Со вздохом он прижался к теплому телу Эрин, повторяя все его изгибы и дыша ей в затылок, просунул под нее руку, коснулся теплой, мягкой груди и заворчал от удовольствия.
– Эрин, я здесь.
– Убирайся вон из этой постели!
Она сбросила одеяло, и прохладный ночной воздух обдал его голую кожу, как ледяная вода, погасив всякое желание. Эрин стремительно вскочила с постели и, спотыкаясь, отошла от кровати, на ходу натягивая халат поверх хлопчатобумажной ночной сорочки, а ее глаза метали молнии, словно трассирующие пули.
– Совести у тебя нет!
– Я сказал, что буду дома в среду. – Денни подался назад и оглянулся по сторонам в поисках календаря вроде того, что они с Люком держали в фургоне, отмечая квадратиками даты родео. – Сегодня…
– Утро четверга, если быть точными.
Он сделал попытку оправдаться и рассказал ей о радиаторном шланге и о том, что подвозил Люка к автобусу в Скотсблаффе. Эрин включила лампу, и комната наполнилась резким светом, от которого они оба зажмурились. Эрин стояла выпрямившись, в ее взгляде, в каждом дюйме ее тела светилась ярость, и у Денни упало настроение. Последние пятьдесят миль пути он чуть ли не считал каждый оборот колес, приближавший его к Парадиз-Вэлли. Но разве можно было ожидать там теплый прием?
– Ладно, – сказал оскорбленный в своих чувствах муж, – в чем я на этот раз провинился?
Повернувшись к нему спиной, Эрин произнесла:
– Разведение животных.
Он ожидал, что когда-нибудь она произнесет их именно так, как ругательство.
– Кто тебе сказал? – Денни присел на край кровати, оперся локтями в раздвинутые колени и уставился в пол.
Об этом мало кому было известно, на родео он никому не рассказывал о своих планах, не хотел, чтобы кто-нибудь знал, пока он сам не примет для себя окончательного решения, он ничего не говорил Люку и никогда не упоминал об этом при Тиме.
– Кен, – похолодев, пришел к выводу Денни и поднял голову.
Видимо, Кен и Эрин поссорились перед Шайенном, и теперь, после того как она осталась довольна проведенной там неделей, Кен решил отомстить.
– Денни, – Эрин повернулась лицом к нему, – почему я не услышала об этом от тебя самого?
– Моя ошибка.
– Ты знал все с самого начала. – Ее взгляд все время держался строго выше его талии. – С того момента, как ты приехал домой из-за того, что Тимми сломал руку, пока работал у меня в магазине, потому что я думала, что ты хотел…
– Я, черт побери, действительно хотел помочь!
– Ты чинил все эти загородки, и я думала, как приятно снова видеть тебя за работой здесь. – Она оборвала себя, раздраженно махнув рукой. – Люк знает?
Отрицательно покачав головой, Денни снова уставился в пол.
– Значит, это будет для него сюрпризом, – заметила Эрин. – А Мег?
Он ничего не говорил матери, потому что не хотел обмануть ее ожидания. Ведь он еще не решил все окончательно.
– Нет.
– Почему нет? – Она криво усмехнулась. – Если бы ты сказал ей, она поверила бы в тебя, одобрила бы разведение животных и все ранчо перевернула бы ради того, чтобы только видеть тебя дома. – Эрин резким нервным движением завязала пояс халата. – Ты же знал, что я буду против. – Наклонившись, она изо всех сил вцепилась ему в плечи. – Разве нет? Именно поэтому ты ничего мне не сказал.
– Пожалуй, так, – тихо произнес Денни.
– Как ты посмел лишить меня законного права принимать решение!
– Эрин, ты не хочешь принимать решение.
– Одно я уже приняла. Какое ты имеешь право приносить опасность в мой дом?! – Она впилась ногтями ему в кожу.
– Ты беспокоишься о Тиме? – Он посмотрел на нее снизу вверх.
– Это, наверное, никогда не кончится! Ты не остановишься и не изменишь свою жизнь. Все, что ты говорил мне в Шайенне, было ложью. Вы ни за что не хотите назвать родео спортом самоубийц. А теперь еще разведение животных!
– Ты дашь мне хоть слово сказать? Эрин, за последние двадцать лет, с тех пор как я начал объезжать быков, в официально разрешенные родео было с дюжину смертей и тысячи полетов кувырком, но не все до одного пострадавшие были наездниками на быках. Уверен, что в большинстве других опасных видов спорта происходит все то же самое.
– Но в других видах спорта никому не приходит в голову платить за возможность выступать на соревнованиях, цель которых – самоубийства. Несколько смертей! – воскликнула она. – А сколько сломанных костей, искалеченных людей? Сколько молодых мужчин, которые постарели раньше времени, стали инвалидами на всю оставшуюся жизнь? Нет, ведь это родео, и они просто часть его. Не так ли, Денни? – Она отошла подальше, как будто ей было противно находиться рядом с ним. – Подумаешь, сломать руку или ногу, разбить лицо, что тут такого? – Ее глаза наполнились слезами. – Сломать шею…
Денни вскочил и зашагал по комнате, ему хотелось ударить Эрин, но он никогда не смог бы сделать это.
– Конечно, чтобы участвовать в соревнованиях, нужно быть немного сумасшедшим, и я никогда не говорил, что я не такой. – В тишине он слышал собственное дыхание, ощущал холод и дрожь, чувствовал себя покинутым. – Наверное, ты права, – сдался он. – Я боялся сказать тебе, потому что боялся увидеть именно такую реакцию, какую увидел, но разведение животных и родео совсем не одно и то же. – Он достиг противоположной стены комнаты, повернулся кругом и снова зашагал. – Я обещал, что мы поговорим, когда я вернусь, я не лгал, я хотел все тебе рассказать.
– Больше в этом нет необходимости.
У Денни кровь застыла в жилах, когда Эрин, не глядя ему в глаза, дрожащим голосом рассказала о доме в Диллоне и о предложении Кена выйти за него замуж, как будто для нее все уже было решенным делом. Кен предлагал лучшую, более спокойную жизнь для нее и безопасность для Тимми. Что может помешать ей принять все это?
– Парадиз-Вэлли, – сказал Денни.
Эрин помрачнела и плотно сжала губы; с ощущением полной безысходности они посмотрели друг на друга.
– Видимо, Шайенн не связал нас снова вместе так крепко, как я надеялся. – Он перестал мерить шагами комнату и опять сел на кровать; слова Эрин еще звенели у него в ушах, и его охватила слабость, словно после сильного удара о землю. – По-моему, ты считаешь, что я не соображаю, что делаю.
– Денни, ты хороший объездчик быков, великолепный, я знаю; я даже могу смириться с этим в более спокойные моменты, – она стояла у окна, вглядываясь в темноту ночи, – но я никак не могу понять, зачем ты это делаешь?
Давным-давно он сказал ей, что это его мечта. Несколько недель назад он признал, что это его образ жизни, и добавил, что таким способом зарабатывает себе на существование; она чертовски хорошо знает, что он любит то, чем занимается, что он упорно работает, чтобы добиться победы в мировом первенстве.
Какого черта он сидит сейчас здесь с разбитым сердцем, уронив голову на руки, и выслушивает, как она прогоняет его спать на кушетку в комнате для шитья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99