Дело в том, что все эти ученые тестюшки на академических харчах живут очень долго. А в Высшей школе я уже доцент и заканчиваю докторскую. А от жены уйти? Да ты что! Я под нее клинья еще с первого курса бил, только вы не замечали. Человек она хороший, можешь ты это понять? Да где уж вам…
Кроме ряда ценных подробностей из своего прошлого майор поделился не менее ценными советами:
– У нас, ментов, с наукой сложновато. Спасибо Щелокову, открыл в Москве академию со своим ученым советом. Потому что до того штатская наука нас с нашими диссертациями мочила, как зеки стукачей в зоне. Но имеется еще одна беда. Ты о ней, возможно, и не слышал: нет публикаций – нет защиты. А где нам свои теоретические разработки печатать? В журнале «Советский милиционер»? Вот умные люди и придумали такие конференции, как эта. Съедутся, поболтают, выпьют-закусят. А затем на министерские деньги издают сборник, в котором каждый доклад автоматически становится научной публикацией. Две – три собрал – и вперед, на защиту. Между нами говоря, такие как ты, Сирота, тут для декоpa. Но советую тебе поменьше пить и побольше слушать. Вдруг что-то сгодится.
Я сделал так, как приказал Генерал и посоветовал майор Мономах: пил не более бутылки в один присест и внимательно слушал. Оказалось, что не зря. Но лучше бы я на той оперативке промолчал!
Словом, дискуссия – причем, эмоциональная, – разгорелась на конференции один лишь раз. Какой-то некиевский полковник читал что-то такое с очень мудреным названием: «К вопросу о проблеме конгруэнтности…» или «корреляции». Ежели по-простому, то речь шла о том, чем оборачиваются порой благие намерения высокого начальства.
– Пять лет назад было принято решение ужесточить отношение к мужчинам, уклоняющимся от уплаты алиментов. Пленум Верховного Суда рекомендовал активнее использовать в качестве наказания для этого контингента лишение свободы. Местные суды приняли это к исполнению. В результате мы имели общий рост осужденных, соответственно – увеличение контингента в трудовых колониях и спецпоселениях, а главное – количество злостно уклоняющихся от уплаты алиментов не уменьшилось, а возросло. Более того – алиментщики все чаще начали применять такую форму уклонения, как изменение места проживания без соответствующей регистрации в милиции. И мы получили еще один нежелательный рост по общей статистике – количество граждан, поданных во всесоюзный розыск. Любопытно, что по Киеву, например, в первый год исполнения упомянутого постановления эта цифра возросла сразу на десять процентов. Чего не наблюдалось даже в послевоенные годы, когда тысячи людей искали друг друга.
Мне казалось, что этот полковничий трындеж никого не волнует. Мало, что ли, мы у себя в милиции (да разве только в милиции) перегибали палку: хотели, как лучше, а получали нежелательную статистику. Однако ненашего полковника довольно резко оборвал, что меня, в свою очередь, тоже удивило, подполковник из киевских.
– Категорически возражаю! – закричал он. – Ваша корреляция причин и следствий резкого роста, поданных в розыск по Киеву за тот год, неконгруэнтна. Со злостными алиментщиками эти сто лишних граждан, как выяснилось, не имели ничего общего! И вообще, там наличествовал нехарактерный фактор, который выводит этот эпизод за рамки каких-либо научных корреляций. Я требую вычеркнуть этот фрагмент из стенограммы и не включать его в сборник.
Председательствующий – интеллигентный генерал из московской академии – мгновенно утихомирил страсти.
– Наш киевский коллега прав: нельзя сопоставлять то, что несопоставимо, или, как вы там говорите, не подлежит корреляции. И со статистикой нужно обращаться очень осторожно. Недаром еще канцлер Бисмарк утверждал, что есть три вида неправды: вранье, клевета и статистика.
От автора: Интеллигентный генерал из академии ненадолго пережил Алексея Сироту. Затравленный за собственную порядочность всесильным тогда союзным министром Щелоковым, он застрелился. Но и Щелоков тогда недолго торжествовал. После доверительной беседы с шефом КГБ Юрием Андроповым милицейский маршал застрелил свою жену, большую любительницу конфискованных бриллиантов, а затем пустил себе пулю в висок. Скандал вокруг супружеской пары высокопоставленных ворюг тихо спустили на тормозах.
Алексей Сирота:
Шутка председательствующего пришлась всем по вкусу. Уж мы-то знали, какая это глупость: требовать от милиции ежегодного роста раскрываемости преступлений с одновременным ежегодным их уменьшением путем профилактики. Не смеялся почему-то еще один генерал – из нашего, республиканского, министерства, который сидел справа от председательствующего. Он наклонился к москвичу и что-то прошептал ему на ухо. Председательствующий кивнул в знак согласия и сообщил:
– Внимание! Данный фрагмент изымается из текста стенограммы и из оригинала реферата. Тут мне подсказали, что по этому эпизоду работало совсем другое ведомство. И вообще, для его разглашения даже в рамках «для служебного пользования» требуется самый высший уровень допуска. Надеюсь, что к этой теме мы больше не будем возвращаться.
Что там ни говори, а в каждом, даже самом серьезном собрании обязательно присутствует свой честный дурак. На конференции им оказался единственный представитель прокуратуры, смахивающий в своем двубортном мундире с малахитовыми петличками на начальника военизированной охраны овощной базы.
– Не для протокола, естественно, но должен акцентировать, что это дело, касательно лишних пропавших, прокуратура не вела. Но мы вошли с представлением в соответствующие инстанции относительно четкого исполнения законодательства о религиозных общинах, в частности, сектах. И это дало свои результаты. Вот вы, товарищ генерал, напрасно подшучиваете над статистикой. Она, между прочим, показала, что после того прискорбного эпизода, во всяком случае, в Киеве, ничего подобного не повторялось.
Московский генерал срочно объявил перерыв, а в моей голове защелкали костяшки счет.
От автора: Современный инспектор уголовного розыска сказал бы: «в моей голове словно компьютер заработал». Однако тогда, в семидесятых годах любая техника, имеющая приспособление для распечатывания текста, вызывала шок у коммунистических идеологов: «А вдруг на ней будут тайком печатать антисоветчину?» Что характерно – требовалось сдавать в КГБ образцы шрифта каждой (!) пишущей машинки, но о возможностях фотокопий крамольных текстов и изображений чекисты как-то подзабыли.
Во всяком случае, передовую технику боялись доверять даже милиции. Поэтому поколение Алексея Сироты обходилось оргтехникой времен еще Шерлока Холмса: бумага, ручка, папки для следственных дел, плюс заполненная от руки картотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Кроме ряда ценных подробностей из своего прошлого майор поделился не менее ценными советами:
– У нас, ментов, с наукой сложновато. Спасибо Щелокову, открыл в Москве академию со своим ученым советом. Потому что до того штатская наука нас с нашими диссертациями мочила, как зеки стукачей в зоне. Но имеется еще одна беда. Ты о ней, возможно, и не слышал: нет публикаций – нет защиты. А где нам свои теоретические разработки печатать? В журнале «Советский милиционер»? Вот умные люди и придумали такие конференции, как эта. Съедутся, поболтают, выпьют-закусят. А затем на министерские деньги издают сборник, в котором каждый доклад автоматически становится научной публикацией. Две – три собрал – и вперед, на защиту. Между нами говоря, такие как ты, Сирота, тут для декоpa. Но советую тебе поменьше пить и побольше слушать. Вдруг что-то сгодится.
Я сделал так, как приказал Генерал и посоветовал майор Мономах: пил не более бутылки в один присест и внимательно слушал. Оказалось, что не зря. Но лучше бы я на той оперативке промолчал!
Словом, дискуссия – причем, эмоциональная, – разгорелась на конференции один лишь раз. Какой-то некиевский полковник читал что-то такое с очень мудреным названием: «К вопросу о проблеме конгруэнтности…» или «корреляции». Ежели по-простому, то речь шла о том, чем оборачиваются порой благие намерения высокого начальства.
– Пять лет назад было принято решение ужесточить отношение к мужчинам, уклоняющимся от уплаты алиментов. Пленум Верховного Суда рекомендовал активнее использовать в качестве наказания для этого контингента лишение свободы. Местные суды приняли это к исполнению. В результате мы имели общий рост осужденных, соответственно – увеличение контингента в трудовых колониях и спецпоселениях, а главное – количество злостно уклоняющихся от уплаты алиментов не уменьшилось, а возросло. Более того – алиментщики все чаще начали применять такую форму уклонения, как изменение места проживания без соответствующей регистрации в милиции. И мы получили еще один нежелательный рост по общей статистике – количество граждан, поданных во всесоюзный розыск. Любопытно, что по Киеву, например, в первый год исполнения упомянутого постановления эта цифра возросла сразу на десять процентов. Чего не наблюдалось даже в послевоенные годы, когда тысячи людей искали друг друга.
Мне казалось, что этот полковничий трындеж никого не волнует. Мало, что ли, мы у себя в милиции (да разве только в милиции) перегибали палку: хотели, как лучше, а получали нежелательную статистику. Однако ненашего полковника довольно резко оборвал, что меня, в свою очередь, тоже удивило, подполковник из киевских.
– Категорически возражаю! – закричал он. – Ваша корреляция причин и следствий резкого роста, поданных в розыск по Киеву за тот год, неконгруэнтна. Со злостными алиментщиками эти сто лишних граждан, как выяснилось, не имели ничего общего! И вообще, там наличествовал нехарактерный фактор, который выводит этот эпизод за рамки каких-либо научных корреляций. Я требую вычеркнуть этот фрагмент из стенограммы и не включать его в сборник.
Председательствующий – интеллигентный генерал из московской академии – мгновенно утихомирил страсти.
– Наш киевский коллега прав: нельзя сопоставлять то, что несопоставимо, или, как вы там говорите, не подлежит корреляции. И со статистикой нужно обращаться очень осторожно. Недаром еще канцлер Бисмарк утверждал, что есть три вида неправды: вранье, клевета и статистика.
От автора: Интеллигентный генерал из академии ненадолго пережил Алексея Сироту. Затравленный за собственную порядочность всесильным тогда союзным министром Щелоковым, он застрелился. Но и Щелоков тогда недолго торжествовал. После доверительной беседы с шефом КГБ Юрием Андроповым милицейский маршал застрелил свою жену, большую любительницу конфискованных бриллиантов, а затем пустил себе пулю в висок. Скандал вокруг супружеской пары высокопоставленных ворюг тихо спустили на тормозах.
Алексей Сирота:
Шутка председательствующего пришлась всем по вкусу. Уж мы-то знали, какая это глупость: требовать от милиции ежегодного роста раскрываемости преступлений с одновременным ежегодным их уменьшением путем профилактики. Не смеялся почему-то еще один генерал – из нашего, республиканского, министерства, который сидел справа от председательствующего. Он наклонился к москвичу и что-то прошептал ему на ухо. Председательствующий кивнул в знак согласия и сообщил:
– Внимание! Данный фрагмент изымается из текста стенограммы и из оригинала реферата. Тут мне подсказали, что по этому эпизоду работало совсем другое ведомство. И вообще, для его разглашения даже в рамках «для служебного пользования» требуется самый высший уровень допуска. Надеюсь, что к этой теме мы больше не будем возвращаться.
Что там ни говори, а в каждом, даже самом серьезном собрании обязательно присутствует свой честный дурак. На конференции им оказался единственный представитель прокуратуры, смахивающий в своем двубортном мундире с малахитовыми петличками на начальника военизированной охраны овощной базы.
– Не для протокола, естественно, но должен акцентировать, что это дело, касательно лишних пропавших, прокуратура не вела. Но мы вошли с представлением в соответствующие инстанции относительно четкого исполнения законодательства о религиозных общинах, в частности, сектах. И это дало свои результаты. Вот вы, товарищ генерал, напрасно подшучиваете над статистикой. Она, между прочим, показала, что после того прискорбного эпизода, во всяком случае, в Киеве, ничего подобного не повторялось.
Московский генерал срочно объявил перерыв, а в моей голове защелкали костяшки счет.
От автора: Современный инспектор уголовного розыска сказал бы: «в моей голове словно компьютер заработал». Однако тогда, в семидесятых годах любая техника, имеющая приспособление для распечатывания текста, вызывала шок у коммунистических идеологов: «А вдруг на ней будут тайком печатать антисоветчину?» Что характерно – требовалось сдавать в КГБ образцы шрифта каждой (!) пишущей машинки, но о возможностях фотокопий крамольных текстов и изображений чекисты как-то подзабыли.
Во всяком случае, передовую технику боялись доверять даже милиции. Поэтому поколение Алексея Сироты обходилось оргтехникой времен еще Шерлока Холмса: бумага, ручка, папки для следственных дел, плюс заполненная от руки картотека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41