Мэл схватил целлофановую пачку «Орео» на 50 печений. Шагнул к батарее охлажденных напитков и сгреб кварту ароматизированного молока. Пробравшись обратно к кассе, он застыл статуей со всем этим добром, пока жирная сука-кассирша болтала по телефону, не спуская орлиного взгляда с тощего покупателя. Начала следить за ним, как только он вошел в эту дверь. Пока Мэл перемещался по проходам, она смотрела на его руки.
– …И я говорю: «Тим, что-то мне это не нравится». А он: «Да я от нее устал. И вообще я тебя хочу, я ждал тебя…» Блин, Шериз. Надо заканчивать. Тут урод какой-то чего-то хочет. Перезвони через пять минут.
Повесив трубку, толстая сердитая кассирша перестала пялиться на Мэла и молча повернулась к его покупкам. В сущности, она специально старалась вообще на него не смотреть. Посчитала все, что было, а потом, наконец взглянув Мэлу в глаза, сказала:
– С бензином – пятьдесят два.
– Еще «Лаки».
Она швырнула в Мэла пачку сигарет – как подачку собаке.
– Без фильтра.
Она заменила сигареты на пачку поменьше.
– Пятьдесят пять.
Мэл кинул на прилавок две двадцатки, десятку и пятерку, и девушка, нахмурившись, прибрала их. Теперь пришла очередь Мэла смотреть на нее, не отрываясь.
– А пакет?
Она сложила покупки в пакет.
– Спички?
Она смахнула в пакет картонный квадратик. Пакет захрустел в пальцах, и, чуть помедлив, Мэл взглянул девушке в глаза.
– Сядь на диету. Ты слишком толстая.
– А ты воняешь, и у тебя изо рта несет.
Мэл почувствовал тяжесть пистолетов в кобурах. Улыбнулся своей щербатой улыбкой.
– Думаешь?
– Ага.
– Если ты считаешь, что у меня изо рта пахнет, попробуй на вкус мой член, когда я выну его из твоей пухлой розовой задницы.
Девушка оцепенела.
– Моя сперма гораздо полезней, чем то говно, которое ты жрешь.
Она бросила взгляд куда-то за прилавок.
– Хочешь, скажи? Хочешь? Хочешь пососать мой хуй, измазанный говном?
– Нет.
– Тогда так: если кто-нибудь дает тебе совет, будь повежливее, прими к сведению и скажи «спасибо».
– Спасибо.
– Собираешься нажать на эту красную кнопочку? Валяй. Но не обессудь, если что случится, потому что пока это так, разговорчики. Ты уж мне поверь, я способен на большее.
Мэл смотрел на нее еще секунд десять, не меньше. Потом звякнул колокольчик, в магазин вошел кто-то еще. Мэл неохотно двинулся с места. Ему уже много лет не было так хорошо.
11
Донна огладила блузку спереди, глядя, как под напором ее грудей вздымается красный искусственный шелк. Задрала гладкую ткань и проверила живот, приспустила брюки, потом трусы, открыв самый верх вьющихся темных волос. Нет, она выглядит не жирнее, чем утром.
Соблазнительная штучка. Да. Она облизала губы, глядя на свое отражение в зеркале примерочной. Может, какой-нибудь скучающий мудила-охранник видит ее на мониторах. Хорошо. Надеюсь, у него встал стоймя. Надеюсь, он дрочит.
Сквозь щель в шторке, закрывавшей вход в примерочную, Донна краем глаза уловила какое-то движение. Она замерла. Не от страха, а из любопытства. Кто-то за мной наблюдает. Она повернулась ко входу спиной и стянула штаны. Еще раз взглянула в зеркало, пытаясь найти правильный угол обзора и разглядеть через щель в занавеске, что происходит снаружи. Да. Там мужик. Мужик в костюме. Вообще-то он ничего. Ну да, как же. Притворяется, что покупает джинсы-варёнки. А сам на меня засмотрелся.
Донну распирало веселье. Как далеко все это может зайти? Она самозабвенно перебирала варианты. Самое прекрасное в этих примерочных – тут общественное место, но можно бегать с голым задом, и никто тебя не остановит. Донна чувствовала покалывание по всему телу, соски зудели.
Методично, как стриптизерша, она выскользнула из джинсов, стянула красную блузку и, оставшись в одних трусах и носках, невинно спустила мягкий хлопок со своей полной задницы, вниз, через стройные колени. Носки снимать не стала, но наклонилась и аккуратно поправила оба.
Он там. Если у него до этого не встал, то сейчас-то уж точно стоит. Угу. Ну-ка, взгляните, мистер Бизнесмен. Развратная домохозяйка. Вы наверняка ничего подобного не видели уже очень давно, а то и никогда. Практически голая, Донна повернулась и уселась на скамеечку. Она широко развела ноги, будто изучая родинку на внутренней стороне бедра. Потом подняла голову, взглянула сквозь щель в занавеске и улыбнулась во весь рот.
12
Мишель стоял на своем обычном посту – пересечении юго-западного и южного крыла, через две двери от «Макдоналдса», через четыре – от банка, ювелирный магазин – за углом. Ноги у него пульсировали. Он стоял, потому что ему не разрешалось сидеть. Кровь всем своим весом билась в сосудах его ног.
Тяжелый полиэстер его формы плотно прилегал к грузному телу, еще сильнее сдавливая его, от этого повышалось давление и вместе с ним температура. Его широкий лоб был покрыт тонкой пленкой пота; даже коротко стриженные кудряшки прилипли к темной, каштановой коже. Мишель не хмурился. Это поставило бы под сомнение его преданность работе. Он улыбался, если присмотреться, была видна коронка, золотая, как и тяжелая цепь на запястье.
Благодаря столь крупному телосложению Мишель никогда не оставался без еды, еще со времен Порт-о-Пренса, где он бродил бездомным подростком. Для такого, как он, всегда находилось дело. Однажды, когда ему было всего семнадцать, ему сказали идти с человеком в льняном костюме в розовую полоску. Мишель дошел с человеком до угла, где местное отребье, взгромоздившись на ящики, стучало костяшками домино по истертому кухонному столу.
Человек в розовом костюме кивнул Мишелю, поднял розовую руку и указал на щеголеватого дядьку с усиками. Мишель шагнул вперед и так сильно стукнул дядьку, что у того треснула челюсть, когда дядька приложился о цинковую поверхность стола, а потом дядька бухнулся оземь лицом. Один удар. Тощий дядька не шевелился. Через шесть лет после этого случая человека в розовом костюме арестовали, завязали ему глаза и расстреляли во дворе тюрьмы.
Когда Мишель женился на Мари, единственным его желанием было скрыться от «тон-тон-макутов» и людей в льняных полосатых костюмах. Поэтому они с Мари эмигрировали. Нашли работу в корпорации, предоставлявшей ночных уборщиков для компаний хай-тек – этими компаниями была утыкана вся местность вдоль шоссе. Мишель и его жена входили в безлюдные коридоры каждый вечер в десять часов, толкая перед собой большую тележку, увешанную спреями, щетками, рулонами туалетной бумаги и сложенными темно-зелеными пластиковыми пакетами для мусора, и выносили из каждого офиса мятую бумагу и остатки фаст-фуда. Они пылесосили ковролин и чистили «Виндексом» зеркальные стекла. Они заливали жидкое мыло в диспенеры и вычищали пустые толчки.
Мишель любил перерывы на обед в два часа ночи – он делился со своей тихой Мари холодными куриными сэндвичами и неспешно выкуривал сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47