Я начну выбирать необыкновенно красивую прическу, на сооружение которой понадобится помощь профессионального парикмахера, как минимум полдня усилий и целый флакон лака для волос. Да, я еще забыла о невероятном количестве опорных конструкций, словно для постройки высотного здания.
Я смогу заставить подружек купить дорогущие платья цвета карамели, в которых они будут похожи на свихнувшихся маленьких девчушек. Вполне достойная месть за все те платьица, которые они заставляли меня одевать на протяжении многих лет. Им придется еще и выкрасить туфельки в тон платья, а краска непременно потечет и оставит на ногах пятна, которые не будут отмываться несколько недель. Возможно, краска окажется даже немного ядовитой, а может, и нет. Это уже зависит от того, насколько значительную поддержку они оказывали мне в трудные времена.
В список подарков я внесу всякие глупости, которые раньше мне были ни к чему. Например, кастрюля для фондю, набор для игры в крокет и бадминтон, дизайнерские подставки для напитков, вилки для креветок и бокалы, которые можно использовать только по праздникам.
Подружки закатят для меня девичник, с пошлыми стриптизерами, наряженными в полицейских, которые будут называть себя Офицер Любовь. На девичнике окажется чрезмерное количество алкоголя во фруктовых коктейлях, а стриптизеры будут щеголять дорогим нижним бельем, сшитым, похоже, из веревок и обрезков шелка.
Любые перемены моего настроения все будут объяснять тем, что я стала невестой и нахожусь в стрессовом состоянии от подготовки к Самому Важному Дню. Любые огорчения и капризы будут исправляться походами в спа-салоны или обильной дозой шоколада, а не советами типа «собраться и справиться со всем этим».
Больше я не стану называть Дага «мой парень», будто мы все еще в школе и я по-прежнему жду, что он пригласит меня на свидание. Мне больше не придется называть его «мой партнер», что всегда заставляет собеседников думать, не лесбиянка ли я. Теперь я могу официально называть его «мой жених», а это звучит куда более респектабельно.
Я всегда хотела выйти замуж. Подростком я покупала свадебные журналы, вырезала из них картинки и складывала их в коробку от обуви, которую хранила под кроватью. Во всем этом я виню принцессу Диану: насколько я помню, именно с ее свадьбы началась моя одержимость. Я знала малейшую деталь ее свадьбы. Чтобы посмотреть ее бракосочетание в прямом эфире, я проснулась примерно в четыре утра. Мама с папой развелись примерно тогда же. Возможно, это тоже сыграло определенную роль в формировании моей мечты о счастливой и долгой совместной жизни. Я сидела в гостиной дюймах в шести от экрана, чтобы быть как можно ближе к действию. На мне была пижама, а к груди я прижимала коробку с журнальными вырезками. Я сделала себе завтрак из глазированных хлопьев и проплакала над ними, не притронувшись к еде. Хлопья превратились в мокрую серую пасту. Мама вошла в гостиную, когда трансляция уже окончилась и в передаче «Today Show» показывали отрывки из свадебной церемонии.
– Долго они не протянут, – сказала мама и налила себе кофе, проливая сливки на халат.
Я была в ярости. Как она может произносить такие ужасные слова в самый важный день для Дианы! Словно мама неожиданно объявилась в церкви и на глазах у всей королевской семьи плюнула прямо на чудесный длинный шлейф Дианы. Конечно, все это происходило задолго до того, как мы узнали о Камилле. Вполне вероятно, что моя мама тоже была телепатом. Но одно я знаю точно: мама была цинична. Ее опыт совместной жизни с моим отцом навсегда подорвал ее веру в принца на белом коне и преимущества замужества. Все, что осталось ей после брака, – это уже не новая фондюшница, я, растяжки на коже и озлобленность на всех мужчин. Она прошла путь от замужней женщины, живущей в опрятно выкрашенном домике, до разведенной, вынужденной наниматься на работу без перспективы повышения в должности и жить в пестро размалеванных съемных квартирах.
Отец не принадлежит к тем мужчинам, которые продолжают заботиться о бывшей семье и после развода. Когда они с мамой разошлись, он, можно сказать, разошелся и со мной тоже. Наверное, он считал, что, забрав телевизор, машину и половину полотенец, должен хоть что-то оставить и маме. Она часто говорила мне, что отцу трудно видеться со мной только изредка. Но я и маленькой уже понимала, что дело не только в этом.
Все дело было в Шерон, новой молодой жене отца. Шерон имела все, чего не было у моей мамы: она была молода, строга, решительна и по уши влюблена в моего отца. Еще одним ее преимуществом стало то, что, когда они познакомились, она работала на ту же компанию, что и папа, всегда была с накрашенными губами и в красном костюме с наплечниками. Работала она в чикагском филиале компании. Командировки отца в Чикаго постепенно стали слишком частыми, и все закончилось тем, что однажды он вернулся домой и объявил, что переезжает туда. Только неделю спустя мама сообщила мне, что мы к нему не поедем, что он не просто переехал, а уехал от нас.
Через несколько недель я полетела в Чикаго. Это была моя первая поездка туда, и за ней последовала целая череда ужасных посещений. Шерон относилась ко мне, словно я институтский приятель отца, чье присутствие в принципе можно вынести, но было совершенно ясно, что она планирует постепенно вытеснить меня из жизни отца. Когда они женились, она не захотела пригласить меня стать подружкой невесты, объяснив это тем, что не хотела бы ставить меня в неловкое положение. Тогда я действительно была неуклюжим подростком, но это вовсе не означало, что мне не хотелось нарядиться в платьице с рюшами и оборками. Просто Шерон не хотела, чтобы я показалась хоть на одной официальной фотографии. Она уже тогда всеми силами старалась отретушировать прошлое отца.
Сразу после свадьбы оказалось, что Шерон плодовитее, чем египетские земли в дельте Нила. За шесть лет совместной жизни она родила отцу четверых детей. Мои сводные сестры и братья рождались уже с ежедневниками, финансовыми таблицами и портфелями под мышкой. Они были карьеристами с первого дня. Мы с ними никогда не дружили. Отец всегда был занят своей новой семьей и обязанностями, связанными с ней. И в итоге мы с ним прекратили притворяться, ссылаться на занятость и переносить встречи с одной даты на другую. Так я перестала ездить в Чикаго. Он звонил от случая к случаю, но после года или двух такого притворного общения стало совершенно ясно, что он теперь уже формально не мой отец.
Всю сознательную жизнь я безумно хотела выйти замуж. Наверное, всему виной мое несчастливое детство. Но я отказываюсь понимать, почему сейчас, когда я вот-вот получу то, о чем всегда мечтала, я все время возвращаюсь к мечте о холостой жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66