хотелось бы, пережила, по существу, вторичный шок. По простоте душевной она никак не ожидала, что ее так заботливо опекают на корабле все тех же кровавых убийц, порешивших ее мать, братьев, тетушку Даяну и любимого деда. Конечно, Язон и Мета не могли долго скрывать от девушки свое истинное положение на пиратском корабле. На задаваемые в лоб вопросы приходилось отвечать почти честно, они лишь пытались вводить ее в курс дела постепенно, чтобы едва-едва пришедшая в себя внучка (или теперь уже дочка?) миллиардера не заболела опять или не наломала дров с присущим ей юношеским максимализмом.
Конечно, больше всего на свете Долли мечтала теперь вернуться на Зунбар к отцу. И путь к исполнению такой мечты лежал, разумеется, не через расстрел Моргана в его собственной каюте с театрально-истерическим воплем: «Умри, мерзавец!» Убедить в этой очевидной истине юную Долли оказалось не самым простым делом, но Язон в итоге с поставленной задачей справился. Дальше было еще сложнее. Ведь требовалось объяснить, с чьей именно помощью они станут спасаться. Наскоро придуманная байка о том, как на ближайшей планете Язон поменяет свою часть добычи на право телепортировать Долли на ее родную планету показалась малоправдоподобной даже пятнадцатилетней девчонке, особо не утруждавшей себя изучением наук. Но ничего другого Язон предложить ей пока не мог. Ведь до прибытия на Джемейку его собственные планы представлялись более чем расплывчатыми.
— Ты задумал сложнейшую многоходовую операцию, изображаешь шпиона всех разведок Вселенной, намерен едва ли не в одиночку победить целую планету и... именно в этот момент берешь под свою опеку какую-то приблудную девчонку! — однажды в сердцах сказала Мета со всей своею пиррянской прямотой и прагматичностью. — Нашел, как говорится, время и место.
Язон не придумал, что ответить, хотя слушать это было, конечно, обидно. Сказать, что так должен поступать каждый? Красивая благоглупость. Сказать, что стало жалко Долли? Слишком очевидная вещь. А потому тоже неправда.
Да ведь и Мета по-своему жалела девушку. За эти дни она не меньше Язона привязалась к ней и относилась уже почти как к дочери. Однако в новом составе шансов выбраться на свободу из пиратского плена стало существенно меньше. И это было настолько очевидно, что порою действительно руки опускались от отчаяния.
Язон старался не соглашаться с Метой и объяснял ей, одновременно уговаривая самого себя, что если бы они не проявили твердости, если бы не отстояли перед Морганом своего права хоть на один благородный поступок, то, еще не долетев до Джемейки, превратились бы в законченных подонков и хладнокровных убийц.
— Это почему же?! — агрессивно интересовалась Мета.
— Да потому, что уже через день мы стали бы свидетелями междуусобной резни, в которой победил бы скорее всего недоброй памяти д'Олоне. У внезапно нападающего всегда больше шансов. А став здесь главным, он все равно потребовал бы тебя в жены. А дальше...
— Ну, что дальше? — спросила Мета с вызовом.
— Либо смерть, либо бесчестье. А с Морганом хотя бы договориться можно.
— А если бы в этой междуусобице победили мы? — сделала Мета, как всегда, необычное предположение.
Язон думал ровно три секунды.
— Возвращаюсь к тому, с чего начал. В результате сей славной победы мы и стали бы законченными подонками, возглавив оставшуюся шайку бандитов. А вопрос об освобождении из плена отпал бы сам собою.
— Не убеждает, — пробурчала Мета.
Не мудрено: он и себя убедил недостаточно
Все это была, конечно, теория, если не сказать демагогия, и попытка самообмана.
В действительности Язона все время мучила загадка: что же все-таки подтолкнуло его к быть может, самому безумному поступку в жизни. Стремление замолить грехи перед Богом, в которого он никогда не верил? Желание покрасоваться перед любимой Метой, которая по определению не могла этого оценить? И то и другое — чушь собачья! Так что же, всему причиной внезапно нахлынувшее нежное чувство к этой, несчастной девочке, и ревность Меты небезосновательна? Или это обыкновенная проснувшаяся совесть? Ближе, ближе... Но не то.
Было еще что-то. Промелькнувшее, как комета по ночному небосклону, и рухнувшее обратно в глубины сознания. Странное ощущение, нахлынувшее вдруг, когда пьяный от крови Франсуа д'Олене втаскивал рыжеволосую девчонку на корабль. Долли в тот момент еще могла идти сама. Она двигалась как сомнамбула, как механическая кукла, у которой через секунду кончится завод толкающей ее вперед пружины. Однако яркие изумрудины глаз смотрели на Язона осмысленно. Да, он это точно помнит! И был удивительный всплеск в мозгу. Словно вся его телекинетическая (или какая там еще?) ему самому неподвластная энергия вдруг всколыхнулась мощной волной. И он почувствовал с остротой, доступной лишь экстрасенсу: что-то связывает его с этой девчонкой, он не имеет права бросить ее. Всплеск был могучим, но коротким. Понять он ничего не успел.
Потом Язон не раз пытался пробраться в сознание девочки. Ведь эту тайну нельзя было увидеть или услышать — только ощутить своим неведомым шестым чувством. И он пытался, как некогда в казино, концентрируя энергию на бесчувственных кубиках игральных костей. Однако ничего не выходило. Эмоции, как и обычно, он читал безошибочно, но и только. Нечто глубинное и очень важное, хранящееся в этой юной головке, оставалось для него недоступным. Даже когда она заговорила, когда рассказала о себе все, что помнила. Даже когда они с Метой, частично доверившись ей, объяснили, что собираются работать на флибустьеров, но в собственных целях, что намерены отстаивать и впредь свой особый статус и на корабле, и на планете Джемейка, а потому ее, Долли в обиду ни в коем случае не дадут.
Психологический контакт установился между ними идеальный, а вот самый главный, сверхчувственный, по-прежнему никак не получался. Но Язон знал: что-то поможет ему, что-то должно произойти. И терпеливо ждал этого момента.
Раньше настал другой момент. Как всегда бесшумно и неощутимо вынырнули они из кривопространства и со слегка увеличенным тяготением начали тормозить. То ли спешили к какому-то конкретному времени, то ли это просто была традиция — на подлете к дому выдать экипажу полтора g, чтобы все утихомирились немножко и посерьезнели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105