но прежде всего он хотел увидеться с Марией, чтобы спросить ее: согласна ли она на решение отца и охотно идет замуж? Для этого он пробрался переодетый в неприятельский город, не сказав ничего епископу.
Молодая девушка была смущена и не знала, что ответить. Наконец она проговорила дрожащим голосом:
– Вы знаете, мессир, что воля родителей для меня священна и что я повинуюсь им во всем.
– Знаю, Мария, – отвечал Шафлер с чувством, – но в том случае недостаточно только вашего повиновения.
– Разве вы не жених мой, мессир? Я без принуждения согласилась принадлежать вам, и вы можете требовать…
– Я не требую ничего, Мария, кроме откровенности. Я вас люблю так сильно, как не любил никого. Вы моя первая и последняя любовь. Отказаться от вас, значит отказаться от счастья на земле; но если вы думаете, что я не могу сделать вас счастливой, если в сердце вашем скрыта какая-нибудь тайная надежда, скажите одно слово, Мария – и я готов пожертвовать собой, готов умереть, лишь бы вы были довольны.
Эти благородные слова тронули сердце молодой девушки и она проговорила твердо, протягивая руку жениху:
– Жена ван Шафлера не может быть несчастна.
– Благодарю, Мария! – сказал граф. – Франк не ошибся, предсказывая ваш ответ. Он хорошо знает подругу своего детства. Поди же сюда, Франк, и раздели нашу радость. Мария знает, что я люблю тебя, как брата.
И он обнял Франка, который старался скрыть свои слезы, а Мария боялась поднять на него глаза.
– Теперь нам пора расстаться, друзья мои, – сказал ван Шафлер. – Нам надобно до ночи быть у наших форпостов. Завтра, милая Мария, я сообщу епископу Давиду о нашем браке и надеюсь, что он благословит нас в капелле замка. Я дам знать об этом мастеру Вальтеру.
– Не беспокойтесь о Вальтере, – заметил ван Эмс, – я отправляюсь теперь в Амерсфорт и скажу ему о вашем посещении. Через несколько дней Вальтер и Марта привезут свою дочь в Дурстед, потому что вам опасно являться здесь.
– Нет, отец мой, я не хочу, чтобы Мария выехала отсюда только под защитой отца. Бездельник Перолио может воспользоваться этим случаем.
При этом имени Мария побледнела и задрожала, но Шафлер, взяв ее за руку, продолжал:
– Простите меня, что я напоминаю вам гнусное преступление, которое еще не отмщено. Но ваш жених не забудет этого оскорбления и накажет разбойника.
– О! Не говорите этого, мессир! Ваша жизнь и так в опасности, и я не хочу, чтобы вы жертвовали ею для меня. Бог спас меня, я благодарила его и, как христианка, простила преступника… Простите и вы его.
И она была так прекрасна, упрашивая за врага, что казалась ангелом, умоляющим за грешников, но Шафлер отвечал ей с твердостью:
– Вы должны так говорить, особенно здесь: но я воин, дворянин, и не могу оставлять обиды ненаказанными. Обещаю вам одно: что я не буду легкомысленно бросаться на опасность. Что касается вашего отъезда, я попрошу у бурграфа позволения провожать вас с моим отрядом до Дурстеда. Если же он откажет мне, мы с Франком найдем другое средство охранить вас во время пути. Стало быть, когда все будет устроено, я дам вам знать. А теперь прощайте.
И поцеловав невесту, граф пожал руку ван Эмсу и вышел с настоятельницей, которая проводила его до ворот монастыря.
Мария оглянулась, чтобы проститься с Франком, но его уже не было в комнате.
– Он не захотел проститься со мной! – проговорила молодая девушка, вздыхая.
В то время, как почтенный ван Эмс был в монастыре св. Бригитты, служанка его, старая Сусанна, приняла у себя странного гостя. В дом амерсфортского священника пришел человек в одежде пилигрима, усталый и загорелый, и спросил ван Эмса.
– Его нет дома, – отвечала Сусанна.
– Так я подожду его, – сказал пилигрим, садясь без приглашения. – Он верно скоро вернется?
– Нет, он будет не раньше вечера.
– Верно он пошел навестить больного?
– Он отправился в монастырь.
– В монастырь? Недалеко отсюда?
– Нет, довольно далеко.
– А, знаю! Он пошел в монастырь… как бишь его…
– Св. Бригитты, в Зесте.
– Да, я это и хотел сказать. Добрый патер понес милостыню монахиням.
– Монахини св. Бригитты не нуждаются в милостыне. Они продают столько лекарств, что сами помогают бедным.
– Я не знал об искусстве монахинь.
– Верно вы не здешний? – спросила Сусанна, которая была любопытна и болтлива, как все старые служанки.
– Я монах ордена св. Иеронима и пришел прямо из Иерусалима.
– О! – закричала старуха, всплеснув руками. – Вы долго шли, отец мой, отдохните здесь… Но зачем вам патер ван Эмс?
– В Иерусалиме я встретил старинного его друга, монаха ордена св. Лазаря, и он поручил мне передать патеру много святых вещей.
– О, какое счастье! Как будет доволен мой господин! Покажите мне эти вещи.
Пилигрим высыпал из кожаного мешка несколько четок и амулетов, и старуха начала их рассматривать.
– Я хотел также вручить патеру небольшую сумму, чтобы он помолился об успехе одного предприятия, начатого По приказанию нашего кап… нашего настоятеля.
И он подал Сусанне несколько монет, которые та спрятала в карман.
– Будьте покойны, – сказала она. – Патер помолится за вас и ваше предприятие удастся; мой господин так добр и милосерден, что его почитают святым.
– Да, мне говорили о нем даже в Иерусалиме. Как жаль, что я его не увижу. Завтра утром мне надобно идти дальше.
– Отчего же вы не подождете патера? Он вечером будет дома, а вы покуда отдохните и подкрепите ваши силы; я дам вам закуску.
– Пожалуй, сегодня не постный день, и, я могу закусить.
И старуха засуетилась, начала угощать пилигрима, который не переставал расспрашивать ее обо всем и наконец спросил, зачем ван Эмс пошел в монастырь св. Бригитты.
Сусанна знала, что присутствие Марии в монастыре должно быть тайной и хотела промолчать, но старик, пришедший из Иерусалима, внушил ей столько уважения, что она не посмела солгать и сказала тихонько:
– Он пошел навестить Дочь своего друга, оружейника.
– А зачем дочь оружейника в монастыре?
– Она там ненадолго. Она невеста одного храброго рыцаря, который служит у епископа и которому писали, что надо поторопиться со свадьбой. Все это еще тайна, и если я открываю ее вам, то уверена в вашей скромности. Притом, вы, как монах, верно приверженец монсиньора Давида.
– Разумеется!
– Так прежде всего надобно вам сказать, что в здешнем городе жил одно время иностранец, такой злой, что все его боялись, хотя он красивый мужчина. Он стоял у оружейника, и в одну ночь это чудовище сделало такое преступление, о котором патер ван Эмс боится и вспомнить. После этого оружейник отвез дочку в монастырь, где она безопасна от всех извергов, и как только получат письмо от жениха, ее тотчас же свезут в Дурстед.
– Corpo di bacco! – вскричал пилигрим, ударяя кулаком по столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Молодая девушка была смущена и не знала, что ответить. Наконец она проговорила дрожащим голосом:
– Вы знаете, мессир, что воля родителей для меня священна и что я повинуюсь им во всем.
– Знаю, Мария, – отвечал Шафлер с чувством, – но в том случае недостаточно только вашего повиновения.
– Разве вы не жених мой, мессир? Я без принуждения согласилась принадлежать вам, и вы можете требовать…
– Я не требую ничего, Мария, кроме откровенности. Я вас люблю так сильно, как не любил никого. Вы моя первая и последняя любовь. Отказаться от вас, значит отказаться от счастья на земле; но если вы думаете, что я не могу сделать вас счастливой, если в сердце вашем скрыта какая-нибудь тайная надежда, скажите одно слово, Мария – и я готов пожертвовать собой, готов умереть, лишь бы вы были довольны.
Эти благородные слова тронули сердце молодой девушки и она проговорила твердо, протягивая руку жениху:
– Жена ван Шафлера не может быть несчастна.
– Благодарю, Мария! – сказал граф. – Франк не ошибся, предсказывая ваш ответ. Он хорошо знает подругу своего детства. Поди же сюда, Франк, и раздели нашу радость. Мария знает, что я люблю тебя, как брата.
И он обнял Франка, который старался скрыть свои слезы, а Мария боялась поднять на него глаза.
– Теперь нам пора расстаться, друзья мои, – сказал ван Шафлер. – Нам надобно до ночи быть у наших форпостов. Завтра, милая Мария, я сообщу епископу Давиду о нашем браке и надеюсь, что он благословит нас в капелле замка. Я дам знать об этом мастеру Вальтеру.
– Не беспокойтесь о Вальтере, – заметил ван Эмс, – я отправляюсь теперь в Амерсфорт и скажу ему о вашем посещении. Через несколько дней Вальтер и Марта привезут свою дочь в Дурстед, потому что вам опасно являться здесь.
– Нет, отец мой, я не хочу, чтобы Мария выехала отсюда только под защитой отца. Бездельник Перолио может воспользоваться этим случаем.
При этом имени Мария побледнела и задрожала, но Шафлер, взяв ее за руку, продолжал:
– Простите меня, что я напоминаю вам гнусное преступление, которое еще не отмщено. Но ваш жених не забудет этого оскорбления и накажет разбойника.
– О! Не говорите этого, мессир! Ваша жизнь и так в опасности, и я не хочу, чтобы вы жертвовали ею для меня. Бог спас меня, я благодарила его и, как христианка, простила преступника… Простите и вы его.
И она была так прекрасна, упрашивая за врага, что казалась ангелом, умоляющим за грешников, но Шафлер отвечал ей с твердостью:
– Вы должны так говорить, особенно здесь: но я воин, дворянин, и не могу оставлять обиды ненаказанными. Обещаю вам одно: что я не буду легкомысленно бросаться на опасность. Что касается вашего отъезда, я попрошу у бурграфа позволения провожать вас с моим отрядом до Дурстеда. Если же он откажет мне, мы с Франком найдем другое средство охранить вас во время пути. Стало быть, когда все будет устроено, я дам вам знать. А теперь прощайте.
И поцеловав невесту, граф пожал руку ван Эмсу и вышел с настоятельницей, которая проводила его до ворот монастыря.
Мария оглянулась, чтобы проститься с Франком, но его уже не было в комнате.
– Он не захотел проститься со мной! – проговорила молодая девушка, вздыхая.
В то время, как почтенный ван Эмс был в монастыре св. Бригитты, служанка его, старая Сусанна, приняла у себя странного гостя. В дом амерсфортского священника пришел человек в одежде пилигрима, усталый и загорелый, и спросил ван Эмса.
– Его нет дома, – отвечала Сусанна.
– Так я подожду его, – сказал пилигрим, садясь без приглашения. – Он верно скоро вернется?
– Нет, он будет не раньше вечера.
– Верно он пошел навестить больного?
– Он отправился в монастырь.
– В монастырь? Недалеко отсюда?
– Нет, довольно далеко.
– А, знаю! Он пошел в монастырь… как бишь его…
– Св. Бригитты, в Зесте.
– Да, я это и хотел сказать. Добрый патер понес милостыню монахиням.
– Монахини св. Бригитты не нуждаются в милостыне. Они продают столько лекарств, что сами помогают бедным.
– Я не знал об искусстве монахинь.
– Верно вы не здешний? – спросила Сусанна, которая была любопытна и болтлива, как все старые служанки.
– Я монах ордена св. Иеронима и пришел прямо из Иерусалима.
– О! – закричала старуха, всплеснув руками. – Вы долго шли, отец мой, отдохните здесь… Но зачем вам патер ван Эмс?
– В Иерусалиме я встретил старинного его друга, монаха ордена св. Лазаря, и он поручил мне передать патеру много святых вещей.
– О, какое счастье! Как будет доволен мой господин! Покажите мне эти вещи.
Пилигрим высыпал из кожаного мешка несколько четок и амулетов, и старуха начала их рассматривать.
– Я хотел также вручить патеру небольшую сумму, чтобы он помолился об успехе одного предприятия, начатого По приказанию нашего кап… нашего настоятеля.
И он подал Сусанне несколько монет, которые та спрятала в карман.
– Будьте покойны, – сказала она. – Патер помолится за вас и ваше предприятие удастся; мой господин так добр и милосерден, что его почитают святым.
– Да, мне говорили о нем даже в Иерусалиме. Как жаль, что я его не увижу. Завтра утром мне надобно идти дальше.
– Отчего же вы не подождете патера? Он вечером будет дома, а вы покуда отдохните и подкрепите ваши силы; я дам вам закуску.
– Пожалуй, сегодня не постный день, и, я могу закусить.
И старуха засуетилась, начала угощать пилигрима, который не переставал расспрашивать ее обо всем и наконец спросил, зачем ван Эмс пошел в монастырь св. Бригитты.
Сусанна знала, что присутствие Марии в монастыре должно быть тайной и хотела промолчать, но старик, пришедший из Иерусалима, внушил ей столько уважения, что она не посмела солгать и сказала тихонько:
– Он пошел навестить Дочь своего друга, оружейника.
– А зачем дочь оружейника в монастыре?
– Она там ненадолго. Она невеста одного храброго рыцаря, который служит у епископа и которому писали, что надо поторопиться со свадьбой. Все это еще тайна, и если я открываю ее вам, то уверена в вашей скромности. Притом, вы, как монах, верно приверженец монсиньора Давида.
– Разумеется!
– Так прежде всего надобно вам сказать, что в здешнем городе жил одно время иностранец, такой злой, что все его боялись, хотя он красивый мужчина. Он стоял у оружейника, и в одну ночь это чудовище сделало такое преступление, о котором патер ван Эмс боится и вспомнить. После этого оружейник отвез дочку в монастырь, где она безопасна от всех извергов, и как только получат письмо от жениха, ее тотчас же свезут в Дурстед.
– Corpo di bacco! – вскричал пилигрим, ударяя кулаком по столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96