Дело за вами, Мари-Луиза. Хорошо готовите? На берегу груда плавников.
Он повел ее к сложенным на песке в грубый очаг кирпичам. Фергус быстро собрал сухой папоротник и сложил горкой плавники. Он прикрывал спичку рукой, пока сухой папоротник не загорелся.
– Посидите и посушитесь. Я почищу рыбу, и мы займемся делом. Рыба пожарится за это время! – Пока он стоял у доски на коленях, перебирая и взвешивая улов, Луиза вошла в лачугу и нашла там почерневшую сковороду, чайник, ножи, вилки, толстые эмалированные миски.
Она ходила по песку, собирая новые плавники и бросая деревяшки в разгоревшийся костер. К тому времени, когда рыба была готова к жарке, в сковородке, установленной на решетке над пылающими угольями, уже трещал и дымился жир.
– Отлично! – Фергус опустил на шипящую сковородку приготовленное им филе, и аппетитный аромат жареной рыбы смешался с резким запахом горящего чайного дерева.
Вскоре он разложил готовую рыбу по мискам.
– Горячие тарелки! Вам высший балл! – В его глазах появилась веселая искорка. – Знаете что? В умении обойтись подручными средствами вы превзошли даже первую Мари-Луизу.
Она чувствовала нелепую волну удовольствия от небрежно высказанного комплимента. Спокойнее, Луиза. Еще немного, и ты станешь такой же глупой, романтичной и податливой, как та другая, твоя тезка. В следующий миг она позабыла обо всем, поскольку Фергус подал ей горячую тарелку с аппетитным золотистым филе. Они уселись на песке, а тарелки поставили на колени. Чуть позже Фергус поднялся и бросил заварку в почерневший чайник, исходящий паром на тлеющих углях.
– Будет прискорбно, если вы любите молоко с чаем, Мари-Луиза.
– Все равно. – В ее теперешнем мечтательном состоянии ей на самом деле было все равно. Действительно, чай Фергуса, черный и сильно отдающий запахом горелого чайного дерева, казался бы ей самым восхитительным чаем, который она пробовала, даже если бы его налили в кружку с отбитой эмалью.
Затем они убрали за собой, вымыв кипятком тарелки и поставив посуду на место.
Вернувшись к костру, Фергус бросил охапку плавников на умирающие угольки, потом они снова присели у занявшегося костра.
Сегодня белая ночь, лениво размышляла Луиза, раскуривая сигарету. Луна, затянутая вздымающимися облаками, тускнела. На мягком белом платке ночного неба горошком высыпали слабые звезды. Гребни волн в заливе серебрила тихоокеанская луна.
Фергус обратился к ней, тихо и нежно:
– Мари-Луиза…
Непонятный инстинкт заставил Луизу отодвинуться, но Фергус опередил ее. Его рука накрыла ее ладонь.
– Почему вы дрожите, Мари-Луиза?
– Неправда!
Он притянул ее к себе, так близко, что она заметила темный блеск в его глазах. Он поднял руку, чтобы коснуться гладкой кожи ее лица, и теперь Луиза действительно дрожала.
– Разве не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
– Нет, не хочу! – Луиза боролась со своими чувствами.
– Но почему?
Она была смущена, неуверенна и знала только, что не желает небрежного, легкого поцелуя, только ради забавы. Что-то говорило ей: любить Фергуса – значит отдать ему сердце навсегда. Не будет спокойного расставания. Мудрее не рисковать, лучше остаться свободной и с целым сердцем, если еще возможно.
Она вырвалась, пытаясь придать своему смеху легкость и беззаботность.
– Я уже сказала, – перевела дыхание Луиза, – что не терплю бороду.
Удивительно, но он отпустил ее, просто посмотрел на нее тем пристальным взглядом, который мог запросто заставить ее отправить свое решение к черту, если она тут же не овладеет собой. Как в забытьи, Луиза услышала собственный голос, торопливый и немного визгливый.
– Не понимаю, зачем ты все еще носишь викторианскую прическу. Годовщина прошла, – она едва осознавала, что говорит, – так почему не сбреешь… бороду?
– Прости. – Он странно изменил тон. – Дело в том, что мне придется некоторое время носить ее. Ради особого события.
– Да? – Луизе с большим трудом удалось придать голосу беспечные и насмешливые нотки, но слова полились бурным потоком. – Что же еще? Новый юбилей?
На этот раз на ее колкость ответа не последовало. Она поймала взгляд Фергуса, который оставался таким же загадочным, но Фергус только вымолвил:
– Намного важнее. Я расскажу все, на днях. А пока…
Не успела она догадаться о его намерении, как он еще ближе притянул ее к себе, и, пока его губы искали ее рот, последнее, что она запомнила, – звезда, застрявшая в ветвях высокого чайного дерева. С Луизой случилось нечто необычное.
Неслышный шелест набегающих на берег волн вырос до шума ревущего вала, который смыл прежнюю уверенность и здравый смысл – все, кроме волнения, захлестнувшего ее с головой.
Луиза не знала, сколько прошло времени, прежде чем она вернулась к действительности и услышала тихий смех Фергуса. Она пригладила свои взлохмаченные волосы и сказала растерянно:
– Думаю… нам лучше уйти.
– Как скажешь, Мари-Луиза.
Захваченная врасплох, она почувствовала, что оказалась у него на руках. В следующий миг Фергус шагал по песку. Они направились к лодке, качаемой прибывающей водой. Остается только, в смятении сказала себе Луиза, обеими руками уцепиться за его шею и справиться с бешеным биением своего непослушного сердца.
Глава 6
Той ночью Луиза не спала. Она думала, что больше никогда не захочет спать. Было достаточно только лежать здесь, смаковать ощущение глубокой удовлетворенности. Во всем мире теперь имело значение только смуглое, выразительное лицо Фергуса, нежность его серых глаз, когда он смотрел на нее. Она лежала, закинув руки за голову, темные волосы разметались по подушке, в широко раскрытых карих глазах застыло мечтательное выражение. Итак, это – любовь. Пришла поздно, но пришла наконец, непрошеная, не узнанная до сегодняшней ночи! Неудивительно, что она чувствовала скуку в прозаических отношениях, которые существовали у нее с Аланом. За все годы знакомства ему ни разу не удалось вызвать у нее даже подобия того чувства, которое переполняло ее сейчас: это чувство возвращения домой, смешанное с диким и восторженным волнением. Любовь? До сегодняшней ночи она даже не понимала значения этого слова, и ей пришлось проехать полмира, чтобы это узнать.
Пройдет несколько коротких часов, и она снова увидит своего любимого, когда он придет, чтобы поехать с ней к Диэнн. Все равно слишком поздно спать, пело ее сердце, кто спит, когда уже наступило сегодня! Вечером она увидит его снова, будет танцевать с ним, почувствует его нежные руки на своей талии.
За окном яркие полосы алого и золотого возвестили о восходе солнца и начале еще одного безупречного летнего дня. Луиза выскользнула из кровати и начала одеваться, но, пока влезала в льняные шорты цвета шоколада и натягивала полосатый оранжевый свитер, ее взгляд возвращался к портрету на ночном столике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Он повел ее к сложенным на песке в грубый очаг кирпичам. Фергус быстро собрал сухой папоротник и сложил горкой плавники. Он прикрывал спичку рукой, пока сухой папоротник не загорелся.
– Посидите и посушитесь. Я почищу рыбу, и мы займемся делом. Рыба пожарится за это время! – Пока он стоял у доски на коленях, перебирая и взвешивая улов, Луиза вошла в лачугу и нашла там почерневшую сковороду, чайник, ножи, вилки, толстые эмалированные миски.
Она ходила по песку, собирая новые плавники и бросая деревяшки в разгоревшийся костер. К тому времени, когда рыба была готова к жарке, в сковородке, установленной на решетке над пылающими угольями, уже трещал и дымился жир.
– Отлично! – Фергус опустил на шипящую сковородку приготовленное им филе, и аппетитный аромат жареной рыбы смешался с резким запахом горящего чайного дерева.
Вскоре он разложил готовую рыбу по мискам.
– Горячие тарелки! Вам высший балл! – В его глазах появилась веселая искорка. – Знаете что? В умении обойтись подручными средствами вы превзошли даже первую Мари-Луизу.
Она чувствовала нелепую волну удовольствия от небрежно высказанного комплимента. Спокойнее, Луиза. Еще немного, и ты станешь такой же глупой, романтичной и податливой, как та другая, твоя тезка. В следующий миг она позабыла обо всем, поскольку Фергус подал ей горячую тарелку с аппетитным золотистым филе. Они уселись на песке, а тарелки поставили на колени. Чуть позже Фергус поднялся и бросил заварку в почерневший чайник, исходящий паром на тлеющих углях.
– Будет прискорбно, если вы любите молоко с чаем, Мари-Луиза.
– Все равно. – В ее теперешнем мечтательном состоянии ей на самом деле было все равно. Действительно, чай Фергуса, черный и сильно отдающий запахом горелого чайного дерева, казался бы ей самым восхитительным чаем, который она пробовала, даже если бы его налили в кружку с отбитой эмалью.
Затем они убрали за собой, вымыв кипятком тарелки и поставив посуду на место.
Вернувшись к костру, Фергус бросил охапку плавников на умирающие угольки, потом они снова присели у занявшегося костра.
Сегодня белая ночь, лениво размышляла Луиза, раскуривая сигарету. Луна, затянутая вздымающимися облаками, тускнела. На мягком белом платке ночного неба горошком высыпали слабые звезды. Гребни волн в заливе серебрила тихоокеанская луна.
Фергус обратился к ней, тихо и нежно:
– Мари-Луиза…
Непонятный инстинкт заставил Луизу отодвинуться, но Фергус опередил ее. Его рука накрыла ее ладонь.
– Почему вы дрожите, Мари-Луиза?
– Неправда!
Он притянул ее к себе, так близко, что она заметила темный блеск в его глазах. Он поднял руку, чтобы коснуться гладкой кожи ее лица, и теперь Луиза действительно дрожала.
– Разве не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
– Нет, не хочу! – Луиза боролась со своими чувствами.
– Но почему?
Она была смущена, неуверенна и знала только, что не желает небрежного, легкого поцелуя, только ради забавы. Что-то говорило ей: любить Фергуса – значит отдать ему сердце навсегда. Не будет спокойного расставания. Мудрее не рисковать, лучше остаться свободной и с целым сердцем, если еще возможно.
Она вырвалась, пытаясь придать своему смеху легкость и беззаботность.
– Я уже сказала, – перевела дыхание Луиза, – что не терплю бороду.
Удивительно, но он отпустил ее, просто посмотрел на нее тем пристальным взглядом, который мог запросто заставить ее отправить свое решение к черту, если она тут же не овладеет собой. Как в забытьи, Луиза услышала собственный голос, торопливый и немного визгливый.
– Не понимаю, зачем ты все еще носишь викторианскую прическу. Годовщина прошла, – она едва осознавала, что говорит, – так почему не сбреешь… бороду?
– Прости. – Он странно изменил тон. – Дело в том, что мне придется некоторое время носить ее. Ради особого события.
– Да? – Луизе с большим трудом удалось придать голосу беспечные и насмешливые нотки, но слова полились бурным потоком. – Что же еще? Новый юбилей?
На этот раз на ее колкость ответа не последовало. Она поймала взгляд Фергуса, который оставался таким же загадочным, но Фергус только вымолвил:
– Намного важнее. Я расскажу все, на днях. А пока…
Не успела она догадаться о его намерении, как он еще ближе притянул ее к себе, и, пока его губы искали ее рот, последнее, что она запомнила, – звезда, застрявшая в ветвях высокого чайного дерева. С Луизой случилось нечто необычное.
Неслышный шелест набегающих на берег волн вырос до шума ревущего вала, который смыл прежнюю уверенность и здравый смысл – все, кроме волнения, захлестнувшего ее с головой.
Луиза не знала, сколько прошло времени, прежде чем она вернулась к действительности и услышала тихий смех Фергуса. Она пригладила свои взлохмаченные волосы и сказала растерянно:
– Думаю… нам лучше уйти.
– Как скажешь, Мари-Луиза.
Захваченная врасплох, она почувствовала, что оказалась у него на руках. В следующий миг Фергус шагал по песку. Они направились к лодке, качаемой прибывающей водой. Остается только, в смятении сказала себе Луиза, обеими руками уцепиться за его шею и справиться с бешеным биением своего непослушного сердца.
Глава 6
Той ночью Луиза не спала. Она думала, что больше никогда не захочет спать. Было достаточно только лежать здесь, смаковать ощущение глубокой удовлетворенности. Во всем мире теперь имело значение только смуглое, выразительное лицо Фергуса, нежность его серых глаз, когда он смотрел на нее. Она лежала, закинув руки за голову, темные волосы разметались по подушке, в широко раскрытых карих глазах застыло мечтательное выражение. Итак, это – любовь. Пришла поздно, но пришла наконец, непрошеная, не узнанная до сегодняшней ночи! Неудивительно, что она чувствовала скуку в прозаических отношениях, которые существовали у нее с Аланом. За все годы знакомства ему ни разу не удалось вызвать у нее даже подобия того чувства, которое переполняло ее сейчас: это чувство возвращения домой, смешанное с диким и восторженным волнением. Любовь? До сегодняшней ночи она даже не понимала значения этого слова, и ей пришлось проехать полмира, чтобы это узнать.
Пройдет несколько коротких часов, и она снова увидит своего любимого, когда он придет, чтобы поехать с ней к Диэнн. Все равно слишком поздно спать, пело ее сердце, кто спит, когда уже наступило сегодня! Вечером она увидит его снова, будет танцевать с ним, почувствует его нежные руки на своей талии.
За окном яркие полосы алого и золотого возвестили о восходе солнца и начале еще одного безупречного летнего дня. Луиза выскользнула из кровати и начала одеваться, но, пока влезала в льняные шорты цвета шоколада и натягивала полосатый оранжевый свитер, ее взгляд возвращался к портрету на ночном столике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49