ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Я и есть настоящий журналист, – возразил Кларенс, – просто вас не привлекают те темы, на которых я специализируюсь. Неужели вы не понимаете? Нам приходится давать людям то, что им нравится.
– Возможно, пришло время дать им то, в чем они нуждаются, – мягко сказал Деверидж, спрятав руки в складках одежды. – Ну что ж, приятного вам дня, мистер Уиглсуорт. Уверен, вы сможете найти выход. – С этими словами он неторопливо направился к дому, словно выходил лишь подышать воздухом в лишенный искусственной аккуратности сад герцогини. Затем он остановился и, обернувшись к Кларенсу, наградил его ледяным взглядом. – Помните о моем обещании.
Кларенс проглотил слюну и кивнул. Если он напишет еще хотя бы одно оскорбительное слово в адрес ее светлости, у него не оставалось ни малейшего сомнения, что Деверидж выполнит свою угрозу.
Артемизия успела смахнуть последнюю слезинку как раз вовремя. Мистер Доверспайк уже карабкался обратно в окно. Она громко шмыгнула носом, надеясь, что ее носик не покраснел от плача.
– Как можно вести с вами цивилизованную беседу, если вы предпочитаете убегать через окно?! – взорвалась она, пытаясь скрыть еще не высохшие слезы. – Ну что? Что вы скажете в свое оправдание?
– Вы же сами изъявили желание, чтобы я ушел. – Он пожал плечами и смиренно развел руки в сторону. – На самом деле у окна еще недавно торчал репортер из «Таттлера». Мы с ним немного поболтали в вашем саду.
– И тогда… – У Артемизии перехватило дыхание. Похоже, день из плохого превращался в ужасный. – Он был рядом тогда. В тот момент, когда мы…
– Да, но не волнуйтесь, мадам. У меня есть некоторые снимки, которые никогда не выйдут в свет. – Деверидж вытащил пластины с исчезающим изображением из карманов своего одеяния. Картинка была размытая, но герцогиня могла четко различить две фигуры в шокирующее-интимном объятии, и, несмотря на все изъяны изображения, рука Томаса явно тянулась к ее груди.
Мистер Доверспайк был прав. Он не был обнаженным. Он был именно голым. Бесстыдно, откровенно голым, словно Адам, и внезапное чувство тепла, возникшее у нее между ног, напомнило, что она играет с райским огнем.
– Какой кошмар! – Ее мать будет в ужасе. Публикация проклятой статьи в «Таттлере» скорее всего совпадет с балом-маскарадом Констанс Далримпл. – Даже без снимков они все равно напечатают статью, и репутации моей придет конец. Дело не в том, что я слишком пекусь о ней, но ведь от моего опрометчивого поступка пострадают сестры.
– Я сильно сомневаюсь в том, что статья будет напечатана, – самодовольно заявил Деверидж. – Мы заключили, так сказать, не-совсем-джентльменское соглашение. Вышеупомянутый репортер воздержится от написания пасквилей на вас.
– Как вы можете быть настолько в этом уверены?
– Если он не выполнит обещание, я не позволю ему больше ходить по этой земле.
Услышав столь необычное заявление, Артемизия с подозрением взглянула на Девериджа. Она почувствовала кипящий в нем гнев, исходящее от него чувство опасности… Но действительно ли этот мужчина готов пойти ради нее на убийство?
Он наклонил голову:
– Я же говорил вам, ваша светлость, что у меня есть связи в не столь респектабельных слоях общества.
Артемизия глубоко вдохнула, пытаясь побороть внутреннее волнение.
– Очень хорошо. Благодарю вас, мистер Доверспайк, за вашу помощь в сохранении моего честного имени. А теперь, будьте так добры, оденьтесь и уходите… Пожалуйста, оставьте адрес у Катберта, чтобы я могла отправить куда-то оставшуюся часть оплаты за ваши услуги. Впредь можете считать себя свободным.
– Что? Но вы же не завершили картину.
– Верно. И теперь уже никогда не смогу ее закончить. – В глазах ее снова появились слезы, и она часто заморгала, чтобы их прогнать. – Умоляю вас, уходите же.
– Но почему?
– Мне казалось, все абсолютно ясно. Мы перешли черту, которую ни в коем случае нельзя переходить, грань между художницей и натурщиком.
– Только потому, что я поцеловал, вас?
– Потому что я позволила вам поцеловать меня. Вина на мне, и я приношу вам свои глубочайшие извинения. Однако впредь я больше не смогу работать с вами.
– Ерунда, – возразил он. – Вы стараетесь соответствовать каким-то недостижимым стандартам. Неужели вы хотя бы на мгновение поверили, что мастера старой школы имели лишь поверхностное знакомство со своими натурщицами и никогда не переходили никаких границ?
Щеки Артемизии вспыхнули. Она всегда подозревала, что именно в этом дело. Как еще художники смогли бы передать на картинах атмосферу желания, страсти и предвкушения, если между ними и их натурщицами ничего не было?
– Тем не менее, я должна попросить вас уйти.
Рот мистера Доверспайка превратился в тонкую линию.
– Я надеюсь, вы, по крайней мере, дадите мне хорошую рекомендацию.
– Конечно же, я с удовольствием напишу вам самое лучшее рекомендательное письмо, которое пришлю вместе с вашим вознаграждением.
– Это не совсем то, что я имел в виду. Я надеялся, вы представите меня мистеру Беддингтону и порекомендуете ему мои услуги.
Беддингтон. О нет, неужели снова! Она уже думала, что заставила его забыть об одержимости Беддингтоном.
– Боюсь, не в моих силах сделать это.
– Сдается мне, что вы в силах сделать все, что только пожелаете, ваша светлость.
– И что же я могу сказать мистеру Беддингтону о характере ваших услуг? «Это Томас Доверспайк. Он великолепно умеет снимать с себя абсолютно все и приводит в ужас представителей прессы».
– Надеюсь, это происходит не одновременно.
С ее губ слетел смешок.
– Полагаю, что нет. Не одновременно.
– И все же я снял с себя одежду и привел в ужас вас, ведь так? – Он сделал шаг вперед, чтобы сократить расстояние между ними.
«Ужас» не совсем верное слово, ведь внутри у нее все трепетало от его близости, каждой клеточкой тела она ощущала приятное тепло. На ее губах все еще остался вкус его поцелуя. Она отвернулась, чтобы он не увидел, как сложно ей стало делать каждый вдох.
– Пожалуйста, уходите, мистер Доверспайк, прошу вас.
Услышав негромкий звук шагов по деревянным половицам, она испытала чувство облегчения. Он уходит. Но тут вдруг Артемизия уловила шелест бумаги, который заставил ее обернуться.
– Что вы делаете?
– Хочу посмотреть, что нам с вами вместе удалось создать. – Он отложил в сторону бумагу и строго нахмурился: – Я действительно выгляжу так нелепо?
Он указал на один из эскизов, на котором был изображен в шлеме, с мечом и с выпяченной грудью. Воинственная поза странно смотрелась в сочетании с его наготой. Теперь, когда прошло некоторое время и она другими глазами взглянула на рисунок, ей начало казаться, что она слегка перестаралась.
Ее натурщик перевернул страницу.
– О, – протянул он задумчиво, – а вот то, чём вы занимались сегодня утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72