«Всё это не имеет смысла. Ты должен решить однозначно, надо тебе это или нет, иначе не за чем было приезжать в такую погоду издалека и рвать девятилетний брак. Я это понимаю по своему: даже если бы ты захотел сейчас плотской любви, я не смогла бы тебе этого позволить, потому что боюсь… согрешить.» Она помолчала. «Я знаю, Григ сейчас с тобой, в этой комнате, у меня нет к ней ненависти или ревности, и, что самое ужасное, моя любовь к тебе не умерла. Боюсь, что и твоя ко мне тоже.»
– Ты права.
– Этому должно быть какое-то объяснение. Если бы это касалось только тебя и Григ, это бы быстро прошло, но я чувствую, это ведь касается и меня, это в воздухе носится. Единственное, чего я пока не поняла – почему ты не решишь вопрос естественным способом – почему бы ей не переехать к тебе жить, а уже потом ты бы озаботился собственным разводом. Уж я-то знаю, что ты далеко не ангел. – Она нетерпеливо передернула плечами. – Мне просто не хочется, чтобы на нашем разводе пировали местные стервятники. У нее ведь обычная для здешних мест семья. – Голос ее уже звучал разгневанно. – Делай что хочешь, но ради бога, не опускайся до их скотского уровня. Ты же гений, и ты Ирландец, не уподобляйся этим мелочным англичанам. Не делай того, о чем тебя будут просить. Верь только себе. И обязательно сделай то, что ты задумал в Крок Бэй, только никого не проси о помощи – рассчитывай только на себя.
Она с разбега плюхнулась в кресло и расхохоталась: «Зачем я все это тебе говорю? Ты же и сам все прекрасно знаешь.»
– Все равно, спасибо тебе за то, что ты сейчас сказала.
Грейс попросила сигарету, он поднес ей огонь, и тут она распрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Так ты сейчас над чем-нибудь работаешь?
– Нет, и еще долго не смогу, пока не пойму, куда мне идти.
– Так пойми же поскорее. Ждать это дело не будет! Если хочешь на ней жениться, женись, а мы уж постараемся сделать так, чтобы дети как можно меньше страдали. Я всегда буду рядом, где бы ты ни был, Майкл и Розмери знают это, дети всегда все понимают не хуже нас, главное, чтобы они всегда знали, что у них есть дом. Не по душе мне то, что весь средний класс обычно делает из развода какую-то драму. Ты же знаешь, я презираю эту страну, и не собираюсь здесь оставаться, и если у тебя есть здравый смысл, увози отсюда Григ как можно скорее. – Она пожала плечами. Ты останешься на ночь, или поедешь?
– Я сказал шоферу, чтобы он ждал моего звонка в «Розхэвен Армз», наверное, мне будет лучше вернуться.
– Наверное ты прав. Может, я все наконец пойму, когда одна останусь, – и тихо добавила: «Жаль, у меня не было ни одного несчастливого дня с тобой, иначе наш брак может и не развалился бы. Слишком у нас с тобой все всегда было гладко и легко. А теперь уходи скорее, а то я расплачусь.
Он пошел к телефону, позвонил водителю и попросил его приехать. В комнате установилась неловкая тишина. Грейс села припудрить лицо, и, когда доставала пудреницу, не заметила, как выронила свою любимую голубую ракушку – та покатилась и застыла на ковре у ее ног. Еще немного помолчав, она, наконец, сказала:
– Я пока детям ничего не скажу. Пусть сами постепенно догадаются, тогда им не будет так обидно. – Она ободряюще ему улыбнулась. – У вас все будет отлично. Григ полна поэзии, и тебе правда придется потрудиться, пока ты из нее вылепишь что-то стоящее. Как ей повезло – надеюсь, она это понимает.
Она смотрела, как он ходит по комнате, пытаясь найти истину, распиная себя в ее поисках, но продолжая искать, чтобы принести ее человечеству. Она очень хорошо его знала, она была не против этой жертвы, если только она не пропадет даром, не затеряется за поздними наслоениями. Она была с ним, когда он становился популярным писателем. Может быть, чтобы стать мыслителем, ему нужна другая женщина. Она нежно па пего взглянула, в попытке понять, а вдруг это все несерьезно, вдруг он сейчас повернется и скажет, что все это дурная шутка, и он останется, и никогда уже не уедет. Но внизу прогудела машина и он направился к выходу.
– Не понимаю, почему я должен уезжать.
Она уже успокоилась и была совершенно спокойна.
– Я тоже не понимаю. Но я тебе во всем верю. Она встала, чтобы проводить его. Под каблуком что-то хрустнуло. Она посмотрела вниз и увидела осколки ее любимой голубой ракушки. Глаза ее наполнились слезами, и все лицо вытянулось.
Она упала на колени, и ползая по полу, пыталась собрать кусочки, повторяя: «Бедная моя ракушка, что же мне теперь делать!»
Разбитая ракушка переполнила чашу ее терпения, она упала головой ему на колени и разрыдалась, пытаясь сказать, сквозь слезы: «Прости меня, прости, я же никогда раньше не плакала, да?»
Он до крови закусил губу, чтобы тоже не расплакаться, но быстро взял себя в руки. Действительно за девять лет он впервые видел, как она плачет. Она умоляюще смотрела на него, и под этим тяжелым взглядом он вышел из комнаты, оставив ее в полном достоинства одиночестве, но долго еще ее взгляд маленькой девочки, разбившей любимую игрушку, стоял перед его мысленным взором.
ГЛАВА 17
Утром, побрившись, Кельвин позвонил Грейс.
Он хорошо выспался и почувствовал себя виноватым и пока ждал ответа, кисло смотрел на мокрые крыши Колдминстера за окном. Судьба явно занесла его в этот город, чтобы испытать на прочность, но Кельвин надеялся, что самое тяжелое он уже оставил позади, иначе он не выдержит.
Грейс спросила: «Так ты навсегда решил застрять в этом скучном сером городишке и бездельничать?» Голос ее звучал устало. «Давай все выясним, давай сходим к адвокатам и что там еще нам нужно сделать? – не превращай это в фарс! Ради бога, объясни Григ, что ты собираешься делать, скажи ей, что она сама должна делать или выброси ее из головы. Сейчас иду, Майкл!» Ее голос потеплел. – Я иду гулять с Майклом и не намерена больше обсуждать всю эту чушь с тобой, и заставлять его ждать!»
Она бросила трубку и он изумился ее холодной ярости. Подумав немного, он понял, что она абсолютно права, поэтому тут же позвонил Григ.
Коротко он спросил: «Чем занимаешься?»
– Собираюсь в университет.
– Отлично. Приходи ко мне к семи, пойдем поужинаем. – Он помолчал. – И ради бога, реши для себя, чего ты хочешь, и объяснись, наконец, с семьей, иначе я ближайшим поездом уеду в Лондон.
Он взял книгу – «Историю человеческих рас», попытался читать, но понял, что мысли не идут в голову и пошел прогуляться перед обедом. После обеда он немного поспал и начал изучать план своей работы, оказалось, что работать в Колдминстере гораздо труднее, чем там, на острове – казалось, тучи со всей Англии собрались над этим городом. Весь день с неба доносился грохот сталкивающихся облаков, и в который раз его посетило ощущение запертости в тюремной клетке и какой-то неизъяснимой тупости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Ты права.
– Этому должно быть какое-то объяснение. Если бы это касалось только тебя и Григ, это бы быстро прошло, но я чувствую, это ведь касается и меня, это в воздухе носится. Единственное, чего я пока не поняла – почему ты не решишь вопрос естественным способом – почему бы ей не переехать к тебе жить, а уже потом ты бы озаботился собственным разводом. Уж я-то знаю, что ты далеко не ангел. – Она нетерпеливо передернула плечами. – Мне просто не хочется, чтобы на нашем разводе пировали местные стервятники. У нее ведь обычная для здешних мест семья. – Голос ее уже звучал разгневанно. – Делай что хочешь, но ради бога, не опускайся до их скотского уровня. Ты же гений, и ты Ирландец, не уподобляйся этим мелочным англичанам. Не делай того, о чем тебя будут просить. Верь только себе. И обязательно сделай то, что ты задумал в Крок Бэй, только никого не проси о помощи – рассчитывай только на себя.
Она с разбега плюхнулась в кресло и расхохоталась: «Зачем я все это тебе говорю? Ты же и сам все прекрасно знаешь.»
– Все равно, спасибо тебе за то, что ты сейчас сказала.
Грейс попросила сигарету, он поднес ей огонь, и тут она распрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Так ты сейчас над чем-нибудь работаешь?
– Нет, и еще долго не смогу, пока не пойму, куда мне идти.
– Так пойми же поскорее. Ждать это дело не будет! Если хочешь на ней жениться, женись, а мы уж постараемся сделать так, чтобы дети как можно меньше страдали. Я всегда буду рядом, где бы ты ни был, Майкл и Розмери знают это, дети всегда все понимают не хуже нас, главное, чтобы они всегда знали, что у них есть дом. Не по душе мне то, что весь средний класс обычно делает из развода какую-то драму. Ты же знаешь, я презираю эту страну, и не собираюсь здесь оставаться, и если у тебя есть здравый смысл, увози отсюда Григ как можно скорее. – Она пожала плечами. Ты останешься на ночь, или поедешь?
– Я сказал шоферу, чтобы он ждал моего звонка в «Розхэвен Армз», наверное, мне будет лучше вернуться.
– Наверное ты прав. Может, я все наконец пойму, когда одна останусь, – и тихо добавила: «Жаль, у меня не было ни одного несчастливого дня с тобой, иначе наш брак может и не развалился бы. Слишком у нас с тобой все всегда было гладко и легко. А теперь уходи скорее, а то я расплачусь.
Он пошел к телефону, позвонил водителю и попросил его приехать. В комнате установилась неловкая тишина. Грейс села припудрить лицо, и, когда доставала пудреницу, не заметила, как выронила свою любимую голубую ракушку – та покатилась и застыла на ковре у ее ног. Еще немного помолчав, она, наконец, сказала:
– Я пока детям ничего не скажу. Пусть сами постепенно догадаются, тогда им не будет так обидно. – Она ободряюще ему улыбнулась. – У вас все будет отлично. Григ полна поэзии, и тебе правда придется потрудиться, пока ты из нее вылепишь что-то стоящее. Как ей повезло – надеюсь, она это понимает.
Она смотрела, как он ходит по комнате, пытаясь найти истину, распиная себя в ее поисках, но продолжая искать, чтобы принести ее человечеству. Она очень хорошо его знала, она была не против этой жертвы, если только она не пропадет даром, не затеряется за поздними наслоениями. Она была с ним, когда он становился популярным писателем. Может быть, чтобы стать мыслителем, ему нужна другая женщина. Она нежно па пего взглянула, в попытке понять, а вдруг это все несерьезно, вдруг он сейчас повернется и скажет, что все это дурная шутка, и он останется, и никогда уже не уедет. Но внизу прогудела машина и он направился к выходу.
– Не понимаю, почему я должен уезжать.
Она уже успокоилась и была совершенно спокойна.
– Я тоже не понимаю. Но я тебе во всем верю. Она встала, чтобы проводить его. Под каблуком что-то хрустнуло. Она посмотрела вниз и увидела осколки ее любимой голубой ракушки. Глаза ее наполнились слезами, и все лицо вытянулось.
Она упала на колени, и ползая по полу, пыталась собрать кусочки, повторяя: «Бедная моя ракушка, что же мне теперь делать!»
Разбитая ракушка переполнила чашу ее терпения, она упала головой ему на колени и разрыдалась, пытаясь сказать, сквозь слезы: «Прости меня, прости, я же никогда раньше не плакала, да?»
Он до крови закусил губу, чтобы тоже не расплакаться, но быстро взял себя в руки. Действительно за девять лет он впервые видел, как она плачет. Она умоляюще смотрела на него, и под этим тяжелым взглядом он вышел из комнаты, оставив ее в полном достоинства одиночестве, но долго еще ее взгляд маленькой девочки, разбившей любимую игрушку, стоял перед его мысленным взором.
ГЛАВА 17
Утром, побрившись, Кельвин позвонил Грейс.
Он хорошо выспался и почувствовал себя виноватым и пока ждал ответа, кисло смотрел на мокрые крыши Колдминстера за окном. Судьба явно занесла его в этот город, чтобы испытать на прочность, но Кельвин надеялся, что самое тяжелое он уже оставил позади, иначе он не выдержит.
Грейс спросила: «Так ты навсегда решил застрять в этом скучном сером городишке и бездельничать?» Голос ее звучал устало. «Давай все выясним, давай сходим к адвокатам и что там еще нам нужно сделать? – не превращай это в фарс! Ради бога, объясни Григ, что ты собираешься делать, скажи ей, что она сама должна делать или выброси ее из головы. Сейчас иду, Майкл!» Ее голос потеплел. – Я иду гулять с Майклом и не намерена больше обсуждать всю эту чушь с тобой, и заставлять его ждать!»
Она бросила трубку и он изумился ее холодной ярости. Подумав немного, он понял, что она абсолютно права, поэтому тут же позвонил Григ.
Коротко он спросил: «Чем занимаешься?»
– Собираюсь в университет.
– Отлично. Приходи ко мне к семи, пойдем поужинаем. – Он помолчал. – И ради бога, реши для себя, чего ты хочешь, и объяснись, наконец, с семьей, иначе я ближайшим поездом уеду в Лондон.
Он взял книгу – «Историю человеческих рас», попытался читать, но понял, что мысли не идут в голову и пошел прогуляться перед обедом. После обеда он немного поспал и начал изучать план своей работы, оказалось, что работать в Колдминстере гораздо труднее, чем там, на острове – казалось, тучи со всей Англии собрались над этим городом. Весь день с неба доносился грохот сталкивающихся облаков, и в который раз его посетило ощущение запертости в тюремной клетке и какой-то неизъяснимой тупости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44