Он должен знать об этом больше всех.
– Тебе этого хочется?
– Мне любопытно. Больше того, Алан, – она взволнованно улыбнулась, – может быть, мне удастся выманить из этого старого главы семейства что-нибудь такое, что даст мне преимущество на выборах. Если б я смогла доказать, что Огненного Шута подставили, это здорово помогло бы.
Он покачал головой, удивляясь ее невероятному оптимизму.
– Ладно, – сказал он. – Пойдем.
* * *
Саймон Пауйс принял их, как римский военачальник принимал бы потерпевших поражение вождей варваров. «Ему недостает, – подумал Алан, – только тоги и лаврового венка.»
Он вежливо улыбнулся, традиционно приветствовал их, предложил им напитки, от чего они не отказались.
– Пойдемте в кабинет, – сказал он внуку и племяннице и повел за собой.
Квартиру он обставил с рассчитанным архаизмом. Имелось даже несколько семейных портретов – изображений наиболее выдающихся представителей рода Пауйсов. Первыми там висели портреты Денхольма, Алана, Саймона Пауйса и двоих женщин-председателей Солнечного правительства. Гордая и несколько угрюмо выглядевшая группа. Книжные шкафы красного дерева заполняли в основном книги по истории, политике и философии. Того же рода были и романы – политические романы Дизраэли, Троллопе, Кестлера, Эндельманса и Де ла Вега. Алан даже позавидовал односторонности дедова ума. Это помогало ему в политической карьере.
– Если честно, – тягостно сказал Саймон Пауйс, – мне жалко вас обоих. Вас, как и большинство людей, ввели в заблуждение, и в результате вы оказались в неопределенном положении. В политическом смысле это не принесло тебе ничего хорошего, а, Хэлен? Жаль… В тебе много пауйсовского – сильная воля, бескорыстные цели…
– И умение видеть свой шанс, – она улыбнулась. – Хотя ты, может быть, скажешь, дядя Саймон, что мне недостает самодисциплины и я могла бы действовать чуточку более здраво. Насчет самодисциплины ты, возможно, прав. Самообладание я потеряла… Со мной теперь все кончено, как ты считаешь?
Алан восхитился ее хитростью.
Саймон Пауйс опечаленно кивнул. Возможно, он так же сожалел о политической кончине племянницы, как, очевидно, сожалел и о том, что Алан никогда не проявлял интереса к политике.
– Знаешь, ты все-таки вела себя довольно глупо.
– Я знаю.
Он обратился к Алану:
– А ты, мой мальчик? Полагаю, ты понимаешь, почему я был до этого столь непреклонен?
– Да, дед.
Старик, видимо, сочувствовал им обоим.
– К началу следующей сессии я, без сомнения, стану президентом. Это была моя последняя возможность принять столь высокую ответственность – семейная традиция требует, чтобы представитель каждого поколения Пауйсов пробыл в должности президента по крайней мере один срок. Я надеялся, что за мной последуешь ты, Алан, но сейчас думаю, что эта задача встанет перед сыном Хэлен или Денхольма. Я хотел, чтобы моя дочь… – Он прокашлялся, словно охваченный сильными чувствами, хотя Алану последняя фраза показалась несколько театральной. Может быть, для него это было и к лучшему. Он удивлялся, почему во время их последней встречи так внезапно почувствовал любовь к своему деду.
– Чем вызвал Огненный Шут твои первые подозрения? – спросила Хэлен, как некий герой детективного романа, когда действие последнего близится к развязке.
– Я полагаю, чутье. Мог бы сказать, что в первый же раз, как я о нем услышал, что-то показалось мне в нем подозрительным. Я велел Джаннэру при первой возможности сходить вниз и глянуть. Есть и еще одно обстоятельство, о котором я действительно не могу говорить…
– Он знает о подпольных хранилищах, дядя, – прямо сказала Хэлен.
– Да? Не совсем разумно распространяться об этом, как ты считаешь?
– У меня нет привычки выдавать конфиденциальные сведения, дед, – банально выразился Алан, сурово глянув на Хэлен.
– Нет. Я думаю, все нормально. Однако Хэлен, по-видимому, убедила тебя в необходимости соблюдать секретность?
– Конечно, – сказала Хэлен.
– Так вот, у меня сложилось впечатление, что он связан с этими торговцами. Они – единственная преступная группировка, достаточно могущественная, чтобы укрыть человека и помочь ему изменить внешность. Я предположил, что он, возможно, вышел из их убежища, хотя все это оставалось лишь догадкой, как вы понимаете. Полиция провела в отношении Огненного Шута расследование и не смогла найти ничего, указывающего на такую возможность, хотя и согласилась с моими умозаключениями.
– Выходит, кроме установления того, что плутониевые бомбы являются частью старых запасов, фактически нет ничего, подтверждающего его связь с торговцами? – сказала Хэлен, изо всех сил пытаясь не выказать разочарования.
– Я уже связывался с лабораторией, изучающей эти бомбы. Там говорят, что они – на самом деле часть старых запасов; да ты сама сможешь в этом убедиться на очередном заседании Комитета. Очевидно, мы не сможем сообщить этого публике.
– Очевидно, – сказала Хэлен, – хотя это может несколько упрочить мое положение в Солнечном доме.
– Ненамного.
– А что это за комитет? – с любопытством спросил Алан.
– Мы называем его Комитетом Ста в память о несколько менее действенной британской антиядерной группе, существовавшей в середине двадцатого столетия. На самом деле нас только десятеро. Этому Комитету поручено находить единичные экземпляры ядерного оружия, оставшиеся с прежних времен, и следить за тем, чтобы, где возможно, наказывать преступников. Разумеется, мы работаем в тесном сотрудничестве со строго засекреченной ПУО – Полицией Удаления Оружия. Наша деятельность продолжается многие годы. Хэлен – секретарь, я – председатель. Остальные восемь человек – другие высокопоставленные политики.
– Весьма достойное занятие, – сказал Алан. – Насколько все это действенно?
– В прошлом было получше, а теперь исполнять наши обязанности становится все труднее, поскольку торговцы действуют сообща, объединяя свои силы. Они обрадовались бы любой возможности продать то, что имеют. Возможно, Хэлен тебе уже рассказывала.
– Рассказывала. Но мне кажется, что можно было бы выкупить у торговцев бомбы прямо сейчас, не дожидаясь кризиса, который может принять решение вместо вас?
– Это основной предмет наших споров, – вставила Хэлен. – Дядя не согласен их сейчас покупать. А я хочу это сделать.
– Фантастическая цена, которую потребуют эти бандиты, разорит Солнечную нацию, – грубо сказал Саймон Пауйс своему внуку. – Мы должны сделать все тайно и в то же время оправдать такую трату. Это невозможно. Я чувствую, что они когда-нибудь перейдут черту, и мы их схватим.
– Такая трата того стоит! – сказала Хэлен. – От бедности мы сможем оправиться, а вот выжить в ядерной войне!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Тебе этого хочется?
– Мне любопытно. Больше того, Алан, – она взволнованно улыбнулась, – может быть, мне удастся выманить из этого старого главы семейства что-нибудь такое, что даст мне преимущество на выборах. Если б я смогла доказать, что Огненного Шута подставили, это здорово помогло бы.
Он покачал головой, удивляясь ее невероятному оптимизму.
– Ладно, – сказал он. – Пойдем.
* * *
Саймон Пауйс принял их, как римский военачальник принимал бы потерпевших поражение вождей варваров. «Ему недостает, – подумал Алан, – только тоги и лаврового венка.»
Он вежливо улыбнулся, традиционно приветствовал их, предложил им напитки, от чего они не отказались.
– Пойдемте в кабинет, – сказал он внуку и племяннице и повел за собой.
Квартиру он обставил с рассчитанным архаизмом. Имелось даже несколько семейных портретов – изображений наиболее выдающихся представителей рода Пауйсов. Первыми там висели портреты Денхольма, Алана, Саймона Пауйса и двоих женщин-председателей Солнечного правительства. Гордая и несколько угрюмо выглядевшая группа. Книжные шкафы красного дерева заполняли в основном книги по истории, политике и философии. Того же рода были и романы – политические романы Дизраэли, Троллопе, Кестлера, Эндельманса и Де ла Вега. Алан даже позавидовал односторонности дедова ума. Это помогало ему в политической карьере.
– Если честно, – тягостно сказал Саймон Пауйс, – мне жалко вас обоих. Вас, как и большинство людей, ввели в заблуждение, и в результате вы оказались в неопределенном положении. В политическом смысле это не принесло тебе ничего хорошего, а, Хэлен? Жаль… В тебе много пауйсовского – сильная воля, бескорыстные цели…
– И умение видеть свой шанс, – она улыбнулась. – Хотя ты, может быть, скажешь, дядя Саймон, что мне недостает самодисциплины и я могла бы действовать чуточку более здраво. Насчет самодисциплины ты, возможно, прав. Самообладание я потеряла… Со мной теперь все кончено, как ты считаешь?
Алан восхитился ее хитростью.
Саймон Пауйс опечаленно кивнул. Возможно, он так же сожалел о политической кончине племянницы, как, очевидно, сожалел и о том, что Алан никогда не проявлял интереса к политике.
– Знаешь, ты все-таки вела себя довольно глупо.
– Я знаю.
Он обратился к Алану:
– А ты, мой мальчик? Полагаю, ты понимаешь, почему я был до этого столь непреклонен?
– Да, дед.
Старик, видимо, сочувствовал им обоим.
– К началу следующей сессии я, без сомнения, стану президентом. Это была моя последняя возможность принять столь высокую ответственность – семейная традиция требует, чтобы представитель каждого поколения Пауйсов пробыл в должности президента по крайней мере один срок. Я надеялся, что за мной последуешь ты, Алан, но сейчас думаю, что эта задача встанет перед сыном Хэлен или Денхольма. Я хотел, чтобы моя дочь… – Он прокашлялся, словно охваченный сильными чувствами, хотя Алану последняя фраза показалась несколько театральной. Может быть, для него это было и к лучшему. Он удивлялся, почему во время их последней встречи так внезапно почувствовал любовь к своему деду.
– Чем вызвал Огненный Шут твои первые подозрения? – спросила Хэлен, как некий герой детективного романа, когда действие последнего близится к развязке.
– Я полагаю, чутье. Мог бы сказать, что в первый же раз, как я о нем услышал, что-то показалось мне в нем подозрительным. Я велел Джаннэру при первой возможности сходить вниз и глянуть. Есть и еще одно обстоятельство, о котором я действительно не могу говорить…
– Он знает о подпольных хранилищах, дядя, – прямо сказала Хэлен.
– Да? Не совсем разумно распространяться об этом, как ты считаешь?
– У меня нет привычки выдавать конфиденциальные сведения, дед, – банально выразился Алан, сурово глянув на Хэлен.
– Нет. Я думаю, все нормально. Однако Хэлен, по-видимому, убедила тебя в необходимости соблюдать секретность?
– Конечно, – сказала Хэлен.
– Так вот, у меня сложилось впечатление, что он связан с этими торговцами. Они – единственная преступная группировка, достаточно могущественная, чтобы укрыть человека и помочь ему изменить внешность. Я предположил, что он, возможно, вышел из их убежища, хотя все это оставалось лишь догадкой, как вы понимаете. Полиция провела в отношении Огненного Шута расследование и не смогла найти ничего, указывающего на такую возможность, хотя и согласилась с моими умозаключениями.
– Выходит, кроме установления того, что плутониевые бомбы являются частью старых запасов, фактически нет ничего, подтверждающего его связь с торговцами? – сказала Хэлен, изо всех сил пытаясь не выказать разочарования.
– Я уже связывался с лабораторией, изучающей эти бомбы. Там говорят, что они – на самом деле часть старых запасов; да ты сама сможешь в этом убедиться на очередном заседании Комитета. Очевидно, мы не сможем сообщить этого публике.
– Очевидно, – сказала Хэлен, – хотя это может несколько упрочить мое положение в Солнечном доме.
– Ненамного.
– А что это за комитет? – с любопытством спросил Алан.
– Мы называем его Комитетом Ста в память о несколько менее действенной британской антиядерной группе, существовавшей в середине двадцатого столетия. На самом деле нас только десятеро. Этому Комитету поручено находить единичные экземпляры ядерного оружия, оставшиеся с прежних времен, и следить за тем, чтобы, где возможно, наказывать преступников. Разумеется, мы работаем в тесном сотрудничестве со строго засекреченной ПУО – Полицией Удаления Оружия. Наша деятельность продолжается многие годы. Хэлен – секретарь, я – председатель. Остальные восемь человек – другие высокопоставленные политики.
– Весьма достойное занятие, – сказал Алан. – Насколько все это действенно?
– В прошлом было получше, а теперь исполнять наши обязанности становится все труднее, поскольку торговцы действуют сообща, объединяя свои силы. Они обрадовались бы любой возможности продать то, что имеют. Возможно, Хэлен тебе уже рассказывала.
– Рассказывала. Но мне кажется, что можно было бы выкупить у торговцев бомбы прямо сейчас, не дожидаясь кризиса, который может принять решение вместо вас?
– Это основной предмет наших споров, – вставила Хэлен. – Дядя не согласен их сейчас покупать. А я хочу это сделать.
– Фантастическая цена, которую потребуют эти бандиты, разорит Солнечную нацию, – грубо сказал Саймон Пауйс своему внуку. – Мы должны сделать все тайно и в то же время оправдать такую трату. Это невозможно. Я чувствую, что они когда-нибудь перейдут черту, и мы их схватим.
– Такая трата того стоит! – сказала Хэлен. – От бедности мы сможем оправиться, а вот выжить в ядерной войне!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50