Я не любила виски, но плеснула себе немного, и алкоголь сделал свое дело, ударив по пустому желудку.
Я представила, как Минти встряхивает блестящими волосами, вспомнила ее мягкий хриплый смех и ответный смех Натана. Думаю, в каком-то смысле они смеялись надо мной.
Меня наполняло странное ощущение, будто мое тело стало чужим владением, к которому у меня не было ключа; не было у меня и карты с расположением кожи, костей и кровотока. Я вытянула руку. Согнутся ли мои пальцы? Сумею ли я сглотнуть? Сможет ли воздух в крошечных кавернах моих легких провести химическую реакцию? Над левым глазом пульсировала боль, горло пересохло от плача. Разумеется, все это от шока: мое тело первым приняло удар. Хотя я выслушала Натана, хотя я слышала, как за ним захлопнулась входная дверь, и прожила в пустом доме один день и одну ночь, половина меня все еще не верила, что его здесь больше нет.
Натан обожал свой кабинет. Вывеска на двери гласила: «Не входить»; он настоял на том, чтобы провести две телефонные линии, и мурлыкал, когда они звонили одновременно. Его кабинет был пробной площадкой перед работой: здесь он раздумывал над важными офисными делами. Натан не поленился установить специальные программы для оплаты счетов, страховки и подсчета семейных финансов.
Я села за стол, открыла ящик и наткнулась на аккуратные ряды скотчей, шариковых ручек, отверток. В раскрытом блокноте у телефона было написано: «Позвонить бухгалтеру».
Прежде чем выйти из кабинета и бросить жену, он все продумал. Натан всегда методично прорабатывал задачи, которые сам себе и ставил.
Давным-давно Ви обвинила его в том, что у него нет воображения, но я возразила, что это не так. Как раз потому, что Натан слишком хорошо представлял себе бедствия, которые могут постигнуть его семью, он прилагал такие усилия, чтобы их предупредить.
Над столом висела фотография в рамке: Натан с коллегами на прошлогоднем рождественском ужине. Мужчины – на фото были одни мужчины – во фраках, подчеркивающих их компанейскую одинаковость и свидетельствующих о том, что событие действительно важное, хотя на самом деле обычная выпивка с закуской. Я еще дразнила Натана по этому поводу.
Он сидел между председателем совета директоров и редактором, и когда я впервые увидела снимок, он мне понравился, потому что у Натана был какой-то отрешенный и расслабленный вид. Теперь я увидела в нем другое: блеск в его глазах был вызван не безусловным счастьем мужчины, довольного своей работой и домом, а скорее волнением человека, в жизни которого намечается абсолютно новый поворот.
Глава 7
Ранним воскресным утром я нехотя очнулась ото сна – меня разбудил звук шагов в прихожей и по лестнице.
В первую минуту я подумала, что это Натан несет мне завтрак – как всегда по воскресеньям. «Это наше время», – говорил он, когда дети уже выросли и могли сами готовить себе завтрак, а потом повзрослели настолько, что завтрак стал смутным воспоминанием. «Время только для нас двоих». Иногда он не ждал, пока я доем, и убирал поднос. «Наше время». В последнее время, стесняясь того, как выгляжу по утрам, я пряталась под простыни, но он отыскивал меня там.
Воздух в спальне был кислым и пропитался отчаянием, как и я сама. Я лежала неподвижно, не проявляя ни любопытства, ни даже страха. Если в дом вломится безумный маньяк с топором, который приходил к Поппи в кошмарах, моя смерть от его руки будет легкой. Не более чем тихий вздох согласия и мольба довершить дело побыстрее.
– Мама? – В дверном проеме показалась голова Сэма.
Меня пронзила мимолетная радость, и я выпрямилась на кровати.
– Сэм… ты пришел.
– Конечно. – Сын вошел в комнату, наклонился и поцеловал меня. – Я не мог оставить тебя одну. Вчера вечером позвонил отец и сообщил о своем экстраординарном решении. Я даже не знал, что мне сделать. Разве что какую-нибудь глупость, например принести тебе цветы. – Он виновато взглянул на меня. – Я и не догадывался ни о чем.
– Добро пожаловать в наш клуб.
Он потянулся ко мне и взял мою руку. Я прижалась к нему.
– Ты, наверное, проснулся ни свет ни заря, чтобы добраться сюда, – сказала я.
Сэм наверняка завел будильник в холостяцкой спальне своей элегантной городской квартиры, выскользнул из кровати, где лежала спящая Элис, тихонько оделся, чтобы не потревожить ее. Может, он даже не сказал ей, куда направляется. А может, Элис рядом с ним и не было.
Сэм никогда не умел справляться с накалом эмоций и неуклюже погладил меня по ноге.
– Ты ужасно выглядишь. Когда ты в последний раз ела?
– Не знаю. Наверное, вчера, но я совершила набег на папино виски… Ладно, понимаю, это плохо, но это не войдет в привычку. И мне необходимо было выпить.
Сын вздохнул:
– Пойду-ка я лучше приготовлю тебе завтрак. – Петрушка протолкнулась в спальню, открыв дверь головой. Сэм поднял ее и посадил мне на руки. – Вот, возьми свою бесполезную кошку. – Прежде чем усесться рядом, она смерила меня настороженным взглядом своих зеленых глаз, словно усомнившись, можно ли мне доверять.
Он зашагал по комнате, раздвинул шторы, сложил мою одежду на стул – я разбросала ее по иолу, что было для меня нехарактерно. Черт с ними, подумала я, сражаясь с джинсами и свитером, которые никак не слезали с меня вчера вечером. Может, у одежды тоже есть точка зрения и она протестует против моей судьбы?
Задумываться о вчерашнем вечере не стоило, и я зарылась лицом в теплую шерстку Петрушки и попыталась утихомирить разбушевавшийся желудок.
– Сэм, я кофе не буду.
– Ты и так пьешь слишком много кофе. – Он вышел и закрыл дверь.
Петрушка взбунтовалась, и я ее выпустила.
Вернулся Сэм с подносом чая и тостов. Чай пролился на блюдце, а тост был намазан невероятно тонким слоем масла, но сердце мое все равно растаяло.
– Съешь сейчас же, – скомандовал сын.
Тост растаял во рту. Я мимоходом вспомнила прошлые завтраки, которые я делила с Натаном: толстые, белые куски булки, ломти масла и слой горьковатого джема. Мне уже казалось, будто все это было давным-давно, в другой жизни.
– Когда ты говорил с папой, с ним все было в порядке? – спросила я.
Брови Сэма сошлись на переносице.
– Вроде да. – Он пытался оградить меня от всего, что могло бы причинить дополнительные несчастья. И в то же время не хотел слышать жестоких гневных слов в адрес отца.
Я закрыла глаза и попыталась вызвать в себе лояльное отношение к Натану: еще вчера это выходило так легко, почти автоматически. Мне не хотелось, чтобы Сэм выгораживал Натана. Я с жадностью стремилась заполучить верность и любовь детей до последней капли. Перед глазами поплыли цветные круги, дыхание стало прерывистым, и в ушах зазвенело.
– Мам, – произнес Сэм, – не смотри так. Я взяла себя в руки.
– Сэм, м-можно еще чаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79