Это был дешевый заменитель известняка, привезенный из Индии. Камень был очень старый, на некоторых плитках остались следы доисторических растений – листок с замысловатым узором. Рыбная косточка папоротника.
Я провела по папоротнику мокрым пальцем. Безграничное разнообразие природы основано на десяти основных рисунках: завитки, спираль, кристалл, ветвь и так далее. Я узнала об этом, когда училась в Оксфорде. Мне нравилась эта теория. Строгость природы меня утешала: ведь я до сих пор хранила серебряную медаль с гравировкой: «Роуз Аттли: за опрятность и пунктуальность. Третий класс». Мне была по душе идея природного порядка и простоты – одна из причин, по которой я вышла за Натана.
И так далее, и так далее.
Закончив убираться в патио, я занялась садовой мебелью. Работа была не из легких, и я приятно согрелась. Время от времени я поднимала голову и смотрела на ждущий весны сад в коричнево-зеленых тонах – просто так, ради удовольствия оглянуться вокруг. При въезде в дом меня приветствовали сорок пять футов блеклой, выщелоченной лондонской глины, покрытые мусором и колючими кустами, – все тот же агент с богатым воображением называл этот садик «зрелым и перспективным». Мне же казалось, будто сад говорил: «Я бросаю тебе вызов. Попробуй меня одолеть».
В глубине располагался фонтан: вода вытекала из кувшина, который держала женщина в драпированных одеждах, и капала в кирпичный бассейн, куда я сложила камешки, собранные Сэмом и Поппи на пляже в Хастингсе. Этот фонтан представлялся мне чем-то вечным: все менялось, – но оставалось прежним.
Я перевела взгляд на сирень – старую, разросшуюся. И все же даже она была проникнута ожиданием – как и розы, и пучки листьев, из которых появится черно-белый мак, и мои драгоценные рыже-коричневые медвежьи ушки, – как и все вокруг. Близилась весна. В который уже раз все в природе повторяется.
Глава 4
В понедельник наш офис сотрясал скандал с Чарлзом Мэддером. По всему зданию надрывались телефоны, велись консультации с адвокатами, со всех сторон обсасывались улики. Обстановка воцарилась враждебная, напряженная, и, думаю, все это чувствовали.
Особенно раздражал запах плохого кофе из автоматов. Кто-то пролил чашку на красный ковер как раз недалеко от моего рабочего места; осталось темное пятно, похожее на кровь, и мне приходилось по нему ступать.
Ко вторнику страсти улеглись. Появилось сообщение, что Чарлз Мэддер ушел в отставку с поста министра, чтобы проводить больше времени, заботясь об избирателях. Избиратели пришли к единому мнению: министр получил по заслугам. Лишь один человек заявил, что Мэддер был хорошим и достойным человеком. Кораблик продолжил плавание, оставляя за собой грязный след: жена экс-министра, Флора Мэддер, захлебывалась от шока и горя.
– Не раскисай, – бросила Минти, когда мы стояли в очереди в столовой и я сказала, что мне жаль эту женщину. – Жена должна знать, что ее муж гуляет. Что касается сокрытия доходов, они наверняка действовали заодно. Так что она тоже по уши влипла. – Тут подруга осеклась. – Роуз, не надо так на меня смотреть. Ты не хуже моего знаешь, что иногда лучше называть вещи своими именами.
Я привыкла к цинизму Минти, но такая жестокость была не в ее стиле.
– Если ты имеешь в виду, что люди никогда не говорят напрямую, то да, – ответила я.
Минти вдруг покраснела, и только тогда до меня дошло, что, возможно, у нее роман с женатым мужчиной. Я ощутила укол… чего? Вины от невольного соучастия? Не совсем, скорее любопытства, хотя нет, наверное, зависти. И облегчения оттого, что я свой выбор давно сделала.
Я пристально посмотрела на подругу. Покраснев, она выглядела моложе и наивнее.
– Что ты задумала, Минти?
Она взяла обезжиренный йогурт.
– Ничего.
Давным-давно я устроилась так, как хотела, – я стремилась быть хорошей матерью, хорошей женой (для Натана, разумеется) и при этом делать карьеру. Мне хотелось, чтобы в моей жизни был кто-то, о ком я могла бы заботиться. Не слишком грандиозные амбиции, отнюдь не потрясающие мироздание, а кто-то и вовсе скажет – скучные. Удобный выбор? И да и нет. Мы должны определиться, найти себе какое-то пристанище, и мои амбиции поглотили меня целиком и постоянно менялись.
Минти не переставала напоминать мне, что она другая. Подруга была дерзкой, а по мнению Ианты, даже шокировала окружающих своей откровенностью. Она была храброй и прямолинейной («Я хочу побывать везде»). У нее не было семьи, о которой можно было бы рассказывать («Кому она нужна?»), ей претила даже мысль о детях («Зачем вешать хомут себе на шею?»). Примером для подражания Минти служили голливудские звезды и телеведущие. Она не принимала наркотики, но считала, что для успеха необходима красивая внешность. Минти нравился секс, она ценила имидж и пиар, она твердила, что это свойственно ее поколению, такой уж у него менталитет.
Иногда Минти казалась очень взрослой, иногда она вела себя, как ребенок в кондитерской: ей так хотелось попробовать все липкие сладости – и почему нет? Моя подруга словно прилетела с другой планеты; меня она завораживала. В свои двадцать девять она была умной, резкой, роскошной, независимой – абсолютно ничего общего со мной в том же возрасте.
– Ненавижу свою грудь, – поделилась она во время нашего первого совместного ланча, когда устроилась в офис. – Многообещающе выглядит, но на деле – пшик. И все равно приходится использовать.
– Понятно. – Маленькую грудь Минти с лихвой компенсировала смесью честности и алчности.
– Мужчин так легко водить за нос, – добавила она, и ее темные глаза вспыхнули тайным знанием. – Это проще простого. Особенно если сказать им, что между вами нет никаких обязательств.
– Но зачем водить их за нос? – спросила я. Она пригвоздила меня тем самым немигающим, успокаивающим взглядом.
К среде Чарлз Мэддер переместился на пятую страницу; шумиха утихла, и на ее место пришли другие новости: внимание сосредоточилось на скандале в сфере медицины. Из-за острой нехватки финансов привратника больницы, не имеющего медицинского образования, взяли на сменную работу медбратом в отделение «Скорой помощи». В результате его некомпетентности погибла женщина. Журналисты кипели злобой, превратившись в воплощенное сознание нации, разоблачая болезни общества. В четверг…
В четверг Минти заявилась на полтора часа позже, что было на нее не похоже. На подруге красовалась летящая юбка, узкий топик с лайкрой и туфельки на тонких каблучках цвета розового сахара. У нее был расслабленный вид, лицо раскраснелось, но вместе с тем выглядела она решительно.
– Прости меня, Роуз.
Сегодня мы выпускали номер, времени было в обрез, и телефон звонил беспрестанно: в основном авторы и издатели жаловались на несправедливое обращение с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Я провела по папоротнику мокрым пальцем. Безграничное разнообразие природы основано на десяти основных рисунках: завитки, спираль, кристалл, ветвь и так далее. Я узнала об этом, когда училась в Оксфорде. Мне нравилась эта теория. Строгость природы меня утешала: ведь я до сих пор хранила серебряную медаль с гравировкой: «Роуз Аттли: за опрятность и пунктуальность. Третий класс». Мне была по душе идея природного порядка и простоты – одна из причин, по которой я вышла за Натана.
И так далее, и так далее.
Закончив убираться в патио, я занялась садовой мебелью. Работа была не из легких, и я приятно согрелась. Время от времени я поднимала голову и смотрела на ждущий весны сад в коричнево-зеленых тонах – просто так, ради удовольствия оглянуться вокруг. При въезде в дом меня приветствовали сорок пять футов блеклой, выщелоченной лондонской глины, покрытые мусором и колючими кустами, – все тот же агент с богатым воображением называл этот садик «зрелым и перспективным». Мне же казалось, будто сад говорил: «Я бросаю тебе вызов. Попробуй меня одолеть».
В глубине располагался фонтан: вода вытекала из кувшина, который держала женщина в драпированных одеждах, и капала в кирпичный бассейн, куда я сложила камешки, собранные Сэмом и Поппи на пляже в Хастингсе. Этот фонтан представлялся мне чем-то вечным: все менялось, – но оставалось прежним.
Я перевела взгляд на сирень – старую, разросшуюся. И все же даже она была проникнута ожиданием – как и розы, и пучки листьев, из которых появится черно-белый мак, и мои драгоценные рыже-коричневые медвежьи ушки, – как и все вокруг. Близилась весна. В который уже раз все в природе повторяется.
Глава 4
В понедельник наш офис сотрясал скандал с Чарлзом Мэддером. По всему зданию надрывались телефоны, велись консультации с адвокатами, со всех сторон обсасывались улики. Обстановка воцарилась враждебная, напряженная, и, думаю, все это чувствовали.
Особенно раздражал запах плохого кофе из автоматов. Кто-то пролил чашку на красный ковер как раз недалеко от моего рабочего места; осталось темное пятно, похожее на кровь, и мне приходилось по нему ступать.
Ко вторнику страсти улеглись. Появилось сообщение, что Чарлз Мэддер ушел в отставку с поста министра, чтобы проводить больше времени, заботясь об избирателях. Избиратели пришли к единому мнению: министр получил по заслугам. Лишь один человек заявил, что Мэддер был хорошим и достойным человеком. Кораблик продолжил плавание, оставляя за собой грязный след: жена экс-министра, Флора Мэддер, захлебывалась от шока и горя.
– Не раскисай, – бросила Минти, когда мы стояли в очереди в столовой и я сказала, что мне жаль эту женщину. – Жена должна знать, что ее муж гуляет. Что касается сокрытия доходов, они наверняка действовали заодно. Так что она тоже по уши влипла. – Тут подруга осеклась. – Роуз, не надо так на меня смотреть. Ты не хуже моего знаешь, что иногда лучше называть вещи своими именами.
Я привыкла к цинизму Минти, но такая жестокость была не в ее стиле.
– Если ты имеешь в виду, что люди никогда не говорят напрямую, то да, – ответила я.
Минти вдруг покраснела, и только тогда до меня дошло, что, возможно, у нее роман с женатым мужчиной. Я ощутила укол… чего? Вины от невольного соучастия? Не совсем, скорее любопытства, хотя нет, наверное, зависти. И облегчения оттого, что я свой выбор давно сделала.
Я пристально посмотрела на подругу. Покраснев, она выглядела моложе и наивнее.
– Что ты задумала, Минти?
Она взяла обезжиренный йогурт.
– Ничего.
Давным-давно я устроилась так, как хотела, – я стремилась быть хорошей матерью, хорошей женой (для Натана, разумеется) и при этом делать карьеру. Мне хотелось, чтобы в моей жизни был кто-то, о ком я могла бы заботиться. Не слишком грандиозные амбиции, отнюдь не потрясающие мироздание, а кто-то и вовсе скажет – скучные. Удобный выбор? И да и нет. Мы должны определиться, найти себе какое-то пристанище, и мои амбиции поглотили меня целиком и постоянно менялись.
Минти не переставала напоминать мне, что она другая. Подруга была дерзкой, а по мнению Ианты, даже шокировала окружающих своей откровенностью. Она была храброй и прямолинейной («Я хочу побывать везде»). У нее не было семьи, о которой можно было бы рассказывать («Кому она нужна?»), ей претила даже мысль о детях («Зачем вешать хомут себе на шею?»). Примером для подражания Минти служили голливудские звезды и телеведущие. Она не принимала наркотики, но считала, что для успеха необходима красивая внешность. Минти нравился секс, она ценила имидж и пиар, она твердила, что это свойственно ее поколению, такой уж у него менталитет.
Иногда Минти казалась очень взрослой, иногда она вела себя, как ребенок в кондитерской: ей так хотелось попробовать все липкие сладости – и почему нет? Моя подруга словно прилетела с другой планеты; меня она завораживала. В свои двадцать девять она была умной, резкой, роскошной, независимой – абсолютно ничего общего со мной в том же возрасте.
– Ненавижу свою грудь, – поделилась она во время нашего первого совместного ланча, когда устроилась в офис. – Многообещающе выглядит, но на деле – пшик. И все равно приходится использовать.
– Понятно. – Маленькую грудь Минти с лихвой компенсировала смесью честности и алчности.
– Мужчин так легко водить за нос, – добавила она, и ее темные глаза вспыхнули тайным знанием. – Это проще простого. Особенно если сказать им, что между вами нет никаких обязательств.
– Но зачем водить их за нос? – спросила я. Она пригвоздила меня тем самым немигающим, успокаивающим взглядом.
К среде Чарлз Мэддер переместился на пятую страницу; шумиха утихла, и на ее место пришли другие новости: внимание сосредоточилось на скандале в сфере медицины. Из-за острой нехватки финансов привратника больницы, не имеющего медицинского образования, взяли на сменную работу медбратом в отделение «Скорой помощи». В результате его некомпетентности погибла женщина. Журналисты кипели злобой, превратившись в воплощенное сознание нации, разоблачая болезни общества. В четверг…
В четверг Минти заявилась на полтора часа позже, что было на нее не похоже. На подруге красовалась летящая юбка, узкий топик с лайкрой и туфельки на тонких каблучках цвета розового сахара. У нее был расслабленный вид, лицо раскраснелось, но вместе с тем выглядела она решительно.
– Прости меня, Роуз.
Сегодня мы выпускали номер, времени было в обрез, и телефон звонил беспрестанно: в основном авторы и издатели жаловались на несправедливое обращение с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79