– Он не возражает?
– Кто? Пармений?
– Он тоже твой любовник?
Александр засмеялся.
– Нет, Гефестион не возражает. Он понимает, что важнее.
– Да, – сказала Барсина ровным голосом. Бесцветным.
Может быть, он услышал это. Может быть, нет. Он поднялся.
– Позаботься о моем друге. Помоги ей выздороветь.
И ушел. Барсина не двинулась с места.
– Это первое, – сказала она, обращаясь в пространство, – а мы, те, кто всегда вторые, что остается нам?
Дружба, могла бы ответить ей Мериамон. Привязанность, поддержка. Она это знала. Но на обиду, как и на глупость, каждый имеет право.
Мериамон была очень больна, она знала это. Голова у нее была легкая, мысли разбредались, но иногда она могла соображать достаточно четко. Она могла считать, и вычислять, и что-то предполагать. Получалось, что идет третий день пути, как они вышли из Сидона. Это означало, что сейчас они в Тире, или недалеко от него, если дождь задержал их. Но дождь уже прекратился. Над шатром гудел ветер, сотрясая тяжелые стены, светило солнце, слышался шум моря.
Над ее головой продолжали разговаривать. Александр уже ушел, а спустя некоторое время ушла и Барсина. Женщины, которые пришли сидеть с Мериамон, болтали, и болтали непрерывно.
– Сестра, ты слышала, что он собирается делать в Тире?
– Что, как не совершить жертвоприношение в храме? – ответила сестра. – Говорят, это один из его богов. Тот самый, от которого, как он заявляет, он произошел, который носил львиную шкуру, как это иногда делает он. Как ты считаешь, он красивый?
– Думаю, наша госпожа влюблена в него. Она глупая. Все знают про другого, который такой красивый, но никогда даже не глядит на женщин.
– Позор, – сказала сестра.
– Да. Но это не останавливает царя.
– Его ничто не останавливает. Они обе вздохнули.
– Ты видела послов, когда они пришли в лагерь? Они были так робки, что было больно смотреть. Их царь во флоте Великого Царя, а этот царь у дверей, и некуда деваться; а теперь он хочет молиться их богу. Я думаю, он загнал их в тупик. Они не могли сказать ни да, ни нет. Им пришлось уйти и обещать вернуться.
– Он был этим недоволен. Он терпеть не может ждать.
– Ему не придется ждать долго. Они возвращаются сегодня утром, сказал Сардат, когда приносил завтрак.
– Мы могли бы пойти, – сказала другая, – и посмотреть.
– Не стоит.
– А я пойду.
– Но, – возразила ее сестра, – если нас поймает госпожа… или Сардат…
– Не поймают, – ответила другая спокойно и убеждающе. – Мышка заснула, погляди. За час с ней ничего не случится.
– А вдруг она умрет? – с сомнением сказала сестра.
– До сих пор не умерла же. Давай, бери наши платки и пошли, пока не явился Сардат.
Они ушли, одна настаивала, другая еще сопротивлялась, но в конце концов послушалась.
«Мышка», – подумала Мериамон. Они назвали ее «мышкой». Потом она рассердится. Или будет смеяться.
Это прозвище лучше многих других, которые они могли бы дать ей.
Они были в Тире. Значит, она рассчитала верно. И Александр собирался принести здесь жертву богу. Это должен быть Мелькарт, которого эллины отождествляют со своим Гераклом.
Александр любил оказывать уважение богам, где бы он ни был. В этом проявлялась его вежливость и его вера. Он был и царем, и жрецом; его дело было совершать жертвоприношения.
Мериамон села. Голова кружилась, но она не обращала на это внимания.
Мериамон вздрогнула. Под всеми одеялами и мехами на ней было широкое персидское платье, но воздух был очень холоден. Она упала, выбираясь из постели, и оказалась на четвереньках. Собравшись с силами, по-прежнему на четвереньках, она разыскала свой плащ и туфли. После того как надела туфли и закуталась в плащ, ей пришлось отдохнуть.
Кое-как Мериамон поднялась и обнаружила, что может держаться на ногах, если пойдет, не останавливаясь.
Солнце ослепило ее, но не сильнее, чем тот свет, который ее звал. Ветер чуть не свалил ее с ног, но он был не сильнее той силы, которая влекла ее на берег. Мериамон наклонила голову, съежилась и пошла против ветра. Иногда у нее темнело в глазах, но она не останавливалась, чтобы разобраться, куда идет. Запах моря был так силен, его голос пел в ней. Солнце грело ей спину, хотя ветер был резкий.
Там были люди, но они виделись ей только как тени. Она видела, где они стояли – длинная белая полоса берега, синий блеск моря, посредине скала, окруженная стенами и увенчанная башнями. Были корабли – черные, красные и цвета тирского пурпура, и пурпурные паруса, и моряки с ястребиными носами и золотыми серьгами в ушах перегибались через борта.
Мериамон была близко от них, настолько близко, что могла бы омочить в море ноги. Дальше по берегу она видела их, отдаленных и четких, как образы в магической чаше, – македонцы в плащах и туниках, не боящиеся холода и ветра, жители Тира в длинных одеждах, с курчавыми бородами, мельче македонцев, похожие на египтян, тонкие, смуглые и лукавые. Тирцы были вежливы, даже улыбались. Они не уступили ни на йоту.
– Владыка царь, – сказал один, стоявший впереди всех, не самый старый, не самый молодой, но явно самый высокий по положению. Его одеяние было окрашено знаменитым тирским пурпуром и расшито золотом. – Жрецы сказали свое слово, старейшины с ними согласны. Ни один перс и ни один македонец не войдут внутрь стен нашего города.
Александр стоял перед ним, завернувшись в львиную шкуру, которую он обожал, с головой льва вместо шлема. На взгляд Мериамон, он выглядел странно, получеловек, полулев, но все же это был Александр. Лицо его горело от ветра и гнева, но голос звучал спокойно:
– Даже если я приду один, только с другом или двумя? Даже если я обещаю ничего не трогать и никого не обидеть и почтить бога так, как предписывают его жрецы?
– Жрецы предписывают, что никакого жертвоприношения не будет, – сказал посланник.
– Геракл мой предок, – ответил Александр. – Я хочу воздать ему честь в его городе.
– Если ты хочешь воздать ему честь, – сказал посланник, – ты можешь сделать это в Старом Тире, который находится ниже по берегу. Там есть храм Мелькарта; его жрецы будут рады принять тебя.
– Город Геракла – Новый Тир, – возразил Александр, все еще спокойно. – Он построил его собственными руками, он освятил его своим присутствием.
Посланник замотал головой.
– Владыка царь, я сожалею, что приходится отказывать тебе, но мы должны так поступить. Этого требуют наши законы. Мы не можем допустить чужестранца в наш город. Мы приветствуем тебя здесь и в Старом Тире; ты можешь приносить жертвы своему предку с благословения наших жрецов, но не в нашем городе.
– Я понимаю, – произнес Александр мягко, едва слышно за пением ветра. Чем спокойней он говорил, тем больше хмурился, огонь в нем разгорался все выше. – Царь приносит жертву здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99