Смертоносцы все еще бдительно следили за ним.
— Не шевелись, пустынная крыса, целее будешь! — посоветовал шепотом грубый голос. — Повелители очень недовольны сегодня!
Редар вспыхнул. Так вот как зовут подобных ему людей, свободных обитателей песков, в паучьих городах! Пустынные крысы... Может, для этих сытых, раскормленных, довольных своей участью рабов жизнь в пустыне и представляется бесконечным шныряньем по грязным норам. Или они считают не всегда сытую, но зато вольную жизнь бедствием, а не радостью? Конечно, если свое брюхо ставить превыше всего...
— Ах, ты... — но договорить Редару не дали. Крепкая мозолистая ладонь зажала ему рот.
— Замолчи! Не хватало еще, чтоб Повелитель и нас вместе с тобой наказал! И так ни одного спокойного дня, а еще ты!.. Вот погоди, доберется до тебя Управительница, мало не покажется! У нее с такими разговор короткий.
Как странно. Редар на некоторое время даже забыл о своей обиде. У паучьих рабов тоже есть Правительница? Или как там они ее назвали... Управительница. Вроде Айрис?
Он попытался представить себе седовласую владычицу пещерного города прислуживающей паукам и поморщился от отвращения. Да никогда! Любой свободный скорее умрет, чем станет лизать паучьи лапы. Хотя... В легендах о юности Великого Найла что-то такое говорится о некоем Каззаке, повелителе пустынного города под землей, который попал в плен к паукам вместе со всеми своими людьми. Кажется, он стал Управителем и у пауков. Дальше мнения рассказчиков расходятся: Каззак то ли защищал Великого Найла от гнева Смертоносца-Повелителя, то ли наоборот — хотел погубить героя.
Редара внесли в какое-то полутемное, затхлое помещение. Белесые потеки едва ли не сплошь покрывали склизкие от влаги каменные стены. Воздух был спертый, влажный, ощутимо тянуло гнилью.
Бесцеремонным толчком его сбросили на землю. Редар попытался было подняться на ноги, чтобы разглядеть своих «носильщиков», но от боли в затекших ногах смог только рухнуть на колени.
Рабы пауков — судя по голосам, их было трое или четверо — засмеялись. Обидно, конечно, но особой злобы в их смехе не чувствовалось, лишь понимание своего превосходства.
— Вы, пустынники, — сказал один, — все какие-то слабые. Не удивительно. Стоит только на вас посмотреть — тощие, маленькие... Где только жизнь держится!
Редар изо всех сил напряг свою волю, чтобы не застонать, не дать лишнего повода для насмешек. Шею немилосердно ломило, но он все же смог поднять голову.
Трое здоровых, сильных с виду мужчин стояли над ним, скаля зубы. У того, что повыше, плечи прямо-таки бугрились от распиравших кожу мышц. Раньше Редар считал самым сильным человеком на свете могучего каменотеса Имелу, но сейчас перед ним стояли люди раза в полтора побольше. Действительно, таких в пустыне встретишь не часто. Где в безжизненных песках найти столько пищи, чтобы прокормить это огромное тело? Да и передвигаться бесшумно, охотиться, неподвижно сидеть в засаде по полдня эдакому верзиле невозможно.
Редар не знал, что смертоносцы специально следят за мощью и красотой тела своих рабов. А знал бы — не удивился. Легенды говорят, что у Прежних людей тоже были свои слуги, рабы — некоторые животные, названия которых теперь мало что говорят: собаки, лошади, кошки. И Прежние, так же как и сейчас пауки, заботились о здоровье своих любимцев.
Редар ничего не ответил на насмешку, лишь смерил паучьих слуг взглядом, полным презрения. Старший снова осклабился:
— Нечего глазами-то зыркать! Знаем все эти ваши россказни: свобода, просторы, иди, куда хочешь. Есть у нас тут один, Альриком кличут, он из ваших, всего полдождей минуло, как хозяева его пригнали. Так вот, он тоже поначалу гордый был, ни на что не соглашался. А теперь — ничего, привык. Даже мастером заделался. Или, вон, другого мастера возьми, Велимана Одноглазого. Тот вообще столько раз в пески убегал, не перечесть. Повелитель даже глаза его за это лишил. Посидел Велиман в землянке, тухлятиной позакусывал, да и решил, что свобода свободой, а хорошая жизнь все же лучше.
— Да чего с ним разговаривать! — рявкнул второй здоровяк, помоложе, с буйно разросшейся русой гривой. — Посидит с мокрицами луну-другую, сыростью пропитается — живо сделается на все согласным!
Старший кивнул:
— Точно. Здесь, парень, ваша свобода ничего не стоит.
— Свобода всегда дорога! — хотел выкрикнуть Редар, но в горле у него пересохло, и он смог лишь прошептать.
— Что?! А-а-а... Эх, парень, пойми: будет так, как захочет Повелитель, и никак иначе. И не важно, была у тебя свобода раньше, нет — теперь ты сидишь в подвале с мокрицами. В склизком, вонючем — не чета, небось, твоей пустыне. Да и по размерам, гм... поменьше будет. И никуда отсюда не денешься, пока Повелитель не вспомнит про тебя. Привыкай!
Грохнула каменная плита, заменявшая здесь дверь, потом в нее что-то глухо бухнуло. Похоже, подперли чем-то снаружи, для надежности.
Редар обессилено опустился на грязный каменный пол, от которого веяло холодом. Привыкший к пылающему зною пустыни, паренек тут же начал замерзать. Он окинул взглядом свое узилище, тщетно пытаясь отыскать какой-нибудь клочок грубой ткани или пук истлевшей соломы — чтобы соорудить хоть подстилку.
Сырость пробирала до костей, но постепенно, поглощенный мыслями, Редар перестал ее замечать. Он вспоминал пещерный город, Айрис, мастеров Римала и Кенгара, но больше всего он думал о Кире. «Как она там, бедная. Ей уже сказали, наверное, переживает маленькая. Ничего, не грусти, Кир, навсегда я здесь точно не останусь! Не знаю еще как, но убегу, клянусь песками!» Незаметно он уснул, сказалась усталость после самых изнурительных дней осады и сегодняшнего путешествия. Разбудил его бесцеремонный пинок ногой.
— Вставай, пустынник, хватит спать. Разлегся, тут!
Редар открыл глаза, но вставать не торопился. Нечего давать смертоносцам и их рабам повод думать, что он смирился и готов отныне исполнять любые их приказы.
Над ним склонился паучий раб, такой же огромный, как вчерашние, а может, и кто-нибудь из них — Редар не запомнил лиц, они показались ему какими-то невыразительными, одинаковыми. За спиной раба, скрестив на груди тонкие руки, стояла женщина. А может, молоденькая девушка — в полумраке не разберешь. Она молчала. Здоровяк же не унимался:
— А ну, крыса, встать, когда перед тобой Управительница!
Он хотел было снова пнуть пленника, но тут резким и властным, но удивительно приятным голосом Управительница остановила его:
— Хватит, Зерк!
— Как скажешь, Управительница. Только эта пустынная крыса... — ...еще не знает наших обычаев. Пустынник, — неожиданно обратилась Управительница к Редару, — как твое имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Не шевелись, пустынная крыса, целее будешь! — посоветовал шепотом грубый голос. — Повелители очень недовольны сегодня!
Редар вспыхнул. Так вот как зовут подобных ему людей, свободных обитателей песков, в паучьих городах! Пустынные крысы... Может, для этих сытых, раскормленных, довольных своей участью рабов жизнь в пустыне и представляется бесконечным шныряньем по грязным норам. Или они считают не всегда сытую, но зато вольную жизнь бедствием, а не радостью? Конечно, если свое брюхо ставить превыше всего...
— Ах, ты... — но договорить Редару не дали. Крепкая мозолистая ладонь зажала ему рот.
— Замолчи! Не хватало еще, чтоб Повелитель и нас вместе с тобой наказал! И так ни одного спокойного дня, а еще ты!.. Вот погоди, доберется до тебя Управительница, мало не покажется! У нее с такими разговор короткий.
Как странно. Редар на некоторое время даже забыл о своей обиде. У паучьих рабов тоже есть Правительница? Или как там они ее назвали... Управительница. Вроде Айрис?
Он попытался представить себе седовласую владычицу пещерного города прислуживающей паукам и поморщился от отвращения. Да никогда! Любой свободный скорее умрет, чем станет лизать паучьи лапы. Хотя... В легендах о юности Великого Найла что-то такое говорится о некоем Каззаке, повелителе пустынного города под землей, который попал в плен к паукам вместе со всеми своими людьми. Кажется, он стал Управителем и у пауков. Дальше мнения рассказчиков расходятся: Каззак то ли защищал Великого Найла от гнева Смертоносца-Повелителя, то ли наоборот — хотел погубить героя.
Редара внесли в какое-то полутемное, затхлое помещение. Белесые потеки едва ли не сплошь покрывали склизкие от влаги каменные стены. Воздух был спертый, влажный, ощутимо тянуло гнилью.
Бесцеремонным толчком его сбросили на землю. Редар попытался было подняться на ноги, чтобы разглядеть своих «носильщиков», но от боли в затекших ногах смог только рухнуть на колени.
Рабы пауков — судя по голосам, их было трое или четверо — засмеялись. Обидно, конечно, но особой злобы в их смехе не чувствовалось, лишь понимание своего превосходства.
— Вы, пустынники, — сказал один, — все какие-то слабые. Не удивительно. Стоит только на вас посмотреть — тощие, маленькие... Где только жизнь держится!
Редар изо всех сил напряг свою волю, чтобы не застонать, не дать лишнего повода для насмешек. Шею немилосердно ломило, но он все же смог поднять голову.
Трое здоровых, сильных с виду мужчин стояли над ним, скаля зубы. У того, что повыше, плечи прямо-таки бугрились от распиравших кожу мышц. Раньше Редар считал самым сильным человеком на свете могучего каменотеса Имелу, но сейчас перед ним стояли люди раза в полтора побольше. Действительно, таких в пустыне встретишь не часто. Где в безжизненных песках найти столько пищи, чтобы прокормить это огромное тело? Да и передвигаться бесшумно, охотиться, неподвижно сидеть в засаде по полдня эдакому верзиле невозможно.
Редар не знал, что смертоносцы специально следят за мощью и красотой тела своих рабов. А знал бы — не удивился. Легенды говорят, что у Прежних людей тоже были свои слуги, рабы — некоторые животные, названия которых теперь мало что говорят: собаки, лошади, кошки. И Прежние, так же как и сейчас пауки, заботились о здоровье своих любимцев.
Редар ничего не ответил на насмешку, лишь смерил паучьих слуг взглядом, полным презрения. Старший снова осклабился:
— Нечего глазами-то зыркать! Знаем все эти ваши россказни: свобода, просторы, иди, куда хочешь. Есть у нас тут один, Альриком кличут, он из ваших, всего полдождей минуло, как хозяева его пригнали. Так вот, он тоже поначалу гордый был, ни на что не соглашался. А теперь — ничего, привык. Даже мастером заделался. Или, вон, другого мастера возьми, Велимана Одноглазого. Тот вообще столько раз в пески убегал, не перечесть. Повелитель даже глаза его за это лишил. Посидел Велиман в землянке, тухлятиной позакусывал, да и решил, что свобода свободой, а хорошая жизнь все же лучше.
— Да чего с ним разговаривать! — рявкнул второй здоровяк, помоложе, с буйно разросшейся русой гривой. — Посидит с мокрицами луну-другую, сыростью пропитается — живо сделается на все согласным!
Старший кивнул:
— Точно. Здесь, парень, ваша свобода ничего не стоит.
— Свобода всегда дорога! — хотел выкрикнуть Редар, но в горле у него пересохло, и он смог лишь прошептать.
— Что?! А-а-а... Эх, парень, пойми: будет так, как захочет Повелитель, и никак иначе. И не важно, была у тебя свобода раньше, нет — теперь ты сидишь в подвале с мокрицами. В склизком, вонючем — не чета, небось, твоей пустыне. Да и по размерам, гм... поменьше будет. И никуда отсюда не денешься, пока Повелитель не вспомнит про тебя. Привыкай!
Грохнула каменная плита, заменявшая здесь дверь, потом в нее что-то глухо бухнуло. Похоже, подперли чем-то снаружи, для надежности.
Редар обессилено опустился на грязный каменный пол, от которого веяло холодом. Привыкший к пылающему зною пустыни, паренек тут же начал замерзать. Он окинул взглядом свое узилище, тщетно пытаясь отыскать какой-нибудь клочок грубой ткани или пук истлевшей соломы — чтобы соорудить хоть подстилку.
Сырость пробирала до костей, но постепенно, поглощенный мыслями, Редар перестал ее замечать. Он вспоминал пещерный город, Айрис, мастеров Римала и Кенгара, но больше всего он думал о Кире. «Как она там, бедная. Ей уже сказали, наверное, переживает маленькая. Ничего, не грусти, Кир, навсегда я здесь точно не останусь! Не знаю еще как, но убегу, клянусь песками!» Незаметно он уснул, сказалась усталость после самых изнурительных дней осады и сегодняшнего путешествия. Разбудил его бесцеремонный пинок ногой.
— Вставай, пустынник, хватит спать. Разлегся, тут!
Редар открыл глаза, но вставать не торопился. Нечего давать смертоносцам и их рабам повод думать, что он смирился и готов отныне исполнять любые их приказы.
Над ним склонился паучий раб, такой же огромный, как вчерашние, а может, и кто-нибудь из них — Редар не запомнил лиц, они показались ему какими-то невыразительными, одинаковыми. За спиной раба, скрестив на груди тонкие руки, стояла женщина. А может, молоденькая девушка — в полумраке не разберешь. Она молчала. Здоровяк же не унимался:
— А ну, крыса, встать, когда перед тобой Управительница!
Он хотел было снова пнуть пленника, но тут резким и властным, но удивительно приятным голосом Управительница остановила его:
— Хватит, Зерк!
— Как скажешь, Управительница. Только эта пустынная крыса... — ...еще не знает наших обычаев. Пустынник, — неожиданно обратилась Управительница к Редару, — как твое имя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75