Но Нику казалось, что так действительно часто бывает. Желание, испытанное им в отношении Джоан в тот конкретный момент и в той ситуации, никак не подействовало на его отношение к Кейтлин, независимо от того, справился он с этим желанием или нет. К тому же та сцена уже казалась Нику расплывчатым сновидением, как будто ее никогда и не было в действительности.
– Привет, – воскликнула Кейтлин, увидев его. – Если хочешь выпить, неси стакан.
Они сидели в садике на крыше и пили, обмениваясь изредка словами, наблюдая, как в парке играют дети, бегают за палками собаки, ходят под руку парочки, а на скамейке раскачивается бездомный, словно пьяный попугай на жердочке. Ник чувствовал во рту кисло-сладкий вкус кампари.
– Я сегодня видела документальный фильм, – сказала Кейтлин. – Об этих бродячих торговцах. Они продавали рыбу из фургона. Утверждали, что это якобы свежие треска и лосось, а на самом деле там была какая-то мороженая дрянь. А потом появился так называемый журналист, проводящий расследование, который их преследовал. Он, размахивая микрофоном, кричал, что это безобразие и как им не стыдно обманывать домохозяек. Оказалось, что это трое безработных, уволенных с фабрики в Мидлсборо, которые не смогли придумать ничего лучше. Журналист – какой-то прыщ, только что из колледжа – кричал: «Я утверждаю, что это не треска. Я утверждаю, что это замороженный рыбный фарш». А те ребята со стыдливым видом отвечали: «Да, вы правы». Выглядело очень жалостно.
– Я таких вещей не делаю, – ответил Ник. – Поверь, ни за что в жизни я не смог бы сделать такого.
– Я это знаю, – серьезно произнесла Кейтлин, взяв его за руку. – Ты слишком сомневающийся – не рассматривай это как оскорбление – и слишком сочувствуешь людям. Хотя, с другой стороны, ты неплохо устроился. Не ты же сидишь в тюрьме, не ты – безработный, торгующий рыбой, и не ты – оклеветанный профсоюзный деятель. Ты даже не тот плут-полицейский или жулик-владелец клуба. Но все они нужны тебе для передачи.
Ник вспомнил миссис Клеменс и то, как она куталась в кофту. Он вспомнил, как был абсолютно не способен общаться с несчастной матерью, вторгшись в ее дом, разглядывая ее фотографии и осматривая комнату ее погибшего сына. Он вырвал веточку розмарина из горшка и растер между пальцами, нюхая выделившиеся ароматические масла.
– Это вовсе не значит, что я плохой человек, – сказал он задумчиво.
– Нет, конечно. Но вспомни, с какой горечью тот парень на вечеринке, который рассказал тебе про клуб и убийство, вспоминал, что ты смог тогда просто уйти – оставить школу и его дружбу. Как быть с ним? Он ведь надеется. Ты не сможешь просто поболтать пальцем в воде из интереса, посмотреть на рябь, а потом спокойно уйти.
Ник густо покраснел. Он не видел выражения лица Кейтлин и не знал, видела ли она его смущение.
– Я и не собираюсь так поступить, – тихо произнес он наконец. – Но я объяснил, что это лишь предварительное расследование: я не давал обещаний. И в любом случае, как ты уже говорила раньше, я еще не развязался с Роном Драйвером. Кроме того, Уилл звонил сегодня, предлагает серию передач о бывших коммунистических странах.
Когда он рассказал Кейтлин об этом проекте, ее лицо потемнело. Ник умолк, чувствуя ее растущее неодобрение.
– Извини, но, по-моему, это полная чушь, – заявила она.
– Ну почему? Из этого могло бы…
– Потому что ты сам знаешь, какое жалкое сюсюканье из этого выйдет. В какие клубы ходят ребятишки? Пользуются ли ударные и контрабасы успехом в Праге! Сюжет о новых московских миллионерах с подтруниванием над их вульгарностью, а затем показ нищего – мы, дескать, не забыли и о бедных. Не забудь еще про мафию. Большинство документальных фильмов повторяет одни и те же клише или полностью выдуманы. На самом деле это печально. – Она пожала плечами и снова завертела очки вокруг запястья. – Если тебе приходится делать это по работе, тогда другое дело.
– Ну да, это работа, ты же знаешь. И можно будет немного передохнуть от ошибок правосудия.
– Хорошо, – согласилась Кейтлин. – но я прошу, чтобы ты поберег себя в этой истории с охранником. Там уже один человек мертв, а другой сидит в тюрьме.
– Тебе не кажется, что здесь некоторое противоречие? – усмехнулся Ник. – Занимайся серьезно, но береги себя.
– Мне можно быть противоречивой, – возразила Кейтлин.
Некоторое время они сидели молча, пока не стало темно и неуютно. Вдруг Ник услышал, что в доме звонит телефон.
– Пойду сниму трубку, – сказал он. Звонил чем-то возбужденный Джордж Ламиди.
Ник после долгого сидения в сумерках прищурился от яркого света в гостиной. Он чувствовал запах розмарина, идущий от руки, в которой держал телефонную трубку.
– Полный порядок – птичка в клетке. Старик, тебе нужно с ним встретиться. Мы можем завтра снова увидеться в этом отеле?
– О ком ты говоришь, черт подери?
– О том шотландце, который раньше работал в клубе. Он будет с тобой говорить, но только в моем присутствии. Можем встретиться завтра, если у тебя есть время. Радует то, что он ненавидит этого Джеймса.
– Хорошо, завтра встретимся в том же месте. Но только вечером, днем я занят.
– Без проблем. Кстати, ты разговаривал с Тревором в последнее время?
– Я видел его в клубе в прошлую пятницу и с тех пор с ним не разговаривал. А в чем дело?
– Ничего особенного. Я говорил с ним на этой неделе, и он как-то странно посмотрел, когда я упомянул о тебе. Я подумал, что между вами что-то произошло.
– Ничего.
– Хорошо. Тогда до завтра.
Ник положил трубку. Кейтлин вошла в комнату, неся свой высохший купальный костюм. Она бросила его на подлокотник дивана и отнесла на кухню два стакана кампари, в которых оставалось еще немного розово-оранжевого напитка и кусочков льда.
– Пойдем спать, – предложила она, протянув к нему ладони. Ник не хотел больше думать ни о Джордже, ни о НВ, ни о Джоан или миссис Клеменс, ни о жителе Глазго по прозвищу Чик, ни о Терри Джеймсе. Он даже не хотел размышлять о том, почему НВ повел себя странно, когда прозвучало его имя, хотя, наверно, можно было догадаться. Ник пошел вслед за Кейтлин в спальню и выключил свет. В квартире были слышны успокаивающие звуки, разносившиеся в теплом ночном воздухе раннего лета, – шум проезжавшего вдали мотоцикла, хлопнувшей дверцы машины, разговор мужчины и женщины на каком-то языке, напоминавшем итальянский, слабое бормотание телевизора из открытого окна. Ник скользнул в постель и закрыл глаза.
Картина проясняется
Я надеюсь, что то, что случилось со мной, не случится больше ни с кем. Я надеюсь, что мы прошли этот этап, потому что он уничтожил меня, понимаете, он разрушил мою жизнь. Я надеюсь, что такого не произойдет больше ни с кем.
Рон Драйвер оторвал взгляд от своих рук и посмотрел прямо в камеру, а потом его изображение треснуло и исказилось – программа закончилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Привет, – воскликнула Кейтлин, увидев его. – Если хочешь выпить, неси стакан.
Они сидели в садике на крыше и пили, обмениваясь изредка словами, наблюдая, как в парке играют дети, бегают за палками собаки, ходят под руку парочки, а на скамейке раскачивается бездомный, словно пьяный попугай на жердочке. Ник чувствовал во рту кисло-сладкий вкус кампари.
– Я сегодня видела документальный фильм, – сказала Кейтлин. – Об этих бродячих торговцах. Они продавали рыбу из фургона. Утверждали, что это якобы свежие треска и лосось, а на самом деле там была какая-то мороженая дрянь. А потом появился так называемый журналист, проводящий расследование, который их преследовал. Он, размахивая микрофоном, кричал, что это безобразие и как им не стыдно обманывать домохозяек. Оказалось, что это трое безработных, уволенных с фабрики в Мидлсборо, которые не смогли придумать ничего лучше. Журналист – какой-то прыщ, только что из колледжа – кричал: «Я утверждаю, что это не треска. Я утверждаю, что это замороженный рыбный фарш». А те ребята со стыдливым видом отвечали: «Да, вы правы». Выглядело очень жалостно.
– Я таких вещей не делаю, – ответил Ник. – Поверь, ни за что в жизни я не смог бы сделать такого.
– Я это знаю, – серьезно произнесла Кейтлин, взяв его за руку. – Ты слишком сомневающийся – не рассматривай это как оскорбление – и слишком сочувствуешь людям. Хотя, с другой стороны, ты неплохо устроился. Не ты же сидишь в тюрьме, не ты – безработный, торгующий рыбой, и не ты – оклеветанный профсоюзный деятель. Ты даже не тот плут-полицейский или жулик-владелец клуба. Но все они нужны тебе для передачи.
Ник вспомнил миссис Клеменс и то, как она куталась в кофту. Он вспомнил, как был абсолютно не способен общаться с несчастной матерью, вторгшись в ее дом, разглядывая ее фотографии и осматривая комнату ее погибшего сына. Он вырвал веточку розмарина из горшка и растер между пальцами, нюхая выделившиеся ароматические масла.
– Это вовсе не значит, что я плохой человек, – сказал он задумчиво.
– Нет, конечно. Но вспомни, с какой горечью тот парень на вечеринке, который рассказал тебе про клуб и убийство, вспоминал, что ты смог тогда просто уйти – оставить школу и его дружбу. Как быть с ним? Он ведь надеется. Ты не сможешь просто поболтать пальцем в воде из интереса, посмотреть на рябь, а потом спокойно уйти.
Ник густо покраснел. Он не видел выражения лица Кейтлин и не знал, видела ли она его смущение.
– Я и не собираюсь так поступить, – тихо произнес он наконец. – Но я объяснил, что это лишь предварительное расследование: я не давал обещаний. И в любом случае, как ты уже говорила раньше, я еще не развязался с Роном Драйвером. Кроме того, Уилл звонил сегодня, предлагает серию передач о бывших коммунистических странах.
Когда он рассказал Кейтлин об этом проекте, ее лицо потемнело. Ник умолк, чувствуя ее растущее неодобрение.
– Извини, но, по-моему, это полная чушь, – заявила она.
– Ну почему? Из этого могло бы…
– Потому что ты сам знаешь, какое жалкое сюсюканье из этого выйдет. В какие клубы ходят ребятишки? Пользуются ли ударные и контрабасы успехом в Праге! Сюжет о новых московских миллионерах с подтруниванием над их вульгарностью, а затем показ нищего – мы, дескать, не забыли и о бедных. Не забудь еще про мафию. Большинство документальных фильмов повторяет одни и те же клише или полностью выдуманы. На самом деле это печально. – Она пожала плечами и снова завертела очки вокруг запястья. – Если тебе приходится делать это по работе, тогда другое дело.
– Ну да, это работа, ты же знаешь. И можно будет немного передохнуть от ошибок правосудия.
– Хорошо, – согласилась Кейтлин. – но я прошу, чтобы ты поберег себя в этой истории с охранником. Там уже один человек мертв, а другой сидит в тюрьме.
– Тебе не кажется, что здесь некоторое противоречие? – усмехнулся Ник. – Занимайся серьезно, но береги себя.
– Мне можно быть противоречивой, – возразила Кейтлин.
Некоторое время они сидели молча, пока не стало темно и неуютно. Вдруг Ник услышал, что в доме звонит телефон.
– Пойду сниму трубку, – сказал он. Звонил чем-то возбужденный Джордж Ламиди.
Ник после долгого сидения в сумерках прищурился от яркого света в гостиной. Он чувствовал запах розмарина, идущий от руки, в которой держал телефонную трубку.
– Полный порядок – птичка в клетке. Старик, тебе нужно с ним встретиться. Мы можем завтра снова увидеться в этом отеле?
– О ком ты говоришь, черт подери?
– О том шотландце, который раньше работал в клубе. Он будет с тобой говорить, но только в моем присутствии. Можем встретиться завтра, если у тебя есть время. Радует то, что он ненавидит этого Джеймса.
– Хорошо, завтра встретимся в том же месте. Но только вечером, днем я занят.
– Без проблем. Кстати, ты разговаривал с Тревором в последнее время?
– Я видел его в клубе в прошлую пятницу и с тех пор с ним не разговаривал. А в чем дело?
– Ничего особенного. Я говорил с ним на этой неделе, и он как-то странно посмотрел, когда я упомянул о тебе. Я подумал, что между вами что-то произошло.
– Ничего.
– Хорошо. Тогда до завтра.
Ник положил трубку. Кейтлин вошла в комнату, неся свой высохший купальный костюм. Она бросила его на подлокотник дивана и отнесла на кухню два стакана кампари, в которых оставалось еще немного розово-оранжевого напитка и кусочков льда.
– Пойдем спать, – предложила она, протянув к нему ладони. Ник не хотел больше думать ни о Джордже, ни о НВ, ни о Джоан или миссис Клеменс, ни о жителе Глазго по прозвищу Чик, ни о Терри Джеймсе. Он даже не хотел размышлять о том, почему НВ повел себя странно, когда прозвучало его имя, хотя, наверно, можно было догадаться. Ник пошел вслед за Кейтлин в спальню и выключил свет. В квартире были слышны успокаивающие звуки, разносившиеся в теплом ночном воздухе раннего лета, – шум проезжавшего вдали мотоцикла, хлопнувшей дверцы машины, разговор мужчины и женщины на каком-то языке, напоминавшем итальянский, слабое бормотание телевизора из открытого окна. Ник скользнул в постель и закрыл глаза.
Картина проясняется
Я надеюсь, что то, что случилось со мной, не случится больше ни с кем. Я надеюсь, что мы прошли этот этап, потому что он уничтожил меня, понимаете, он разрушил мою жизнь. Я надеюсь, что такого не произойдет больше ни с кем.
Рон Драйвер оторвал взгляд от своих рук и посмотрел прямо в камеру, а потом его изображение треснуло и исказилось – программа закончилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70