Вообще-то сомневаюсь, что даже Саймон допускал тогда ее земное бытие.
XII
Я достаточно уверенно описываю эту часть истории Анастасии, потому что в то время оказался, как это часто со мной случается, практически всеобщим доверенным лицом. Я об этом не просил; сомневаюсь, что попал бы – совершенно незаслуженно – в такое привилегированное положение, выкажи я хоть малейший интерес. Я не такой уж привлекательный слушатель, мне не хватает сочувствующего вида Мишель. Но, быть может, именно из-за этого я кажусь нейтральным. Невидимым. Я был в известном смысле противоположностью Анастасии, воплощением анонимности.
Так случилось, что Саймон пригласил меня на ланч в тот день, когда Мишель навещала Анастасию. Думаю, он не знал об их планах. Он просто позвонил мне в начале первого – видимо, клиент в последнюю минуту отменил встречу и Саймону не хотелось упускать заказанные места – и спросил, есть ли у меня какие-то планы на ланч. Когда я сказал, что свободен, это скорее застало его врасплох, чем порадовало, хотя вряд ли он думал, что я занят. Очевидно, он позвонил мне, не задумываясь о последствиях. Чувствуя, что эти последствия могут заставить его задуматься.
Я хочу обсудить с тобой детали «Посмертного предложения», – сказал он в качестве предисловия, пожимая мне Руку. Брак не изменил Саймона. Он не набрал положенных Десяти фунтов и не носил кольца. Безукоризненный в черном На черном, Саймон каким-то образом существовал вне времени, лишь старя всех вокруг.
Несмотря на мой старый твидовый костюм с заплатами на локтях и потертыми манжетами, метрдотель усадил нас у окна кафе. Мы не сочетались друг с другом, но Саймон за столько лет к этому привык. Саймон был самым модным из всех, кого знал. Он не скрывал ни этого, ни того, что пребывание рядом с другими людьми было с его стороны эстетическим компромиссом. Возможно, ему нравился мой стиль, ибо рядом со мной в его внушительности мог бы убедиться даже бегущий сломя голову идиот.
Официантка, которая принесла нам меню, почти узнала Саймона.
– Я вас знаю, – сказала она. – Я точно вас где-то раньше видела. – И отправилась за картой вин.
– Мне все время это говорят, – признался он после ее ухода. – Хорошенькие девушки, которые обслуживают светские рауты, думают, что кто-нибудь вроде меня на них женится.
Она вернулась к нашему столику.
– Теперь я вспомнила, – сказала она. – Вы муж Анастасии Лоуренс.
– Вы знакомы?…
– Видела вас с ней по телевизору. – Она улыбнулась ему. – Позвольте предложить вам наш фирменный ланч? У нас прекрасный нисуаз…
– Спасибо, – ответил Саймон. – Мы позовем вас, если нас что-то заинтересует.
– Напитки?
– Минеральную воду «Пеллегрино», – заказал он. – У нас встреча. – Он повернулся ко мне. – «Посмертное предложение», – с нажимом сказал он.
– Ни малейшего представления, – признался я. – Чего ты от меня хочешь?
– «Посмертного предложения», само собой. Айвен Тул не собирается расставаться со своей наивысшей заявленной пеной на «Пожизненное предложение», но Кики Макдоналд до сих пор желает что-нибудь заполучить. Помнишь Кики?
– Помню.
– Она тебя любит. Только о тебе и говорит. На самом деле может, я ей уже и продал твое «Посмертное предложение». То есть я сказал ей, что приму ее преимущественную заявку, если она купит его заранее и не глядя.
– Ты же понимаешь, что я не художник, Саймон.
– Ты выставляешься в «Пигмалионе».
– Я перевоспитанный писатель.
– Хорошо, что ты об этом заговорил. Меня беспокоит Анастасия.
Вернулась официантка с нашей водой.
– Я еще не читала «Как пали сильные», но как раз собираюсь, раз уж встретила мужа автора. Это настоящая честь, мистер Лоуренс. А теперь вы позволите предложить вам наши фирменные блюда?
– Два салата нисуаз, – сказал он. – И моя фамилия – Стикли.
– Нет, Лоуренс, – заявила она, забирая меню. – Меня не проведешь. – Она кивнула и ушла.
– Вряд ли Кики…
– Не волнуйся об этом, – сказал Саймон. – Я говорил об Анастасии.
– А.
– Я не уверен, что она работает в полную силу.
– Написать роман – не быстрое дело.
– Я вообще не видел, чтобы она писала.
Это обнадеживает. Не писать так же важно, как и писать.
– Сомневаюсь, что ее издатель будет с этим согласен. Существуют определенные сроки.
– Вот поэтому Фредди редактор, а не писатель. Но обычно он дает своим авторам время. Если Анастасия попросит об отсрочке, он наверняка…
– Я не хочу затягивать это навечно.
– Почему?
– Не считаю, что это ей полезно. Она становится эксцентричной.
– Эксцентричной?
– Не одевается. Носит какую-то рвань. Думаю, дело в давлении.
– Но если Фредди отодвинет срок…
– Дело не во Фредди. Дело в читателях. Они хотят новую книгу. Есть такие, кто не верит, что она сможет это повторить. Не хочу, чтобы люди называли мою жену мошенницей.
– Ральфа Эллисона мошенником никто не называл, а за всю жизнь он закончил только один роман.
– Тогда еще не было ток-шоу, Джонатон. Кончай тупить. Мы говорим о женщине, на которой я женат.
– Я пытаюсь помочь.
– А Ральфа Эллисона при этом больше никто не читает. Он почти невидимка.
– Мой первый роман прочитала уйма народу. Второй это успешным не сделало. Фредди не сознается, но он считает, что лучше бы я вообще второй роман не писал.
– Но у тебя нет интриги. После одного такого романа второй людям не нужен. Если бы в твоей жизни что-то случилось…
– В жизни Анастасии что-то случилось?
– Я только что возил ее в Италию.
– Хочешь, чтобы она написала путеводитель?
– Люди верят, что она способна на великие дела. Я не хочу их разочаровывать. – Он увидел, что официантка несет салаты. – Можно вас спросить? – обратился он к ней. – Вы разочаруетесь, если моя жена никогда больше ничего не напишет?
– У нее контракт на миллион долларов.
– Откуда вы знаете?
– Из телевизора. – Она поставила тарелки на стол. – Откуда еще?
– А, нуда.
– Хотите честно?
– Да.
– Я рассчитываю на вашу жену. В наше время такие, как она, очень нужны.
– Спасибо. – Он повернулся ко мне: – Теперь понятно?
– Она даже не читала «Как пали сильные».
– Вот именно. Только вообрази чувства того, кто читал.
– И все же ты не сможешь заставить ее писать, Саймон. Так не получится.
– Я знаю. Но ты, Джонатон, можешь ей помочь.
– Если «Как пали сильные» хоть о чем-то говорит, она намного способнее меня.
– Я не к тому, что ты должен учить ее грамматике. Ты можешь быть ей другом.
– Она мне нравится, Саймон. Очень нравится.
– Отлично. Так, значит, ты для меня будешь раз-другой в неделю проверять, как она там?
– Ты сказал, что хочешь, чтобы я был ее другом. Ты не сказал, что хочешь, чтобы я был твоим шпионом.
– Это в итоге одно и то же. Для ее же блага. Она не доверяет Жанель, а я не доверяю Мишель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
XII
Я достаточно уверенно описываю эту часть истории Анастасии, потому что в то время оказался, как это часто со мной случается, практически всеобщим доверенным лицом. Я об этом не просил; сомневаюсь, что попал бы – совершенно незаслуженно – в такое привилегированное положение, выкажи я хоть малейший интерес. Я не такой уж привлекательный слушатель, мне не хватает сочувствующего вида Мишель. Но, быть может, именно из-за этого я кажусь нейтральным. Невидимым. Я был в известном смысле противоположностью Анастасии, воплощением анонимности.
Так случилось, что Саймон пригласил меня на ланч в тот день, когда Мишель навещала Анастасию. Думаю, он не знал об их планах. Он просто позвонил мне в начале первого – видимо, клиент в последнюю минуту отменил встречу и Саймону не хотелось упускать заказанные места – и спросил, есть ли у меня какие-то планы на ланч. Когда я сказал, что свободен, это скорее застало его врасплох, чем порадовало, хотя вряд ли он думал, что я занят. Очевидно, он позвонил мне, не задумываясь о последствиях. Чувствуя, что эти последствия могут заставить его задуматься.
Я хочу обсудить с тобой детали «Посмертного предложения», – сказал он в качестве предисловия, пожимая мне Руку. Брак не изменил Саймона. Он не набрал положенных Десяти фунтов и не носил кольца. Безукоризненный в черном На черном, Саймон каким-то образом существовал вне времени, лишь старя всех вокруг.
Несмотря на мой старый твидовый костюм с заплатами на локтях и потертыми манжетами, метрдотель усадил нас у окна кафе. Мы не сочетались друг с другом, но Саймон за столько лет к этому привык. Саймон был самым модным из всех, кого знал. Он не скрывал ни этого, ни того, что пребывание рядом с другими людьми было с его стороны эстетическим компромиссом. Возможно, ему нравился мой стиль, ибо рядом со мной в его внушительности мог бы убедиться даже бегущий сломя голову идиот.
Официантка, которая принесла нам меню, почти узнала Саймона.
– Я вас знаю, – сказала она. – Я точно вас где-то раньше видела. – И отправилась за картой вин.
– Мне все время это говорят, – признался он после ее ухода. – Хорошенькие девушки, которые обслуживают светские рауты, думают, что кто-нибудь вроде меня на них женится.
Она вернулась к нашему столику.
– Теперь я вспомнила, – сказала она. – Вы муж Анастасии Лоуренс.
– Вы знакомы?…
– Видела вас с ней по телевизору. – Она улыбнулась ему. – Позвольте предложить вам наш фирменный ланч? У нас прекрасный нисуаз…
– Спасибо, – ответил Саймон. – Мы позовем вас, если нас что-то заинтересует.
– Напитки?
– Минеральную воду «Пеллегрино», – заказал он. – У нас встреча. – Он повернулся ко мне. – «Посмертное предложение», – с нажимом сказал он.
– Ни малейшего представления, – признался я. – Чего ты от меня хочешь?
– «Посмертного предложения», само собой. Айвен Тул не собирается расставаться со своей наивысшей заявленной пеной на «Пожизненное предложение», но Кики Макдоналд до сих пор желает что-нибудь заполучить. Помнишь Кики?
– Помню.
– Она тебя любит. Только о тебе и говорит. На самом деле может, я ей уже и продал твое «Посмертное предложение». То есть я сказал ей, что приму ее преимущественную заявку, если она купит его заранее и не глядя.
– Ты же понимаешь, что я не художник, Саймон.
– Ты выставляешься в «Пигмалионе».
– Я перевоспитанный писатель.
– Хорошо, что ты об этом заговорил. Меня беспокоит Анастасия.
Вернулась официантка с нашей водой.
– Я еще не читала «Как пали сильные», но как раз собираюсь, раз уж встретила мужа автора. Это настоящая честь, мистер Лоуренс. А теперь вы позволите предложить вам наши фирменные блюда?
– Два салата нисуаз, – сказал он. – И моя фамилия – Стикли.
– Нет, Лоуренс, – заявила она, забирая меню. – Меня не проведешь. – Она кивнула и ушла.
– Вряд ли Кики…
– Не волнуйся об этом, – сказал Саймон. – Я говорил об Анастасии.
– А.
– Я не уверен, что она работает в полную силу.
– Написать роман – не быстрое дело.
– Я вообще не видел, чтобы она писала.
Это обнадеживает. Не писать так же важно, как и писать.
– Сомневаюсь, что ее издатель будет с этим согласен. Существуют определенные сроки.
– Вот поэтому Фредди редактор, а не писатель. Но обычно он дает своим авторам время. Если Анастасия попросит об отсрочке, он наверняка…
– Я не хочу затягивать это навечно.
– Почему?
– Не считаю, что это ей полезно. Она становится эксцентричной.
– Эксцентричной?
– Не одевается. Носит какую-то рвань. Думаю, дело в давлении.
– Но если Фредди отодвинет срок…
– Дело не во Фредди. Дело в читателях. Они хотят новую книгу. Есть такие, кто не верит, что она сможет это повторить. Не хочу, чтобы люди называли мою жену мошенницей.
– Ральфа Эллисона мошенником никто не называл, а за всю жизнь он закончил только один роман.
– Тогда еще не было ток-шоу, Джонатон. Кончай тупить. Мы говорим о женщине, на которой я женат.
– Я пытаюсь помочь.
– А Ральфа Эллисона при этом больше никто не читает. Он почти невидимка.
– Мой первый роман прочитала уйма народу. Второй это успешным не сделало. Фредди не сознается, но он считает, что лучше бы я вообще второй роман не писал.
– Но у тебя нет интриги. После одного такого романа второй людям не нужен. Если бы в твоей жизни что-то случилось…
– В жизни Анастасии что-то случилось?
– Я только что возил ее в Италию.
– Хочешь, чтобы она написала путеводитель?
– Люди верят, что она способна на великие дела. Я не хочу их разочаровывать. – Он увидел, что официантка несет салаты. – Можно вас спросить? – обратился он к ней. – Вы разочаруетесь, если моя жена никогда больше ничего не напишет?
– У нее контракт на миллион долларов.
– Откуда вы знаете?
– Из телевизора. – Она поставила тарелки на стол. – Откуда еще?
– А, нуда.
– Хотите честно?
– Да.
– Я рассчитываю на вашу жену. В наше время такие, как она, очень нужны.
– Спасибо. – Он повернулся ко мне: – Теперь понятно?
– Она даже не читала «Как пали сильные».
– Вот именно. Только вообрази чувства того, кто читал.
– И все же ты не сможешь заставить ее писать, Саймон. Так не получится.
– Я знаю. Но ты, Джонатон, можешь ей помочь.
– Если «Как пали сильные» хоть о чем-то говорит, она намного способнее меня.
– Я не к тому, что ты должен учить ее грамматике. Ты можешь быть ей другом.
– Она мне нравится, Саймон. Очень нравится.
– Отлично. Так, значит, ты для меня будешь раз-другой в неделю проверять, как она там?
– Ты сказал, что хочешь, чтобы я был ее другом. Ты не сказал, что хочешь, чтобы я был твоим шпионом.
– Это в итоге одно и то же. Для ее же блага. Она не доверяет Жанель, а я не доверяю Мишель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86