Фигня собачья! У меня лично эти слова «мрамор» или «мраморный» вызывают единственную ассоциацию: заплеванное, переполненное пассажирами и карманными воришками киевское метро.
Из рецептов Алексея Сироты
1
От автора: Я уже вспоминал как-то, что мои встречи с Алексеем Сиротой были преимущественно спонтанными. Судьба так расставила нас обоих на своей шахматной доске, что работали мы неподалеку друг от друга – он на Богдана, а я на Крещатике. Оба любили кофе, а две или три точки на весь Киев, где этот кофе все-таки варили, а не испоганивали, опять-таки, пристроились вокруг центральной магистрали. Второй этаж диетического гастронома, подземный переход на тогдашней площади Октябрьской революции, закуток в «Кулинарии», да еще кафе при гостинице «Днепр». Вот и все места, где киевские кофеманы могли получить свое маленькое удовольствие. Что поделать! Киев семидесятых в этом отношении позорно уступал Ужгороду, где кофе, настоящий кофе – «экспресс»! – варили и подавали чуть ли не на каждом шагу. Правда, не в фарфоровых или керамических чашках, а в обыкновенных стеклянных граненых стаканах. Поскольку приличную посуду тырили польские туристы и заезжие из России. Однако кофе в граненом стакане все-таки был стопроцентно настоящим и даже благоухал!
Но это в Ужгороде! На тот момент у них в Закарпатье, советская власть существовала от силы тридцать лет. А у нас, над Днепром? Не успели к тысяча девятьсот семнадцатому году в Киеве понастроить кафешек с кафешантанами включительно по всему Крещатику и прилегающим улицам, как приволокся из революционного Питера матрос Железняков верхом на своем бронепоезде и принялся колошматить по всей этой красоте из трехдюймовок!
Припоминаю, когда мы с Алексеем хорошенько закладывали за воротник, то начинали петь дуэтом старинную ростовскую блатную: «Я просто вор, мой стаж – с семнадцатого года, и воровать я начал с давних детских лет, когда на Балтике красавица «Аврора» шмаляла в Зимний, выбивая в ем кадет…» В этом, наверное, и состояла победоносная поступь Великой Октябрьской революции. В столице лупили по Зимнему дворцу из шестидюймовки, а в провинции, соответственно, вдвое меньшим калибром – по кафешкам. Думаю иногда: если бы кофе от природы был не черным, а красным – спасло бы это его от пролетарского гнева?
Хотя – с другой стороны, говорят, что в Ереване в многочисленных кафе не просто варят хороший кофе по-турецки, а еще и соревнуются друг перед другом – у кого вкуснее. Оттого женская половина Еревана беспрепятственно предается любимому делу: гаданию на кофейной гуще. Удивительнейшая вещь! У них там, в Армении, советскую власть внедрили фактически в то же время, что и у нас, украинцев. Вдобавок отдали туркам священную гору Арарат, но вот уничтожить культуру кофепития и конь-яковарения (а кстати, коньяк варят или гонят?) так и не смогли.
Простите, опять отвлекся. Итак, как сейчас помню, был день, такой себе день. Точь-в-точь, как в «Записках сумасшедшего» Н. В. Гоголя – без числа, черт знает, что за день. На работе дел для меня не нашлось, зато накатила очередная волна укрепления трудовой дисциплины. Кроме уже привычных журналов регистрации «Прибыл-убыл» и традиционных утренне-вечерних засад кадровиков в кустах у главного входа, на сей раз завели еще и так называемый «Реестр внутренних командировок». В нем надлежало фиксировать все свои перемещения из редакционного корпуса в аппаратно-студийный, а особенно кратковременные вылазки за проходную. Наши начальники прекрасно понимали, что журналистика не высиживается за казенным столом, а редакция – это вам не бухгалтерия, однако и они терпели, и нам терпеть велели.
В тот день мое личное терпение лопнуло. Я написал в этом притыренном реестре: «Ушел на три буквы», поставил точное до минуты время убытия, расписался и выпал на Крещатик. Конкретно – на второй этаж «Диеты», то есть диетического гастронома, где кофе еще подавали, но пить уже, кажется, приходилось стоя. Однако, там как раз «выбросили» киевские торты фабрики Карла Маркса (заметьте, не хлебозавода номер четыре!), и сотни озверевших людей с тупой обреченностью штурмовали кондитерский отдел в надежде добыть это маленькое сладкое счастье простого советского гражданина. О том, чтобы прорваться через эту обезумевшую толпу в уголок с кофеваркой, не приходилось и мечтать.
В «Кулинарии» устроили внеочередной санитарный день. Пока одна-единственная бабуля-уборщица лениво возила грязной тряпкой по полу, персонал разбился на группы по интересам и оживленно сплетничал.
В гостинице «Днепр» кормили комплексным завтраком какую-то многочисленную делегацию представителей областного звена. Поэтому дверь изнутри заперли не только на ключ, но и на швабру. Оставалось идти в подземный переход. Там клиентов было чуть поменьше, чем в «Диете», зато настроение царило приблизительно такое же. Новая буфетчица, сосланная в наше подземелье из ресторана «Динамо» за какие-то там прегрешения, брезгливо швыряла страждущим недомытые чашки с недоваренным кофе. Страждущие срывали зло на ней и друг на друге.
Я рассматривал весь этот кавардак, а сам думал: успела ли наша старшая кадровичка (бывший майор НКВД) забрать «реестр внутренних командировок», а если забрала, то вчиталась ли в графу «Цель командировки» или просто свела баланс наличия и отсутствия персонала.
– Ты прав на все сто процентов, мой друг Горацио, – послышался сзади знакомый голос, – в мире есть еще немало такого, что и не снилось нашим мудрецам.
Единственным из моих знакомых, кто стал бы цитировать Шекспира в подземном переходе в одиннадцатом часу утра, был Алексей Сирота, старший инспектор Киевского уголовного розыска, мой друг и тоже большой любитель кофе. Ситуацию он оценил профессионально:
– Была бы сегодня Тамара, разжились бы на пару чашек вне очереди. А эта даже стрихнин налево не отпустит, заставит выстоять. Ты в «Днепре» уже был?
– Повсюду был. В «Днепре» спецобслуживание, в «Кулинарии» санитарный день, в «Диете» провинция киевские торты хапает.
– А говорят, что в бульонной напротив метро снова варят?
– Варят, пробовал, имеет запах и вкус мочи из соседнего общественного туалета.
– Ситуация, – согласился Алексей. – А на работе у тебя что?…
– Укрепление трудовой дисциплины. Кадровики даже в клозеты заскакивают, чтобы проверить, или мы там, или уже где-то просочились. Слушай, а у вас «Реестр внутренних командировок» есть?
– В обязательном порядке! Как только получаем информацию касательно выявления очередного неопознанного трупа мужского пола, так сразу смотрим в этот реестр – не наш ли сотрудник случайно выбрался в эти края по служебной надобности. Ладно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Из рецептов Алексея Сироты
1
От автора: Я уже вспоминал как-то, что мои встречи с Алексеем Сиротой были преимущественно спонтанными. Судьба так расставила нас обоих на своей шахматной доске, что работали мы неподалеку друг от друга – он на Богдана, а я на Крещатике. Оба любили кофе, а две или три точки на весь Киев, где этот кофе все-таки варили, а не испоганивали, опять-таки, пристроились вокруг центральной магистрали. Второй этаж диетического гастронома, подземный переход на тогдашней площади Октябрьской революции, закуток в «Кулинарии», да еще кафе при гостинице «Днепр». Вот и все места, где киевские кофеманы могли получить свое маленькое удовольствие. Что поделать! Киев семидесятых в этом отношении позорно уступал Ужгороду, где кофе, настоящий кофе – «экспресс»! – варили и подавали чуть ли не на каждом шагу. Правда, не в фарфоровых или керамических чашках, а в обыкновенных стеклянных граненых стаканах. Поскольку приличную посуду тырили польские туристы и заезжие из России. Однако кофе в граненом стакане все-таки был стопроцентно настоящим и даже благоухал!
Но это в Ужгороде! На тот момент у них в Закарпатье, советская власть существовала от силы тридцать лет. А у нас, над Днепром? Не успели к тысяча девятьсот семнадцатому году в Киеве понастроить кафешек с кафешантанами включительно по всему Крещатику и прилегающим улицам, как приволокся из революционного Питера матрос Железняков верхом на своем бронепоезде и принялся колошматить по всей этой красоте из трехдюймовок!
Припоминаю, когда мы с Алексеем хорошенько закладывали за воротник, то начинали петь дуэтом старинную ростовскую блатную: «Я просто вор, мой стаж – с семнадцатого года, и воровать я начал с давних детских лет, когда на Балтике красавица «Аврора» шмаляла в Зимний, выбивая в ем кадет…» В этом, наверное, и состояла победоносная поступь Великой Октябрьской революции. В столице лупили по Зимнему дворцу из шестидюймовки, а в провинции, соответственно, вдвое меньшим калибром – по кафешкам. Думаю иногда: если бы кофе от природы был не черным, а красным – спасло бы это его от пролетарского гнева?
Хотя – с другой стороны, говорят, что в Ереване в многочисленных кафе не просто варят хороший кофе по-турецки, а еще и соревнуются друг перед другом – у кого вкуснее. Оттого женская половина Еревана беспрепятственно предается любимому делу: гаданию на кофейной гуще. Удивительнейшая вещь! У них там, в Армении, советскую власть внедрили фактически в то же время, что и у нас, украинцев. Вдобавок отдали туркам священную гору Арарат, но вот уничтожить культуру кофепития и конь-яковарения (а кстати, коньяк варят или гонят?) так и не смогли.
Простите, опять отвлекся. Итак, как сейчас помню, был день, такой себе день. Точь-в-точь, как в «Записках сумасшедшего» Н. В. Гоголя – без числа, черт знает, что за день. На работе дел для меня не нашлось, зато накатила очередная волна укрепления трудовой дисциплины. Кроме уже привычных журналов регистрации «Прибыл-убыл» и традиционных утренне-вечерних засад кадровиков в кустах у главного входа, на сей раз завели еще и так называемый «Реестр внутренних командировок». В нем надлежало фиксировать все свои перемещения из редакционного корпуса в аппаратно-студийный, а особенно кратковременные вылазки за проходную. Наши начальники прекрасно понимали, что журналистика не высиживается за казенным столом, а редакция – это вам не бухгалтерия, однако и они терпели, и нам терпеть велели.
В тот день мое личное терпение лопнуло. Я написал в этом притыренном реестре: «Ушел на три буквы», поставил точное до минуты время убытия, расписался и выпал на Крещатик. Конкретно – на второй этаж «Диеты», то есть диетического гастронома, где кофе еще подавали, но пить уже, кажется, приходилось стоя. Однако, там как раз «выбросили» киевские торты фабрики Карла Маркса (заметьте, не хлебозавода номер четыре!), и сотни озверевших людей с тупой обреченностью штурмовали кондитерский отдел в надежде добыть это маленькое сладкое счастье простого советского гражданина. О том, чтобы прорваться через эту обезумевшую толпу в уголок с кофеваркой, не приходилось и мечтать.
В «Кулинарии» устроили внеочередной санитарный день. Пока одна-единственная бабуля-уборщица лениво возила грязной тряпкой по полу, персонал разбился на группы по интересам и оживленно сплетничал.
В гостинице «Днепр» кормили комплексным завтраком какую-то многочисленную делегацию представителей областного звена. Поэтому дверь изнутри заперли не только на ключ, но и на швабру. Оставалось идти в подземный переход. Там клиентов было чуть поменьше, чем в «Диете», зато настроение царило приблизительно такое же. Новая буфетчица, сосланная в наше подземелье из ресторана «Динамо» за какие-то там прегрешения, брезгливо швыряла страждущим недомытые чашки с недоваренным кофе. Страждущие срывали зло на ней и друг на друге.
Я рассматривал весь этот кавардак, а сам думал: успела ли наша старшая кадровичка (бывший майор НКВД) забрать «реестр внутренних командировок», а если забрала, то вчиталась ли в графу «Цель командировки» или просто свела баланс наличия и отсутствия персонала.
– Ты прав на все сто процентов, мой друг Горацио, – послышался сзади знакомый голос, – в мире есть еще немало такого, что и не снилось нашим мудрецам.
Единственным из моих знакомых, кто стал бы цитировать Шекспира в подземном переходе в одиннадцатом часу утра, был Алексей Сирота, старший инспектор Киевского уголовного розыска, мой друг и тоже большой любитель кофе. Ситуацию он оценил профессионально:
– Была бы сегодня Тамара, разжились бы на пару чашек вне очереди. А эта даже стрихнин налево не отпустит, заставит выстоять. Ты в «Днепре» уже был?
– Повсюду был. В «Днепре» спецобслуживание, в «Кулинарии» санитарный день, в «Диете» провинция киевские торты хапает.
– А говорят, что в бульонной напротив метро снова варят?
– Варят, пробовал, имеет запах и вкус мочи из соседнего общественного туалета.
– Ситуация, – согласился Алексей. – А на работе у тебя что?…
– Укрепление трудовой дисциплины. Кадровики даже в клозеты заскакивают, чтобы проверить, или мы там, или уже где-то просочились. Слушай, а у вас «Реестр внутренних командировок» есть?
– В обязательном порядке! Как только получаем информацию касательно выявления очередного неопознанного трупа мужского пола, так сразу смотрим в этот реестр – не наш ли сотрудник случайно выбрался в эти края по служебной надобности. Ладно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41