Кто-то смотрел с безразличием, кто-то с плохо скрытой завистью, а кто-то и враждебно: обед в пиццерии был большинству москвичей не по карману.
Обеденный час еще не наступил, и посетителей было немного. Светка, будто не замечая Волохова, лавировала между столиками, покачивая аппетитными бедрами. Наконец она унесла с пустого стола грязную посуду и подошла к нему.
— Пожалуйста, меню, — сказала она с дежурной улыбкой.
— Здравствуй, Света, — задушевно сказал Волохов, — может, ты присядешь на минутку?
— Ты что, водолаз, с гвоздя упал, что ли, — спросила она, все так же мило улыбаясь. — Я же на работе!
— А после работы, — вкрадчиво спросил Волохов, — может, найдешь время для меня, бесприютного, безутешного?
— Смотря что заказывать будешь, — с обезоруживающей прямотой ответила Светка.
— Тогда всего побольше и подороже!
— У-у, а ты ничего, хоть и выглядишь, как нищий аспирант.
Через два часа Волохов, пытаясь подавить неудержимую отрыжку, сидел в изнеможении перед заставленным пустыми тарелками и кувшинами столом.
— Чего-нибудь еще желаете? — невинно спросила подошедшая Светка.
— А я еще не все у вас подъел? — спросил Волохов, осоловело глядя на нее.
Светка прыснула, прикрыв губы ладонью.
— Свет, а Свет, дай, пожалуйста, зубочистку, — жалобно попросил он, указывая пальцем на салфетницу в середине стола, — а то я не достану — нагнуться не могу..
— Пожалуйста.
— А как насчет вечера?
— Уговорил, водолаз. Мы пойдем в боулинг!
— Это где кегли катают?
Светка опять хихикнула.
— Ой, я не могу. Шарики катают, а кегли сбивают. Серость!
— Понял, — покладисто сказал Волохов, — катают шарики.
На выходе из ресторана долго сдерживаемая отрыжка прорвалась-таки из груди раскатистым львиным рыком. Работяга, подстригавший траву на газоне перед рестораном и остановившийся заменить проволоку в косилке, одобрительно крякнул:
— Вот это от души!
В «Чемпионе» Светка порезвилась всласть: три партии в боулинг, сопровождаемые дикими взвизгами при удачном попадании, с невероятным количеством чипсов и орешков под «Мартини». Танцы под современную музыку, напоминавшую речитативом перечисление наград какого-нибудь члена Политбюро. Бильярд, аэро-хоккей. Завершил вечер ужин, который ограничился для Волохова, еще не переварившего обед, кружкой пива.
— Все, больше не могу, — сообщила Светка, отваливаясь от стола, — вези меня домой!
Окрыленный словом «домой», Волохов мигом поймал частника — азербайджанца на битой «копейке». Светка показывала дорогу. Они доехали до Сокола, развернулись и какими-то переулками выбрались к Ленинградскому рынку. Здесь Светка попросила остановиться, перегнулась с переднего сидения, звонко чмокнула Волохова в щеку и выскочила из машины. Волохов стал рваться наружу, но замок древней машины заело, а азербайджанец вцепился в него, как лесной клещ, требуя «аплатыт дарогу».
— Да я только с девушкой попрощаюсь, — взмолился Волохов, видя, как светлая блузка растворяется в темноте.
— Ты со мной попрощаться хочешь, — возражал водитель, — знаю я ваш брат с сестрой! Сначала плати, потом хочешь — прощайся, хочешь — здоровайся.
Волохов опустил стекло.
— Свет, — крикнул он в темноту, — а я?
— Пока, водолаз, — донеслось сквозь перестук каблучков, — заходи еще в гости.
— Обманула, да, — участливо спросил водитель, пересчитывая деньги, — хочешь, к девочкам повезу? Ай, какие девочки, — он закатил глаза и причмокнул, — молодые, хорошие. Дешево! Совсем даром!
— Даром за амбаром, — сказал Волохов, — а дешево хорошо не бывает. Давай к метро в ночной магазин.
Купив водки, хлеба, рыбной и мясной нарезки, он пустыми улицами пошел к Тимирязевскому парку. Ночь была душная, безветренная. На перекрестке Планетной и Черняховского стояла милицейская «канарейка» и машина спецмедслужбы, в просторечии «чумовоз». Два милиционера и санитар в белом халате спорили, кому забирать спавшего посреди проезжей части бомжа. Санитар доказывал, что клиент не его. У них, мол, теперь услуги платные, а с этого ничего не возьмешь. Милиционеры вяло возражали, что да, гражданин без документов, но поскольку пьяный, то дорога ему в вытрезвитель. Гражданин, прижимавший к груди рваный двухкилограммовый пакет муки, внезапно облегчился под себя и заворочался в луже мочи, устраиваясь поудобнее. Мука облепила его, и он стал похож на большой пельмень. Волохов пригляделся к лежащему. Нет, не Витек, решил он и пошел дальше. Немного погодя он оглянулся. Санитар и один из ментов перетащили бомжа в кусты, забросили туда же пакет с мукой и, пожав друг другу руки, разъехались продолжать дежурство.
Перейдя железную дорогу Волохов, отыскал пролом в стене, пролез в него и зашагал по тропинке, протоптанной вдоль леса. Блики костра сквозь деревья он заметил издалека, свернул в чащу и скоро вышел к огню.
— Паша, — Витек с пузырьком настойки в одной руке и с куском колбасы, надетой на прутик, прижал его к своему ароматному пиджаку.
Волохов задержал дыхание.
— Позволь представить, — Витек повел колбасой в сторону костра, указывая на возлежащую возле него особу.
— Люси, — пропела особа, приподнимаясь, как герцогиня де Шеврез на ложе, и протягивая руку ладонью вниз.
— Рад, — пожав руку, коротко сказал Волохов и склонил голову, — весьма наслышан.
— Присаживайтесь, Павел, выпейте с нами.
Волохов присел к огню и вопросительно взглянул на Витька. Тот многозначительно закатил глаза — какова, мол! Люси было на вид около сорока лет. Широкое, покрасневшее от выпитого лицо, маленькие глазки, игриво глядящие из-под набрякших век. Вылинявшие джинсы облегали неопределенной формы ноги. Разбитые кроссовки стояли у огня, поверх красной майки накинута замшевая в некоторых местах куртка.
На мятой газете были разложены прутики с печеной колбасой, нарезанный крупными кусками хлеб. Тут же стояли три пузырька «Шиповника». Два были пусты.
— Я тут кое-что принес, — Волохов достал из пакета продукты.
— О-о, «Смирнофф», — оживился Витек.
— Я хочу коктейль, — сказала Люси, надув потрескавшиеся обветренные губы. — Павел, угостите даму! Две части «Шиповника» — в нем много витаминов, три «Смирнова» — водка очень калорийна и одну часть «Пепси». Чтобы было не очень крепко.
Волохов смешал, что просили.
— Прошу, мадам.
— Мадмуазель! — возмущенным тоном поправила Люси.
— Пардон, — извинился он и кивнул Витьку, отзывая его в сторону: — Виктор, можно тебя. Ну, узнал что-нибудь?
— Все узнал, Паша. Матерьял — закачаешься! Давай закусим и все расскажу. Кстати, как тебе Люська? Могу уступить, как другу.
Волохов обернулся к костру. Люси как раз пригубила коктейль и шаловливо помахала Павлу пальчиками. Разгоревшийся огонь осветил лицо женщины, и он подумал, что убавил ей лет тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Обеденный час еще не наступил, и посетителей было немного. Светка, будто не замечая Волохова, лавировала между столиками, покачивая аппетитными бедрами. Наконец она унесла с пустого стола грязную посуду и подошла к нему.
— Пожалуйста, меню, — сказала она с дежурной улыбкой.
— Здравствуй, Света, — задушевно сказал Волохов, — может, ты присядешь на минутку?
— Ты что, водолаз, с гвоздя упал, что ли, — спросила она, все так же мило улыбаясь. — Я же на работе!
— А после работы, — вкрадчиво спросил Волохов, — может, найдешь время для меня, бесприютного, безутешного?
— Смотря что заказывать будешь, — с обезоруживающей прямотой ответила Светка.
— Тогда всего побольше и подороже!
— У-у, а ты ничего, хоть и выглядишь, как нищий аспирант.
Через два часа Волохов, пытаясь подавить неудержимую отрыжку, сидел в изнеможении перед заставленным пустыми тарелками и кувшинами столом.
— Чего-нибудь еще желаете? — невинно спросила подошедшая Светка.
— А я еще не все у вас подъел? — спросил Волохов, осоловело глядя на нее.
Светка прыснула, прикрыв губы ладонью.
— Свет, а Свет, дай, пожалуйста, зубочистку, — жалобно попросил он, указывая пальцем на салфетницу в середине стола, — а то я не достану — нагнуться не могу..
— Пожалуйста.
— А как насчет вечера?
— Уговорил, водолаз. Мы пойдем в боулинг!
— Это где кегли катают?
Светка опять хихикнула.
— Ой, я не могу. Шарики катают, а кегли сбивают. Серость!
— Понял, — покладисто сказал Волохов, — катают шарики.
На выходе из ресторана долго сдерживаемая отрыжка прорвалась-таки из груди раскатистым львиным рыком. Работяга, подстригавший траву на газоне перед рестораном и остановившийся заменить проволоку в косилке, одобрительно крякнул:
— Вот это от души!
В «Чемпионе» Светка порезвилась всласть: три партии в боулинг, сопровождаемые дикими взвизгами при удачном попадании, с невероятным количеством чипсов и орешков под «Мартини». Танцы под современную музыку, напоминавшую речитативом перечисление наград какого-нибудь члена Политбюро. Бильярд, аэро-хоккей. Завершил вечер ужин, который ограничился для Волохова, еще не переварившего обед, кружкой пива.
— Все, больше не могу, — сообщила Светка, отваливаясь от стола, — вези меня домой!
Окрыленный словом «домой», Волохов мигом поймал частника — азербайджанца на битой «копейке». Светка показывала дорогу. Они доехали до Сокола, развернулись и какими-то переулками выбрались к Ленинградскому рынку. Здесь Светка попросила остановиться, перегнулась с переднего сидения, звонко чмокнула Волохова в щеку и выскочила из машины. Волохов стал рваться наружу, но замок древней машины заело, а азербайджанец вцепился в него, как лесной клещ, требуя «аплатыт дарогу».
— Да я только с девушкой попрощаюсь, — взмолился Волохов, видя, как светлая блузка растворяется в темноте.
— Ты со мной попрощаться хочешь, — возражал водитель, — знаю я ваш брат с сестрой! Сначала плати, потом хочешь — прощайся, хочешь — здоровайся.
Волохов опустил стекло.
— Свет, — крикнул он в темноту, — а я?
— Пока, водолаз, — донеслось сквозь перестук каблучков, — заходи еще в гости.
— Обманула, да, — участливо спросил водитель, пересчитывая деньги, — хочешь, к девочкам повезу? Ай, какие девочки, — он закатил глаза и причмокнул, — молодые, хорошие. Дешево! Совсем даром!
— Даром за амбаром, — сказал Волохов, — а дешево хорошо не бывает. Давай к метро в ночной магазин.
Купив водки, хлеба, рыбной и мясной нарезки, он пустыми улицами пошел к Тимирязевскому парку. Ночь была душная, безветренная. На перекрестке Планетной и Черняховского стояла милицейская «канарейка» и машина спецмедслужбы, в просторечии «чумовоз». Два милиционера и санитар в белом халате спорили, кому забирать спавшего посреди проезжей части бомжа. Санитар доказывал, что клиент не его. У них, мол, теперь услуги платные, а с этого ничего не возьмешь. Милиционеры вяло возражали, что да, гражданин без документов, но поскольку пьяный, то дорога ему в вытрезвитель. Гражданин, прижимавший к груди рваный двухкилограммовый пакет муки, внезапно облегчился под себя и заворочался в луже мочи, устраиваясь поудобнее. Мука облепила его, и он стал похож на большой пельмень. Волохов пригляделся к лежащему. Нет, не Витек, решил он и пошел дальше. Немного погодя он оглянулся. Санитар и один из ментов перетащили бомжа в кусты, забросили туда же пакет с мукой и, пожав друг другу руки, разъехались продолжать дежурство.
Перейдя железную дорогу Волохов, отыскал пролом в стене, пролез в него и зашагал по тропинке, протоптанной вдоль леса. Блики костра сквозь деревья он заметил издалека, свернул в чащу и скоро вышел к огню.
— Паша, — Витек с пузырьком настойки в одной руке и с куском колбасы, надетой на прутик, прижал его к своему ароматному пиджаку.
Волохов задержал дыхание.
— Позволь представить, — Витек повел колбасой в сторону костра, указывая на возлежащую возле него особу.
— Люси, — пропела особа, приподнимаясь, как герцогиня де Шеврез на ложе, и протягивая руку ладонью вниз.
— Рад, — пожав руку, коротко сказал Волохов и склонил голову, — весьма наслышан.
— Присаживайтесь, Павел, выпейте с нами.
Волохов присел к огню и вопросительно взглянул на Витька. Тот многозначительно закатил глаза — какова, мол! Люси было на вид около сорока лет. Широкое, покрасневшее от выпитого лицо, маленькие глазки, игриво глядящие из-под набрякших век. Вылинявшие джинсы облегали неопределенной формы ноги. Разбитые кроссовки стояли у огня, поверх красной майки накинута замшевая в некоторых местах куртка.
На мятой газете были разложены прутики с печеной колбасой, нарезанный крупными кусками хлеб. Тут же стояли три пузырька «Шиповника». Два были пусты.
— Я тут кое-что принес, — Волохов достал из пакета продукты.
— О-о, «Смирнофф», — оживился Витек.
— Я хочу коктейль, — сказала Люси, надув потрескавшиеся обветренные губы. — Павел, угостите даму! Две части «Шиповника» — в нем много витаминов, три «Смирнова» — водка очень калорийна и одну часть «Пепси». Чтобы было не очень крепко.
Волохов смешал, что просили.
— Прошу, мадам.
— Мадмуазель! — возмущенным тоном поправила Люси.
— Пардон, — извинился он и кивнул Витьку, отзывая его в сторону: — Виктор, можно тебя. Ну, узнал что-нибудь?
— Все узнал, Паша. Матерьял — закачаешься! Давай закусим и все расскажу. Кстати, как тебе Люська? Могу уступить, как другу.
Волохов обернулся к костру. Люси как раз пригубила коктейль и шаловливо помахала Павлу пальчиками. Разгоревшийся огонь осветил лицо женщины, и он подумал, что убавил ей лет тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93