Возможно, потому, что почти никогда не забывал: он человек, а не звездолет-истребитель.
Остальная тройка пилотов медленно выбралась из кабин, неловко переступая ногами в тяжелых ботинках и щуря отвыкшие от искусственного освещения глаза. Эвинд зажмурился тоже. Света было в самом деле много – слишком много. Несколько десятков прожекторов заливали посадочное поле режущим беспощадным сиянием, и обострившимся за три галагода боев чутьем воина Эвинд угадал за ними наведенные на остатки его эскадрильи стволы автоматических орудий.
Какие-то люди с отливающими красноватой медью оружейными поясами оттеснили Эвинда и его пилотов в сторону. Мимо пробежала группа солдат в тяжелой противоударной броне, с лицами, скрытыми одинаковыми масками. Они окружили раанский челнок, замерли в три ряда – лежа, на колене, стоя в полный рост напряженно держа чужого на прицеле.
– Эр АА! – скомандовал усиленный в десятки раз голос, – Выходи!
Медленно-медленно в теле раанского кораблика появилась трещина. Это и вправду походило на освобождение из кокона. Безобразные короткие крылья отодвинулись назад, лицевая часть корпуса будто раскололась пополам, раскрутив вперед гибкий оранжевый лепесток трапа. Пилотское кресло распрямилось, поднимая навстречу прожекторам худощавую, невысокую фигуру с ниспадающими на плечи и спину густыми темно-каштановыми волосами.
Это в самом деле был человек, не крокодилоподобная рептилия раан, совсем молодой, на год или два старше Эвинда. Кожа его казалась мертвенно-бледной, точно полностью лишенная пигмента, комбинезон из выложенной роговыми чешуйками грубой сине-серой кожи был спереди сплошь разодран и залит кровью. Если бы не опора лотка пилотского кресла, раненый не смог бы стоять на ногах.
Обведенными темными кругами глазами юноша отыскал в отряде штурмовиков старшего.
– Свяжитесь с полковником Сойн Морианом, – негромким, чуть хрипловатым голосом сказал он. – Передайте ему: здесь Дон Аньо из Эр-Раан, и я выполнил его задание.
Ничем не показав, что услышал слова Аньо, командир штурмовиков резко кивнул своим подчиненным. Двое в броне качнулись вперед, на плечах у них вскинулись тяжелые излучатели. Аньо охнул, начал оседать, но тугая прозрачная раковина удерживающего поля захлопнулась вокруг него. Не ослабляя давления, тюремщики синхронно зашагали прочь из дока, и пленник двинулся между ними, беспомощно зависнув в полпальпе от пола. Все внутренние процессы остановились для него в коконе удерживающего поля, он не мог сейчас ничего, даже умереть. И все же Эвинду показалось, что взгляд пленника прикован к нему, что Аньо немигающими прозрачными глазами пронизывает его насквозь. "Что ты наделал, секунд-лейтенант? Я доверился тебе, я просил тебя самого довести дело до конца, а ты предал меня. Ты предал свою расу, секунд-лейтенант. Ты предал Империю".
Кто-то положил руку на плечо Эвинда:
– Теперь ваша очередь, секунд-лейтенант. Следуйте за нами.
Сканирующая камера зафиксировала отсутствие скрытого оружия, сигнал микромаячка-идентификатора, вживленного в ладонь каждого имперского служащего, отпечатки пальцев, голос, рисунок сетчатки глаза, код ДНК, после чего Эвинд оказался под прицелом у двоих людей в доспехах, перетянутых темно-рыжими оружейными поясами: служба имперской безопасности, контрразведка, секретная полиция, "красная медь" – Стражи Крови. Эвинд и так знал, что за ним следит чуткая автоматика корабля и при первом же подозрительном движении он будет мгновенно обезврежен, – но присутствие этих двух массивных фигур по бокам парализовало волю и всякое желание сопротивляться.
Троих остальных пилотов тоже куда-то увели – Эвинд был уверен: они проходят сейчас такую же полную проверку, что и он.
Коридоры блока задержания – в просторечии "карантина" – блистали чистотой и белизной хорошего медицинского центра. Стражи остановились у одной из многочисленных одинаковых дверей, створка гостеприимно отъехала в сторону, приглашая внутрь. Конвоир едва заметно качнул стволом шо-кера, Эвинд шагнул через порог, и дверь за ним закрылась.
Помещение было небольшим, похожим на яичную скорлупу изнутри и абсолютно пустым, не считая массивного, тоже напоминающего яйцо кресла посредине. Стоило бы, конечно, усесться прямо на пол, но он был слишком покатым, и Эвинду поневоле пришлось занять место в кресле.
Тяжелая дрожь прокатилась по телу могучего корабля, в ушах Эвинда молоточками застучала кровь. Штаб-крейсер ушел в пустоту подпространства.
Прогоняя разноцветные пятна из глаз, Эвинд не заметил, как напротив зажегся экран. Сидевшая за пультом симпатичная блондинка в белой накидке без знаков различия терпеливо дожидалась, когда человек в камере-яйце обратит на нее внимание.
– Добрый день, секунд-лейтенант, – улыбнулась она. – Я Орна Сардкойн… можете называть меня просто Орри.
– Очень приятно, – пробормотал Эвинд. Блондинка улыбнулась еще лучезарнее.
– Пожалуйста, постарайтесь расслабиться, ничего страшного не происходит. Конечно, это не совсем обычная проверка… Но, согласитесь, и обстоятельства вашего появления тоже не совсем обычны: рааны не каждый день сдаются в плен, люди в раанском обличье тем более. Нужно проверить обстоятельства вашей встречи с этим перебежчиком. Все будет хорошо, мы просто просмотрим ваши воспоминания за последние несколько галачасов, чтобы не допустить никакой ошибки в отношении вас и ваших спутников.
Показалось это, или воздух едва заметно изменился – стал чуть сладковатым, тягучим? Люди, проводящие полжизни в космических кораблях, к этому особенно чувствительны. Эвинд судорожно вздохнул, рука сама потянулась к застежке комбинезона на горле.
– Расслабьтесь! – ободряюще проворковала Орри. – Можете расстегнуться, если хотите. Делайте все, что вам нравится, думайте о чем хотите… лучше о приятном, это как-то удобнее. И не сопротивляйтесь, пожалуйста. Вы знаете, что бывает с теми, кто пытается бороться с ментоскопом.
Воздух еще сгустился, теперь он напоминал дым… густой ароматный дым, какой исходит от брошенных в огонь можжевеловых веток. Поздний летний вечер на Телларе. Его родной мир. Солнце давно село, дед жжет срезанные ненужные побеги, а они, совсем еще дети, лежат на поросшей густой травой, еще не остывшей от дневного жара земле и, закинув голову, смотрят в небо. Если откинуться на спину и не видеть ничего, кроме накрывшей мир звездной полусферы, можно вообразить себя перед смотровым экраном боевого звездолета. Какому же мальчишке не хочется вообразить себя отважным астронавтом, командиром огромного грозного корабля, или почувствовать, как подчиняется почти неосознанному движению мысли умная машина – неуязвимый быстрый истребитель… И вот Эвинд уже в кабине, мчится над оплавленной поверхностью базы Кризи, а впереди, в рассеянной черноте космоса, расцветает на миг цветок холодного огня и тут же гаснет, выбросив из подпространства крошечное темное семечко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Остальная тройка пилотов медленно выбралась из кабин, неловко переступая ногами в тяжелых ботинках и щуря отвыкшие от искусственного освещения глаза. Эвинд зажмурился тоже. Света было в самом деле много – слишком много. Несколько десятков прожекторов заливали посадочное поле режущим беспощадным сиянием, и обострившимся за три галагода боев чутьем воина Эвинд угадал за ними наведенные на остатки его эскадрильи стволы автоматических орудий.
Какие-то люди с отливающими красноватой медью оружейными поясами оттеснили Эвинда и его пилотов в сторону. Мимо пробежала группа солдат в тяжелой противоударной броне, с лицами, скрытыми одинаковыми масками. Они окружили раанский челнок, замерли в три ряда – лежа, на колене, стоя в полный рост напряженно держа чужого на прицеле.
– Эр АА! – скомандовал усиленный в десятки раз голос, – Выходи!
Медленно-медленно в теле раанского кораблика появилась трещина. Это и вправду походило на освобождение из кокона. Безобразные короткие крылья отодвинулись назад, лицевая часть корпуса будто раскололась пополам, раскрутив вперед гибкий оранжевый лепесток трапа. Пилотское кресло распрямилось, поднимая навстречу прожекторам худощавую, невысокую фигуру с ниспадающими на плечи и спину густыми темно-каштановыми волосами.
Это в самом деле был человек, не крокодилоподобная рептилия раан, совсем молодой, на год или два старше Эвинда. Кожа его казалась мертвенно-бледной, точно полностью лишенная пигмента, комбинезон из выложенной роговыми чешуйками грубой сине-серой кожи был спереди сплошь разодран и залит кровью. Если бы не опора лотка пилотского кресла, раненый не смог бы стоять на ногах.
Обведенными темными кругами глазами юноша отыскал в отряде штурмовиков старшего.
– Свяжитесь с полковником Сойн Морианом, – негромким, чуть хрипловатым голосом сказал он. – Передайте ему: здесь Дон Аньо из Эр-Раан, и я выполнил его задание.
Ничем не показав, что услышал слова Аньо, командир штурмовиков резко кивнул своим подчиненным. Двое в броне качнулись вперед, на плечах у них вскинулись тяжелые излучатели. Аньо охнул, начал оседать, но тугая прозрачная раковина удерживающего поля захлопнулась вокруг него. Не ослабляя давления, тюремщики синхронно зашагали прочь из дока, и пленник двинулся между ними, беспомощно зависнув в полпальпе от пола. Все внутренние процессы остановились для него в коконе удерживающего поля, он не мог сейчас ничего, даже умереть. И все же Эвинду показалось, что взгляд пленника прикован к нему, что Аньо немигающими прозрачными глазами пронизывает его насквозь. "Что ты наделал, секунд-лейтенант? Я доверился тебе, я просил тебя самого довести дело до конца, а ты предал меня. Ты предал свою расу, секунд-лейтенант. Ты предал Империю".
Кто-то положил руку на плечо Эвинда:
– Теперь ваша очередь, секунд-лейтенант. Следуйте за нами.
Сканирующая камера зафиксировала отсутствие скрытого оружия, сигнал микромаячка-идентификатора, вживленного в ладонь каждого имперского служащего, отпечатки пальцев, голос, рисунок сетчатки глаза, код ДНК, после чего Эвинд оказался под прицелом у двоих людей в доспехах, перетянутых темно-рыжими оружейными поясами: служба имперской безопасности, контрразведка, секретная полиция, "красная медь" – Стражи Крови. Эвинд и так знал, что за ним следит чуткая автоматика корабля и при первом же подозрительном движении он будет мгновенно обезврежен, – но присутствие этих двух массивных фигур по бокам парализовало волю и всякое желание сопротивляться.
Троих остальных пилотов тоже куда-то увели – Эвинд был уверен: они проходят сейчас такую же полную проверку, что и он.
Коридоры блока задержания – в просторечии "карантина" – блистали чистотой и белизной хорошего медицинского центра. Стражи остановились у одной из многочисленных одинаковых дверей, створка гостеприимно отъехала в сторону, приглашая внутрь. Конвоир едва заметно качнул стволом шо-кера, Эвинд шагнул через порог, и дверь за ним закрылась.
Помещение было небольшим, похожим на яичную скорлупу изнутри и абсолютно пустым, не считая массивного, тоже напоминающего яйцо кресла посредине. Стоило бы, конечно, усесться прямо на пол, но он был слишком покатым, и Эвинду поневоле пришлось занять место в кресле.
Тяжелая дрожь прокатилась по телу могучего корабля, в ушах Эвинда молоточками застучала кровь. Штаб-крейсер ушел в пустоту подпространства.
Прогоняя разноцветные пятна из глаз, Эвинд не заметил, как напротив зажегся экран. Сидевшая за пультом симпатичная блондинка в белой накидке без знаков различия терпеливо дожидалась, когда человек в камере-яйце обратит на нее внимание.
– Добрый день, секунд-лейтенант, – улыбнулась она. – Я Орна Сардкойн… можете называть меня просто Орри.
– Очень приятно, – пробормотал Эвинд. Блондинка улыбнулась еще лучезарнее.
– Пожалуйста, постарайтесь расслабиться, ничего страшного не происходит. Конечно, это не совсем обычная проверка… Но, согласитесь, и обстоятельства вашего появления тоже не совсем обычны: рааны не каждый день сдаются в плен, люди в раанском обличье тем более. Нужно проверить обстоятельства вашей встречи с этим перебежчиком. Все будет хорошо, мы просто просмотрим ваши воспоминания за последние несколько галачасов, чтобы не допустить никакой ошибки в отношении вас и ваших спутников.
Показалось это, или воздух едва заметно изменился – стал чуть сладковатым, тягучим? Люди, проводящие полжизни в космических кораблях, к этому особенно чувствительны. Эвинд судорожно вздохнул, рука сама потянулась к застежке комбинезона на горле.
– Расслабьтесь! – ободряюще проворковала Орри. – Можете расстегнуться, если хотите. Делайте все, что вам нравится, думайте о чем хотите… лучше о приятном, это как-то удобнее. И не сопротивляйтесь, пожалуйста. Вы знаете, что бывает с теми, кто пытается бороться с ментоскопом.
Воздух еще сгустился, теперь он напоминал дым… густой ароматный дым, какой исходит от брошенных в огонь можжевеловых веток. Поздний летний вечер на Телларе. Его родной мир. Солнце давно село, дед жжет срезанные ненужные побеги, а они, совсем еще дети, лежат на поросшей густой травой, еще не остывшей от дневного жара земле и, закинув голову, смотрят в небо. Если откинуться на спину и не видеть ничего, кроме накрывшей мир звездной полусферы, можно вообразить себя перед смотровым экраном боевого звездолета. Какому же мальчишке не хочется вообразить себя отважным астронавтом, командиром огромного грозного корабля, или почувствовать, как подчиняется почти неосознанному движению мысли умная машина – неуязвимый быстрый истребитель… И вот Эвинд уже в кабине, мчится над оплавленной поверхностью базы Кризи, а впереди, в рассеянной черноте космоса, расцветает на миг цветок холодного огня и тут же гаснет, выбросив из подпространства крошечное темное семечко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95