Я скажу ему, что надо позволить Стэси выбрать. А потом склоню Стэси к решению доводом, который приготовил для нее: я – ее единственный выбор.
Я приехал вовремя. Он заставил меня ждать. Я разглядывал его последнюю выставку.
Смотреть было особо не на что: в центре комнаты стоял банковский сейф, который вместил бы циркового артиста-эскаписта, закрытый на задвижки и перетянутый сетью цепей с висячими замками. Рядом на столе лежали пачки красных лотерейных билетов, какие можно купить на ярмарке: корешки из плохой бумаги – вписать свое имя и адрес, отрывные купоны – глянуть, когда будут называть номера.
– Позволь дать тебе шанс, – сказал Саймон, появляясь из своего кабинета, замотанный в телефонную гарнитуру. – Я думаю, тебе понравится…
Саймон, все не так просто.
– Ну разумеется. Но ты же не предполагаешь, что я…
– Предполагаю.
– Я не художник.
– По-моему, ее намерения вполне ясны.
– О каких намерениях можно говорить в наше время?
– А что нам еще остается?
– Остается работа.
– Почему ты решил, что это все ее?
– А что такого, если кто-то помогает? Тот, у кого есть навык?
– Значит, тебе все равно.
– Меня интересует, что из этого выйдет.
– А договор тебя не волнует?
– По-моему, все получается.
– Но для чего?
– Чтобы дать тебе шанс.
– Это же не все, правда?
– Остальное зависит от тебя.
– Мне нужно больше.
– Почему тебе этого мало?
– Потому, что я хочу все сразу.
– Ты готов заплатить?
– Сколько?
– Восемьдесят пять тысяч долларов. За вычетом налогов.
– Ты сошел сума.
– Такова цена.
– Цена чего?
– Только содержания. И, по условиям договора, тебе придется хранить ключи от всех замков. Я и не знал, что ты теперь покупаешь искусство.
– Я не… я не могу… я должен… обсудить это с Мишель.
– Понимаю. Но сейчас хотя бы испытай судьбу. Это бесплатно.
– Что я должен сделать?
– Хочешь сказать, что не понимаешь?
– Не совсем.
– Даже после интервью Мишель с художником?
– Кажется, я его не читал.
– Но ты ее… Вряд ли я когда-нибудь пойму тебя, Джонатон. – Он все равно оторвал один лотерейный билет от рулона.
– Вот как это происходит: художник предлагает каждому из неограниченного числа людей единственный шанс, причем все они будут вечно храниться в этом сейфе. Мишель это описывает как лотерею, которая может состояться в любой момент, но на самом деле не состоится никогда. Поэтому тот, кто станет хранителем лотереи – которая представляет собой коллективную собственность всех участников, – должен всегда носить при себе ключи от сейфа с шансами всех участников. Иначе может произойти незаконный розыгрыш, и, независимо от того, чей билет вытянут, все, включая победителя, теряют свои шансы – событие, последствия которого, я уверен, сможешь оценить даже ты.
И я заполнил билет. Саймон опустил корешок в маленькую прорезь на сейфе, потом отдал мне оторванный купон.
– Это нужно хранить вечно. Доказательство права собственности.
– Собственности.
– Твоя доля Судьбы. Что заставляет меня перейти к другой теме, а именно к судьбе моей жены Анастасии. – Он пригласил меня в свой кабинет. Освободившись от телефона, быстро повернулся, чтобы глянуть на свое отражение в плексигласе, защищающем рисунок Халцедони Боулза, а затем принял свою обычную позу – спокойная президентская уверенность в собственных возможностях плюс баронская беззаботность, – усевшись за столом красного дерева. – Я знаю, тебе очень нравится моя жена, Джонатон, и я ценю ту роль, которую ты играешь в ее жизни. Я признаю твою заслугу в ее возвращении, в буквальном и в переносном смысле. Ты обеспечил ей все необходимое, чтобы она приступила к новому роману. Ты хороший друг. Она давала тебе прочесть что-нибудь из того, что написала?
Я не соврал, сказав, что нет.
– Как ты, вероятно, знаешь, роман обо мне. Меня беспокоит, Джонатон, что могут всплыть некоторые нелицеприятные подробности моей жизни.
– Почему ты решил, что роман дурно с тобой обойдется?
– Я не говорю, что дурно. Моя жена меня любит. Но я допускаю, что она, возможно, не всегда правильно судит. Ей не хватает твоего такта. И я не уверен, что был в должной мере осторожен, если учесть, сколько я ей рассказывал.
– Но ее книга будет художественным вымыслом, Саймон.
– Если автор известен, люди читают книгу, как будто это реальные факты.
– Нет – если они умны.
– Такие еще хуже. Читают книгу как головоломку и собирают, как им вздумается.
– Тогда не важно, что попало…
– …и важно, что не попало. Я бизнесмен, Джонатон. Я даже не прикидываюсь художником. У меня есть только моя репутация, и я хочу ее защитить. Во благо Анастасии не распространять слухов, но, боюсь, она этого не понимает.
– Ты ей что-нибудь говорил?
– Она меня боготворит. Моя критика может повредить творческому процессу.
– Вот уж сомневаюсь.
– Но с тобой у нее рабочие отношения. Твоя помощь очень важна, ее невозможно переоценить. Я только прошу задать ей некоторые рамки… пристойности.
– О чем бы ты хотел, чтобы люди не узнали?
– Используй свою интуицию.
– Мою интуицию, Саймон? Я писатель, а не цензор.
– Слухи начинаются с упоминания непристойности или беспринципности.
– Сочинительство начинается с переработки непристойности и беспринципности.
– Я понимаю, это деликатное дело.
– Возможно, Анастасия – обуза для тебя.
– Я ценю, как ты обо мне заботишься, несмотря на вашу с ней дружбу, но ты должен помнить, что она моя жена.
– Что с последней частью аванса за ее новую книгу?
– Он уже потрачен. Но если ты сделаешь, как я говорю, то не пожалеешь о потраченном времени.
– То есть?
– Как редактор-консультант, ты, видимо, заслуживаешь небольшой доли авторских отчислений. Анастасии необязательно об этом знать.
– Мне бы не хотелось извлекать из нее выгоду.
– Тогда что я могу предложить?
– Мне нужно проводить с Анастасией больше времени.
– Уединиться где-нибудь?
– Хорошее начало.
– Я понимаю, как непроста, вероятно, эта работа – помогать ей в ее нынешнем состоянии писать новую книгу, особенно учитывая ожидания читателей. Но я боюсь, что могут подумать люди, если твое участие станет еще очевиднее.
– Очевиднее?
– Если люди будут видеть вас вместе.
– Хочешь сказать, они могут подумать, что…
– …вы сотрудничаете.
– А отсюда вновь непристойные слухи или беспринципные поступки.
– Ты понимаешь.
– По крайней мере, начинаю улавливать.
– Может, я смогу отправить тебя с Мишель в отпуск. Кики говорит, у нее есть возможность получить скидку на круиз в нетуристический сезон. Возьмешь с собой работу Анастасии. Твоя невеста погреется на солнышке. А когда вернетесь, скажешь моей жене, что делать. Тебя она послушает.
– У меня нет невесты, Саймон.
– Мишель за тебя не выйдет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Я приехал вовремя. Он заставил меня ждать. Я разглядывал его последнюю выставку.
Смотреть было особо не на что: в центре комнаты стоял банковский сейф, который вместил бы циркового артиста-эскаписта, закрытый на задвижки и перетянутый сетью цепей с висячими замками. Рядом на столе лежали пачки красных лотерейных билетов, какие можно купить на ярмарке: корешки из плохой бумаги – вписать свое имя и адрес, отрывные купоны – глянуть, когда будут называть номера.
– Позволь дать тебе шанс, – сказал Саймон, появляясь из своего кабинета, замотанный в телефонную гарнитуру. – Я думаю, тебе понравится…
Саймон, все не так просто.
– Ну разумеется. Но ты же не предполагаешь, что я…
– Предполагаю.
– Я не художник.
– По-моему, ее намерения вполне ясны.
– О каких намерениях можно говорить в наше время?
– А что нам еще остается?
– Остается работа.
– Почему ты решил, что это все ее?
– А что такого, если кто-то помогает? Тот, у кого есть навык?
– Значит, тебе все равно.
– Меня интересует, что из этого выйдет.
– А договор тебя не волнует?
– По-моему, все получается.
– Но для чего?
– Чтобы дать тебе шанс.
– Это же не все, правда?
– Остальное зависит от тебя.
– Мне нужно больше.
– Почему тебе этого мало?
– Потому, что я хочу все сразу.
– Ты готов заплатить?
– Сколько?
– Восемьдесят пять тысяч долларов. За вычетом налогов.
– Ты сошел сума.
– Такова цена.
– Цена чего?
– Только содержания. И, по условиям договора, тебе придется хранить ключи от всех замков. Я и не знал, что ты теперь покупаешь искусство.
– Я не… я не могу… я должен… обсудить это с Мишель.
– Понимаю. Но сейчас хотя бы испытай судьбу. Это бесплатно.
– Что я должен сделать?
– Хочешь сказать, что не понимаешь?
– Не совсем.
– Даже после интервью Мишель с художником?
– Кажется, я его не читал.
– Но ты ее… Вряд ли я когда-нибудь пойму тебя, Джонатон. – Он все равно оторвал один лотерейный билет от рулона.
– Вот как это происходит: художник предлагает каждому из неограниченного числа людей единственный шанс, причем все они будут вечно храниться в этом сейфе. Мишель это описывает как лотерею, которая может состояться в любой момент, но на самом деле не состоится никогда. Поэтому тот, кто станет хранителем лотереи – которая представляет собой коллективную собственность всех участников, – должен всегда носить при себе ключи от сейфа с шансами всех участников. Иначе может произойти незаконный розыгрыш, и, независимо от того, чей билет вытянут, все, включая победителя, теряют свои шансы – событие, последствия которого, я уверен, сможешь оценить даже ты.
И я заполнил билет. Саймон опустил корешок в маленькую прорезь на сейфе, потом отдал мне оторванный купон.
– Это нужно хранить вечно. Доказательство права собственности.
– Собственности.
– Твоя доля Судьбы. Что заставляет меня перейти к другой теме, а именно к судьбе моей жены Анастасии. – Он пригласил меня в свой кабинет. Освободившись от телефона, быстро повернулся, чтобы глянуть на свое отражение в плексигласе, защищающем рисунок Халцедони Боулза, а затем принял свою обычную позу – спокойная президентская уверенность в собственных возможностях плюс баронская беззаботность, – усевшись за столом красного дерева. – Я знаю, тебе очень нравится моя жена, Джонатон, и я ценю ту роль, которую ты играешь в ее жизни. Я признаю твою заслугу в ее возвращении, в буквальном и в переносном смысле. Ты обеспечил ей все необходимое, чтобы она приступила к новому роману. Ты хороший друг. Она давала тебе прочесть что-нибудь из того, что написала?
Я не соврал, сказав, что нет.
– Как ты, вероятно, знаешь, роман обо мне. Меня беспокоит, Джонатон, что могут всплыть некоторые нелицеприятные подробности моей жизни.
– Почему ты решил, что роман дурно с тобой обойдется?
– Я не говорю, что дурно. Моя жена меня любит. Но я допускаю, что она, возможно, не всегда правильно судит. Ей не хватает твоего такта. И я не уверен, что был в должной мере осторожен, если учесть, сколько я ей рассказывал.
– Но ее книга будет художественным вымыслом, Саймон.
– Если автор известен, люди читают книгу, как будто это реальные факты.
– Нет – если они умны.
– Такие еще хуже. Читают книгу как головоломку и собирают, как им вздумается.
– Тогда не важно, что попало…
– …и важно, что не попало. Я бизнесмен, Джонатон. Я даже не прикидываюсь художником. У меня есть только моя репутация, и я хочу ее защитить. Во благо Анастасии не распространять слухов, но, боюсь, она этого не понимает.
– Ты ей что-нибудь говорил?
– Она меня боготворит. Моя критика может повредить творческому процессу.
– Вот уж сомневаюсь.
– Но с тобой у нее рабочие отношения. Твоя помощь очень важна, ее невозможно переоценить. Я только прошу задать ей некоторые рамки… пристойности.
– О чем бы ты хотел, чтобы люди не узнали?
– Используй свою интуицию.
– Мою интуицию, Саймон? Я писатель, а не цензор.
– Слухи начинаются с упоминания непристойности или беспринципности.
– Сочинительство начинается с переработки непристойности и беспринципности.
– Я понимаю, это деликатное дело.
– Возможно, Анастасия – обуза для тебя.
– Я ценю, как ты обо мне заботишься, несмотря на вашу с ней дружбу, но ты должен помнить, что она моя жена.
– Что с последней частью аванса за ее новую книгу?
– Он уже потрачен. Но если ты сделаешь, как я говорю, то не пожалеешь о потраченном времени.
– То есть?
– Как редактор-консультант, ты, видимо, заслуживаешь небольшой доли авторских отчислений. Анастасии необязательно об этом знать.
– Мне бы не хотелось извлекать из нее выгоду.
– Тогда что я могу предложить?
– Мне нужно проводить с Анастасией больше времени.
– Уединиться где-нибудь?
– Хорошее начало.
– Я понимаю, как непроста, вероятно, эта работа – помогать ей в ее нынешнем состоянии писать новую книгу, особенно учитывая ожидания читателей. Но я боюсь, что могут подумать люди, если твое участие станет еще очевиднее.
– Очевиднее?
– Если люди будут видеть вас вместе.
– Хочешь сказать, они могут подумать, что…
– …вы сотрудничаете.
– А отсюда вновь непристойные слухи или беспринципные поступки.
– Ты понимаешь.
– По крайней мере, начинаю улавливать.
– Может, я смогу отправить тебя с Мишель в отпуск. Кики говорит, у нее есть возможность получить скидку на круиз в нетуристический сезон. Возьмешь с собой работу Анастасии. Твоя невеста погреется на солнышке. А когда вернетесь, скажешь моей жене, что делать. Тебя она послушает.
– У меня нет невесты, Саймон.
– Мишель за тебя не выйдет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86