Созвал как-то раз Садко новгородцев на почестей пир. Наедалися гости досыта, напивалися допьяна, стали друг перед другом похваляться. Один хвалится золотой казной, другой — удалью молодецкой, третий — добрым конем.
Тут и Садко прирасхвастался: «Нету счета моей золотой казне. Хотите — повыкуплю на торгу все товары новгородские, не оставлю ни на малую денежку? А если всех товаров не выкуплю, заплачу вам денег тридцать тысячей!» Вставал Садко поутру ранешенько, давал своим слугам без счету золотой казны, посылал их на новгородский торг, велел покупать все товары — и худые, и добрые. К вечеру выкупили садковы слуги все дочиста.
А назавтра пришел Садко на торг, смотрит — вдвойне там товаров против прежнего, ко великой ко славе новгородской.
Снова стал Садко выкупать товары, снова повыкупил все дочиста. А на дру-гойдень видит-втройне товаров принавезено, подоспели товары московские.
Тут Садко призадумался: «Выкуплю товары московские, подоспеют товары заморские. Не выкупить мне товаров со всего белого света. Хоть и богат Садко-купец, да побогаче его славный Новгород».
И пришлось Садко, как обещал, заплатить новгородцам тридцать тысячей.
Поубавилось у него золотой казны. Решил Садко ехать торговать в края заморские. Снарядил тридцать кораблей, погрузил на них товары, что повыкупил на новгородском торгу, набрал дружину корабельщиков.
Вот убрали сходенки дубовые, вынимали якоря булатные, поднимали паруса полотняные — и пошли садковы корабли по реке Волхову, из Волхова — в Ладожское озеро, из озера — в Неву-реку, а из Невы — в синее море.
Продал Садко за морем новгородские товары, получил великие барыши. Насыпал он бочки красного золота, чистого серебра и скатного жемчуга, поехал назад в Новгород.
Вот плывут садковы корабли по синему морю. Вдруг встали корабли, словно на якоре, и с места нейдут. А кругом расходилась непогода — бьет корабли волной, рвет ветром паруса.
Велел Садко корабельщикам щупать в море щупами железными: нет ли под кораблем каких камней или песчаной отмели. Ничего щупами не нащупали. Послал Садко в воду водолащиков. Вернулись водолащики, говорят: «Нет под кораблями ни камней, ни песчаной отмели».
Говорит тогда Садко: «Видно, требует от нас дани морской царь. Долго мы по морю ходили, а дани ему не плачивали».
Приказал Садко прикатить по бочке красного золота, чистого серебра и скатного жемчуга — и бросить в море.
Корабельщики все исполнили, а непогода все равно не унимается, садковы корабли по-прежнему с места нейдут.
Запечалился тут Садко и говорит: «Не хочет морской царь ни злата, ни серебра, ни жемчуга, в хочет в сине море чьей-то живой головы».
Стали корабельщики с Садко жребий бросать — кому идти к морскому царю. Вырезали жеребья из дуба, написали на них свои имена и побросали в море.
У корабельщиков жеребья гоголем плывут, а у Садко — ключом на дно.
Делать нечего, попрощался Садко со всей дружиной, попрощался с белым светом, попрощался со славным Новгородом.
Говорит он дружине: «Возьму я с собой в синее море гусельки яровчатые — не так страшно будет мне в синем море смерть принять».
Спустили корабельщики на воду дощечку дубовую. Взял Садко гусли, помолился Николаю Угоднику-защитнику плавающих по морю, и спрыгнул в море на дощечку.
Тут же унялась непогода, сошли с места корабли и поплыли домой, в Новгород.
А Садко остался посреди синего моря. Налетела высокая волна — разлучила его с белым светом. Опустился Садко на морское дно — чуть виднеется сквозь воду красное солнышко.
Пошел Садко в палаты белокаменные к морскому царю.
Сидит царь морской, рядом с ним — царица Водяница, а кругом — бояре да слуги.
Говорит морской царь: «Долго ты, Садко, по морю хаживал, а мне, царю морскому, дани не плачивал! А теперь сам пришел ко мне в подарочек. Отныне будешь играть мне на гуселькахяровчатых».
Брал Садко гусельки яровчатые, струночку ко струночке налаживал. Начал Садко играть, а морской царь — плясать. Пляшет морской царь, машет шубой по стенам палаты белокаменной. Царица Водяница с красными девушками хоровод водит, а слуги да бояре вприсядку пошли.
От той пляски море всколебалося, заходили по нему волны великие, стали тонуть в море большие корабли, еще больше потонуло мелких судов.
А Садко про то не ведает — играет да играет.
Вдруг кто-то тронул Садко за правое плечо. Обернулся Садко — стоит за его спиной седой старичок, не простой старичок, а сам Николай Угодник.
Говорит Николай Угодник: «Аи же ты, Садко новгородский! Полно играть в гусельки яровчатые, полно потешать царя морского. От его пляски гибнут в море души неповинные!» Тут Садко оборвал шелковые струны, сломал яровчатые гусли.
Перестал плясать морской царь, успокоилось синее море, перестали тонуть корабли.
Спрашивает морской царь: «Что ж ты не играешь, Садко новгородский?» А Садко отвечает: «Не во что мне больше играть — поломались гусельки яровчатые».
Стал Садко просить морского царя отпустить его обратно в Новгород.
Говорит морской царь: «Оставайся, Садко, навсегда в синем море. Дам я тебе в жены девицу-красавицу. Завтра поутру выберешь себе ту, что посердцу придется».
Лег Садко спать в синем море. Во сне явился ему Николай Угодник и говорит: «Завтра морской царь выведет перед тобой стадо девиц. Ты первые триста девиц пропусти, и вторые триста пропусти, и третьи триста пропусти. А позади всех будет идти девушка-Чернавушка — ее и бери в жены. Да смотри — не твори с молодой женой блуда в синем море, иначе не бывать тебе больше в Новгороде, а останешься ты в синем море навеки».
Послушался Садко Николая Угодника. Выбрал в жены девушку-Чернавушку. Лег Садко спать с молодой женой, да подальше от нее отодвинулся, руки к сердцу прижал.
Заснул Садко в синем море, проснулся — в Новгороде. Лежит он на крутом кряжу, а рядом речка Чернава течет.
Видит Садко — бегут по Волхову его корабли. Поминает дружина Садко: «Остался Садко в синем море, не бывать ему больше в Новгороде!» Глядь, а Садко встречает их на берегу!
Повыгрузила дружина с Садковых кораблей золотую казну. Построил Садко в Новгороде церковь Николаю Угоднику.
83. СТАВР ГОДИНОВИЧ
В стольном городе Киеве на пиру у князя Владимира расхвастался молодой боярин- новгородец Ставр Годинович: «У меня-де, Ставра-боярина, широкий двор не хуже города Киева. Раскинулся двор на семь верст, палаты у меня из белого дуба, крыша крыта седыми бобрами, потолок-из черных соболей, пол — чистого серебра, засовы у дверей позолочены!» Разгневался князь Владимир на похвальбу Ставра Годиновича, приказал заковать Ставра во тяжкие оковы, посадить его в глубокий погреб.
А была у Ставра молодая жена Василиса Микулишна. Дошла до нее в Новгород нерадостная весть, что сидит Ставр-боярин в глубоком погребе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170