Ему хотелось одного - закрыть глаза и ни о чем больше не думать. Однако,
увидев перед собой злое лицо Надежды, он понял, что отдыхать, пожалуй,
рановато. высший гнев, обуревавший ее - никудышняя защита от умело
поставленных вопросов. Стоило воспользоваться этим и узнать, например,
имеет ли подполье какое-нибудь отношение к убийству Серебрякова.
Невооруженным глазом было видно, что совсем маленькая толика рассчитанного
хамства заставит Надежду окончательно потерять контроль над собой, и тогда
вместе с черной руганью она выплеснет и нужные ему фактики.
- Пожрать бы чего, а, Надя?
- Ну и где ты был? - спросила она.
- А что такое?
- Где ты был?
- А где я был?
- Отвечай по-человечески!
- Можно и по-человечески... Но зачем тебе надо знать, где я был? Уж
не ревнуешь ли?
- Нет. Я не ревную. Я хочу знать, где ты был.
- Мероприятие Ц возложило на меня чрезвычайно важную задачу, для
решения которой требуется время, в том числе и ночное, - скучным голосом
сказал Поль. - Что здесь непонятного? Забыла, что такое дисциплина? Откуда
я знаю, могу я отчитываться перед тобой или нет? Предъяви документ, и я
тотчас все тебе расскажу.
- Не юродствуй! В 16.30 ты вышел из под контроля. Ребята потеряли
тебя. Понял? Не нравится, что твои поступки контролируются? Скрываешь
что-то? Начал двойную игру?
Вот так-то лучше, с удовлетворением отметил Поль. Сейчас пойдут
фактики...
- Чушь. Зачем мне уходить от своих? Чушь! - упорствовал он, а затем
шепотом добавил: - Хорошо, я скажу, но только никому, поняла... Я уходил
от властей. Ты же, наверное, знаешь, я пошел к Серебрякову. А его убили.
При мне. Понимаешь?
- Зачем ты пошел к нему? Зачем? Опять эта фантастика! Тебе она еще
выйдет боком!
- Точно.. Поэтому я и уходил.
- Ушел?
- Нет.
- Как нет? Ты был в участке?
- Меня же не спрашивали - хочу я или нет. Взяли, руки заломили и
поволокли. На допрос!
- Тебя допрашивали? Как же тебя выпустили?
- Наденька, дай пожрать, умираю!
- Мерзавец!
- Да не расстраивайся. Следователь мне попался знакомый. Записал в
протокол, что я находился в момент выстрела в комнате убитого и отпустил.
- Ты же просто идиот! Тебя же провели как ребенка!
- Почему ты так решила?
- Какой же ты дурак! Неужели не понимаешь, если в Центре еще раз
услышат от тебя хоть слово о фантастике - считай, что я вдова! Я тебя
предупредила!
Вот теперь можно и отдохнуть, с удовлетворением понял Поль. Правда,
обед придется готовить самому.

Имею ли я право на скорбь? Профессор погиб как солдат. Лучший
памятник для него - моя борьба. А когда придет пора умирать мне, надеюсь,
что на смену придет следующий. Вот и все. И ни к чему здесь слова о
служении человечеству или благородной идее, или всеобщей благодати. Нет
здесь никакого служения и быть не может. Сомневаюсь, что человечество
можно заинтересовать борьбой с Процессом.
Ладно, ближе к делу.
Со слов Надежды получается, что подполье непричастно к убийству
Серебрякова. А интерес ко мне проявляют только из-за ареста. Боятся, что я
их заложу? Вот уж поистине - мания величия!
Удивительным же во всей этой истории представляется то, что в
последнее время я что-то часто стал слышать о моем пристрастии к
фантастике. И власти, и подполье проявляют в этом какую-то странную
солидарность - они ненавидят фантастику - это бросается в глаза. И все это
настолько бессмысленно, что в голову приходит странная мысль - не
проявление ли это Процесса? Странное проявление, надо сказать. Но очень
наглядное. Вот ведь как красиво получается - с одной стороны власти и
подполье, с другой Ленка и профессор.
Профессор, скорее всего, чувствовал Процесс и боролся с ним, но
Лена... Она ведь не против... Она за то, чтобы я писал фантастику и
печатал ее. Смешно, но этого оказывается достаточно, чтобы и она оказалась
врагом Процесса. Нет, здесь что-то не так...
Кстати, а причем здесь фантастика? Похоже, что это очень важный
момент. Находятся умники, для которых фантастика - литературный прием,
ставящий человека в экстремальную ситуацию. Чушь. Экстремальные ситуации
нужны фантастике не больше, чем традиционной литературе, как
вспомогательное средство для поддержания интереса читателя. Разница, и
существенная, в другом. если в основном потоке художественной литературы
отражение действительности основано на общепринятых философских
концепциях, то фантастика использует новые или нетрадиционные...
В свое время Серебряков потряс меня своим ответом на довольно
невинный вопрос - есть ли биополе или нет? "Если вы материалист, - ответил
профессор, - то биополе есть, если идеалист - нет, потому что вы прекрасно
опишете любые нетрадиционные явления и без помощи понятия поля. Все дело в
философской концепции, которой вы придерживаетесь".
В этом смысле фантастика явно имеет преимущество перед традиционной
литературой, поскольку просто невозможна без философского осмысления
действительности.
Что ж, это уже кое что. При таком подходе проясняется и вопрос с
ненавистью к фантастике - мне, оказывается, настоятельно рекомендуют
оставаться в прежних представлениях. Получается, что понять Процесс можно
только применяя новый подход, новую философскую концепцию. И не потому,
что мне так хочется, скорее всего мы уже давно попали в фантастическую
ситуацию, остается только сообразить, в чем она заключается...
Дело!

Следующие три дня Поль писал фантастический рассказ. Надежда
уговаривала его бросить это опасное дело, ругалась, выходила из себя от
негодования, но помешать работе была не в состоянии.
Сюжет, кстати, был прост. Из тех, где герой и не думает попадать ни в
какие экстремальные ситуации.

Об этом чудике мало кто знал. Общественное признание его не
интересовало. Впрочем, когда-то в молодости, он написал тоненькую книжку
"Покайтесь, мерзавцы, пока не поздно!", в которой пытался обосновать
собственную идею спасения человечества, основанную на добровольном отказе
от природного права на свободу выбора. Довольно сомнительная, надо
сказать, идея.
Книжка имела кратковременный успех среди интеллектуалов, хотя идеи
автора и можно было принять за одно из направлений евгеники. Не
биологической, впрочем, а духовной. Все беды современного общества
проистекали, по его мнению, из-за недисциплинированности духовных
потребностей. "Человек, - писал чудик, - не может впредь оправдывать свои
духовные искания пресловутым - а мне так хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24