— воскликнул я. — У него на правой руке не хватает указательного пальца.
— Вот как! — резко повернулся Щеглов.
— Не знал, — удивился Мячиков. — А вы молодец, Максим Леонидович, у вас хватка профессионала.
— Если уж у кого и есть хватка, то у вас, Григорий Адамович, — возразил я, улыбнувшись. — Ведь именно вы обнаружили этот отпечаток и спички в замке, а я, увы, довольствовался лишь следами краски на ломике.
— Довольно! — резко оборвал Щеглов поток взаимных восхвалений. — Идемте в номер, нам нужно поговорить.
Мы безропотно подчинились. Войдя в комнату, Щеглов плотно закрыл дверь.
— Итак, — начал он, — совершено еще одно убийство. Сразу же возникает ряд вопросов: кто убитый? кто убийца? каковы мотивы преступления? и наконец, с какой целью неизвестный собирался спуститься из окна четвертого этажа? Личность убитого мы пока установить не можем — при нем не оказалось ни одного документа, мотивы преступления нам тоже неизвестны, не говоря уже об ответе на последний вопрос. Но вот личность убийцы нам, кажется, установить удалось. Это небезызвестный нам Старостин, один из торговцев драгоценными камешками. Однако знать имя — это еще очень мало. Я бы хотел услышать от вас, друзья, какие-либо соображения на этот счет, если, конечно, они у вас есть. Максим? — Я беспомощно развел руками. — Хорошо, тогда вы, Григорий Адамович.
Мячиков уже давно ерзал на стуле от нетерпения, а тут буквально вскочил.
— Есть! Есть у меня версия, Семен Кондратьевич.
— Я с удовольствием выслушаю ее, — сказал Щеглов. — Только вы садитесь, в ногах правды нет.
Мячиков сел.
— Моя версия построена исключительно на фактах, и, хотя в ней много белых пятен, в целом она, по-моему, вполне реальна. Итак, убийца — алтаец Старостин. О том, что он был на месте преступления, свидетельствуют, во-первых, следы его ног и, во-вторых, отпечаток кисти правой руки на ломике. Сейчас остается только гадать, в каких отношениях был алтаец с убитым, но то, что он неплохо знал планы последнего, не оставляет сомнений. Старостин знал, что этот человек в определенное время придет в это помещение и попытается спуститься по веревке вниз. Другими словами, ответ на ваш четвертый вопрос, Семен Кондратьевич, должен знать Старостин. Далее, он заранее решает проникнуть в это помещение, чтобы там подстеречь свою жертву, но наталкивается на неожиданное препятствие: дверной замок забит спичками, и ключом его не открыть. Тогда он снимает ломик с пожарного щита, который так кстати оказывается тут же, рядом с дверью, без труда взламывает замок и проникает в комнату. Ломик он предусмотрительно кладет на место. Потом внимательно осматривает помещение в поисках укрытия и в конце концов обнаруживает старый фанерный шкаф в каком-нибудь дальнем углу. Он как бы специально предназначен для тайника: пуст внутри и не имеет задней стенки. Недолго думая Старостин волочет его поближе к окну, где и решает сделать засаду. Но вот его взгляд падает на пол, и он с ужасом замечает множество следов, оставленных его собственными гигантскими ботинками, так как пол весь покрыт слоем пыли. Он отлично понимает, что, во-первых, эти следы могут насторожить его будущую жертву, а во-вторых, наверняка не останутся незамеченными сыщиками, которые не замедлят появиться здесь. Что же он делает? Берет веник и сметает пыль в углы, уничтожая тем самым отпечатки своих ботинок. Решение мудрое, ничего не скажешь, но он совершенно забыл о фанерном шкафе: ведь под ним-то следы остались! Потом он возвращается к щиту, берет ломик, прячется в шкаф и ждет. Сколько он ждет, неизвестно, но в конце концов дожидается — появляется незнакомец, привязывает к батарее канат и пытается спуститься вниз. И в этот самый момент из засады выходит Старостин и бьет незнакомца ломиком по голове. Удар настолько силен, что тот либо сразу же умирает, либо на некоторое время теряет сознание. Сюда же следует приплюсовать падение с высоты четвертого этажа в бессознательном состоянии — если, разумеется, удар не сразу убил его, — словом, Старостин мог быть уверен, что добился своего. Теперь о ноже…
— О каком ноже? — насторожился Щеглов.
— О том, что вы нашли у тела убитого, — удивленно ответил Мячиков.
— Откуда вы о нем знаете? — резко спросил Щеглов.
— О нем все знают, — пожал плечами Мячиков. — Пока вы с доктором осматривали убитого, за вами из окна наблюдала добрая дюжина любопытных.
— И вы тоже?
— Я — нет, но разговор о ноже слышал. Кстати, нельзя ли на него взглянуть?
— Можно, — сказал Щеглов, — но только из моих рук. Необходимо сохранить отпечатки пальцев на нем.
Он аккуратно вынул из кармана кинжал. Мячиков кивнул.
— Ясно. Таким и медведя можно уложить. Так вот, о ноже. По-моему, человек, держащий при себе такой нож, явно собирается кого-то убить. Как вы считаете, Семен Кондратьевич?
— Не знаю.
— А больше ничего при нем не было найдено? — спросил Мячиков.
Щеглов некоторое время молчал.
— В кармане его куртки я обнаружил пистолет, — наконец сказал он.
— И все?
— И все.
— Та-ак, — протянул Мячиков, задумавшись. — Наверняка этот тип из числа местных бандитов. За кем он охотился, неизвестно, но не исключено, что кровь Мартынова — на его совести. Если это так, то тогда понятно, почему Старостин убил его — решил рассчитаться за смерть друга.
— Гм… — Щеглов потер подбородок. — Интересная мысль… Что ж, Григорий Адамович, я с удовольствием выслушал вашу версию. Думаю, — во многом вы правы.
— Во многом? А почему не во всем?
— Потому что многое еще нужно доказать.
— Что же нам теперь делать со Старостиным? — спросил я.
— Ничего, — пожал плечами Щеглов. — Будем делать вид, что ни о чем не догадываемся. Ведь арестовать его мы не можем — пока не можем.
— Как же так! — воскликнул Мячиков. — Убийца разгуливает на свободе, а мы должны с ним раскланиваться? Нет, его надо немедленно обезвредить.
— Хорошо, — сказал Щеглов не очень вежливо, — мы запрем его в вашем номере, а вас поставим охранять. Благо что у вас оружие при себе. Идет?
— Нет, ну зачем же меня… — смутился Мячиков.
— А кого же? Нас здесь всего трое, а их три десятка. Нет, Григорий Адамович, это не выход.
— Где же выход? — упавшим голосом спросил Мячиков.
— Пока не произошло еще что-нибудь ужасное, я должен добраться до своих и привести сюда опергруппу, так как там, — он махнул рукой в сторону окна, — до сих пор не знают, что здесь творится, и наверняка считают, что всесильный капитан Щеглов сам справится со всеми трудностями. А вызвать по рации я их не могу — рация неисправна.
— Вот так так, — покачал головой Мячиков и испуганно посмотрел на меня. — А как же мы?
— Вы с Максимом останетесь здесь, — решительно заявил Щеглов.
— Семен Кондратьевич!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Вот как! — резко повернулся Щеглов.
— Не знал, — удивился Мячиков. — А вы молодец, Максим Леонидович, у вас хватка профессионала.
— Если уж у кого и есть хватка, то у вас, Григорий Адамович, — возразил я, улыбнувшись. — Ведь именно вы обнаружили этот отпечаток и спички в замке, а я, увы, довольствовался лишь следами краски на ломике.
— Довольно! — резко оборвал Щеглов поток взаимных восхвалений. — Идемте в номер, нам нужно поговорить.
Мы безропотно подчинились. Войдя в комнату, Щеглов плотно закрыл дверь.
— Итак, — начал он, — совершено еще одно убийство. Сразу же возникает ряд вопросов: кто убитый? кто убийца? каковы мотивы преступления? и наконец, с какой целью неизвестный собирался спуститься из окна четвертого этажа? Личность убитого мы пока установить не можем — при нем не оказалось ни одного документа, мотивы преступления нам тоже неизвестны, не говоря уже об ответе на последний вопрос. Но вот личность убийцы нам, кажется, установить удалось. Это небезызвестный нам Старостин, один из торговцев драгоценными камешками. Однако знать имя — это еще очень мало. Я бы хотел услышать от вас, друзья, какие-либо соображения на этот счет, если, конечно, они у вас есть. Максим? — Я беспомощно развел руками. — Хорошо, тогда вы, Григорий Адамович.
Мячиков уже давно ерзал на стуле от нетерпения, а тут буквально вскочил.
— Есть! Есть у меня версия, Семен Кондратьевич.
— Я с удовольствием выслушаю ее, — сказал Щеглов. — Только вы садитесь, в ногах правды нет.
Мячиков сел.
— Моя версия построена исключительно на фактах, и, хотя в ней много белых пятен, в целом она, по-моему, вполне реальна. Итак, убийца — алтаец Старостин. О том, что он был на месте преступления, свидетельствуют, во-первых, следы его ног и, во-вторых, отпечаток кисти правой руки на ломике. Сейчас остается только гадать, в каких отношениях был алтаец с убитым, но то, что он неплохо знал планы последнего, не оставляет сомнений. Старостин знал, что этот человек в определенное время придет в это помещение и попытается спуститься по веревке вниз. Другими словами, ответ на ваш четвертый вопрос, Семен Кондратьевич, должен знать Старостин. Далее, он заранее решает проникнуть в это помещение, чтобы там подстеречь свою жертву, но наталкивается на неожиданное препятствие: дверной замок забит спичками, и ключом его не открыть. Тогда он снимает ломик с пожарного щита, который так кстати оказывается тут же, рядом с дверью, без труда взламывает замок и проникает в комнату. Ломик он предусмотрительно кладет на место. Потом внимательно осматривает помещение в поисках укрытия и в конце концов обнаруживает старый фанерный шкаф в каком-нибудь дальнем углу. Он как бы специально предназначен для тайника: пуст внутри и не имеет задней стенки. Недолго думая Старостин волочет его поближе к окну, где и решает сделать засаду. Но вот его взгляд падает на пол, и он с ужасом замечает множество следов, оставленных его собственными гигантскими ботинками, так как пол весь покрыт слоем пыли. Он отлично понимает, что, во-первых, эти следы могут насторожить его будущую жертву, а во-вторых, наверняка не останутся незамеченными сыщиками, которые не замедлят появиться здесь. Что же он делает? Берет веник и сметает пыль в углы, уничтожая тем самым отпечатки своих ботинок. Решение мудрое, ничего не скажешь, но он совершенно забыл о фанерном шкафе: ведь под ним-то следы остались! Потом он возвращается к щиту, берет ломик, прячется в шкаф и ждет. Сколько он ждет, неизвестно, но в конце концов дожидается — появляется незнакомец, привязывает к батарее канат и пытается спуститься вниз. И в этот самый момент из засады выходит Старостин и бьет незнакомца ломиком по голове. Удар настолько силен, что тот либо сразу же умирает, либо на некоторое время теряет сознание. Сюда же следует приплюсовать падение с высоты четвертого этажа в бессознательном состоянии — если, разумеется, удар не сразу убил его, — словом, Старостин мог быть уверен, что добился своего. Теперь о ноже…
— О каком ноже? — насторожился Щеглов.
— О том, что вы нашли у тела убитого, — удивленно ответил Мячиков.
— Откуда вы о нем знаете? — резко спросил Щеглов.
— О нем все знают, — пожал плечами Мячиков. — Пока вы с доктором осматривали убитого, за вами из окна наблюдала добрая дюжина любопытных.
— И вы тоже?
— Я — нет, но разговор о ноже слышал. Кстати, нельзя ли на него взглянуть?
— Можно, — сказал Щеглов, — но только из моих рук. Необходимо сохранить отпечатки пальцев на нем.
Он аккуратно вынул из кармана кинжал. Мячиков кивнул.
— Ясно. Таким и медведя можно уложить. Так вот, о ноже. По-моему, человек, держащий при себе такой нож, явно собирается кого-то убить. Как вы считаете, Семен Кондратьевич?
— Не знаю.
— А больше ничего при нем не было найдено? — спросил Мячиков.
Щеглов некоторое время молчал.
— В кармане его куртки я обнаружил пистолет, — наконец сказал он.
— И все?
— И все.
— Та-ак, — протянул Мячиков, задумавшись. — Наверняка этот тип из числа местных бандитов. За кем он охотился, неизвестно, но не исключено, что кровь Мартынова — на его совести. Если это так, то тогда понятно, почему Старостин убил его — решил рассчитаться за смерть друга.
— Гм… — Щеглов потер подбородок. — Интересная мысль… Что ж, Григорий Адамович, я с удовольствием выслушал вашу версию. Думаю, — во многом вы правы.
— Во многом? А почему не во всем?
— Потому что многое еще нужно доказать.
— Что же нам теперь делать со Старостиным? — спросил я.
— Ничего, — пожал плечами Щеглов. — Будем делать вид, что ни о чем не догадываемся. Ведь арестовать его мы не можем — пока не можем.
— Как же так! — воскликнул Мячиков. — Убийца разгуливает на свободе, а мы должны с ним раскланиваться? Нет, его надо немедленно обезвредить.
— Хорошо, — сказал Щеглов не очень вежливо, — мы запрем его в вашем номере, а вас поставим охранять. Благо что у вас оружие при себе. Идет?
— Нет, ну зачем же меня… — смутился Мячиков.
— А кого же? Нас здесь всего трое, а их три десятка. Нет, Григорий Адамович, это не выход.
— Где же выход? — упавшим голосом спросил Мячиков.
— Пока не произошло еще что-нибудь ужасное, я должен добраться до своих и привести сюда опергруппу, так как там, — он махнул рукой в сторону окна, — до сих пор не знают, что здесь творится, и наверняка считают, что всесильный капитан Щеглов сам справится со всеми трудностями. А вызвать по рации я их не могу — рация неисправна.
— Вот так так, — покачал головой Мячиков и испуганно посмотрел на меня. — А как же мы?
— Вы с Максимом останетесь здесь, — решительно заявил Щеглов.
— Семен Кондратьевич!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62