..
— Кто? - подалась вперед Бона, сидевшая в кресле рядом с королем; король молчал, но и он с нетерпением ждал ответа.
— Испанский король, теперь он император Карл Пятый. Все решил голос четвертого электора.
— Чешского? - спросил Сигизмунд.
— Вы угадали, ваше величество. От имени вашего племянника Людвика я посоветовал пражскому посланнику отдать свой голос за Карла.
— Стало быть, это вы, епископ, решили дело в пользу Карла? — продолжал расспросы король.
— Можно и так сказать, ваше величество.
Епископ хотел еще что-то добавить, но королева чуть не подскочила с места.
— То есть как это? — спросила она. — Не понимаю, ваше величество, — без нашего на то согласия?
Сигизмунд молчал, но епископ продолжал свои объяснения.
— Я голосовал, помня тайный наказ вашего величества, данный мне перед отъездом.
— Тайный наказ? В поддержку Габсбургов? — Королева, казалось, была не просто удивлена, она кипела от гнева.
— В поддержку короля Испании, - возразил Джевицкий.
— Но, светлейший государь, — продолжала Бона, — мне трудно поверить, что польский король, имея возможность выбора между французом и немцем, предпочел немца.
— Почему трудно? Чем же Валуа лучше?
— Они не так опасны для нас, как те, крестоносцы. Французы дальше от нас.
— Однако!.. — сказал король и умолк. Бона не желала сдаваться.
— Карл — это династия Габсбургов. А они давно зарятся на мое италийское наследство. И на герцогство Бари.
— Но разве не от них год назад я получил чудный лик... — начал король.
Бона презрительно скривила губы.
— Ах! — хотела было вставить она слово, но Сигизмунд продолжал:
— ...и известие, что герцогиня Бона, принцесса, согласна стать моей женою.
— Если даже благодаря им я и стала польской королевой, то у них были причины отправить меня подальше от италийских герцогств. Я не слепая и знаю, чего стоит их расположение.
- Вы сердитесь, светлейшая госпожа, вы несправедливы, — пытался смягчить ее король.
- Я — Бона Сфорца. И не верю Габсбургам ни на грош. Сигизмунд неожиданно встал и, кивнув головой Джевицкому, направился к дверям. Он остановился на секунду, обернулся и сказал спокойно, но решительно:
- В вашем роду в гербе дракон, вам следует знать, что дракон обитает и на Вавеле. И еще неизвестно, который из них окажется сильнее.
Он вышел, а Бона, глядя с изумлением на епископа, спросила:
- Я не понимаю. О чем сказывал король? Джевицкий выглядел смущенным, но не уклонился от ответа:
- Он вспомнил про вавельского дракона.
- Санта Мадонна! Я живу здесь скоро год и вдруг узнаю, что тут водится какое-то чудище. Какой-то страшный дракон. Что это значит? Откуда вы слышали, что мне предсказывал маг?
- Теперь я могу сказать: не понимаю... О предсказаниях мага я и не слыхивал. Но зато знаю легенду о злом драконе, обитавшем на Вавеле. Он уносил лучших юношей, и его отравили горожане, подмешали в еду яд.
- Он был отравлен? -Да.
- Стало быть, это только легенда? — спросила она, уже успокоившись.
- Конечно, легенда, — ответствовал Джевицкий с улыбкой.
- И все же я не пойму, почему вы были лишь советником пражских послов и не могли проголосовать от имени его величества, опекуна несовершеннолетнего Людвика?
- Чехи преждевременно объявили о совершеннолетии своего короля. Я мог только советовать, но, положа руку на сердце, скажу, что ни король английский Генрих, ни французский Франциск не получили бы поддержки четырех электоров из семи.
Бона не спускала с епископа глаз, словно бы пытаясь прочесть все его тайные мысли, разгадать криводушие, лицемерие, но епископ, хорошо помнивший последний разговор с Боной, прерванный тогда лишь случившимся с ней приступом, сейчас предупредил ее вопрос:
- Я сделал все, согласно воле его величества, желающего жить в мире и согласии с соседями, с новым императором. Но, увидев ближе деяния Габсбургов во Франкфурте, разделяю опасения вашего величества. Карл Пятый в случае войны будет не с нами, а с крестоносцами. А посему прошу вас, светлейшая госпожа, допустить и меня в круг близких вам особ, верных слуг и советников... Тем более что мне стало известно, будто Карл затеял хитрую интригу, направленную против вас, ваше величество.
— Какую же?
— Я предпочел бы говорить об этом не здесь.
— Жду вас, ваше преосвященство, не позднее чем через час в моих покоях...
На другой день король, вызвав Джевицкого к себе, принял его любезнее, чем обычно, и сказал:
— Я хотел бы держать сегодня совет с вами и с Тарновским. Любопытно мне было бы услышать мнение моих советников, каковы будут наши дела в Европе после избрания Карла Пятого. Так ли вы судите о сем, как королева, или иначе?
Джевицкий постарался не отвечать на вопрос короля прямо.
— Королева — кладезь учености, — сказал он. — Я слышал, что она знает на память четыре книги "Энеиды" и много писем Цицерона. Читает наизусть стихи Овидия и Петрарки. У нее живой и быстрый ум.
— А темперамент южный, — проворчал король.
— О да, она, быть может, несколько горячего нрава, но хорошо знает, чего хочет.
— Пока — Тарновскому о ее неприязни к Габсбургам ни слова... он...
В эту минуту в королевские покои вошел Тарновский, Сигизмунд на мгновение умолк, затем после обычных слов приветствия, спросил:
— Вы, должно быть, уже слышали, что Карл выбран императором?
— Это добрая весть, — отвечал Тарновский и, обращаясь к Джевицкому, продолжил: —Радуюсь, что вы ее нам привезли, ваше преосвященство.
— Теперь Испания, Нидерланды и все княжества немецкие в одних руках. Каково будет ваше суждение на сей счет? — поинтересовался король.
— Мы получили могучего союзника, в государстве которого никогда не заходит солнце. Нам легче будет отразить нападения крестоносцев и турок, потому что иные опасности ныне нам не угрожают.
— Королева находит, что куда больше толку было бы в франко-турецком союзе. Против Габсбургов.
— Если и против, то с кем? Не вижу других союзников. Простите, ваше величество, но устами королевы говорит неприязнь.
— Неприязнь? С чего бы?
— Есть на то причина. Недавно умершая королева Неаполя Иоанна отписала в завещании изрядную толику денег родственнице своей — Барийской герцогине. Карл отказался подтвердить завещание Иоанны и — соответственно — выплатить деньги.
— Отказал?! Не думаю, чтобы супруга моя знала об этом уже в день приезда послов.
— Тотчас по приезде, — вмешался в разговор Джевицкий. - Я поведал о сей неприятной истории канцлеру ее королевского величества.
— Доктору Алифио? Италийцу?
— Да, ему.
— Гм... Стало быть, знала... Это меняет положение вещей, — признался король.
— И я так полагаю, ваше величество, — добавил Джевицкий. — Карл Пятый нарушил взятые им перед выборами обязательства по поводу неаполитанского наследства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Кто? - подалась вперед Бона, сидевшая в кресле рядом с королем; король молчал, но и он с нетерпением ждал ответа.
— Испанский король, теперь он император Карл Пятый. Все решил голос четвертого электора.
— Чешского? - спросил Сигизмунд.
— Вы угадали, ваше величество. От имени вашего племянника Людвика я посоветовал пражскому посланнику отдать свой голос за Карла.
— Стало быть, это вы, епископ, решили дело в пользу Карла? — продолжал расспросы король.
— Можно и так сказать, ваше величество.
Епископ хотел еще что-то добавить, но королева чуть не подскочила с места.
— То есть как это? — спросила она. — Не понимаю, ваше величество, — без нашего на то согласия?
Сигизмунд молчал, но епископ продолжал свои объяснения.
— Я голосовал, помня тайный наказ вашего величества, данный мне перед отъездом.
— Тайный наказ? В поддержку Габсбургов? — Королева, казалось, была не просто удивлена, она кипела от гнева.
— В поддержку короля Испании, - возразил Джевицкий.
— Но, светлейший государь, — продолжала Бона, — мне трудно поверить, что польский король, имея возможность выбора между французом и немцем, предпочел немца.
— Почему трудно? Чем же Валуа лучше?
— Они не так опасны для нас, как те, крестоносцы. Французы дальше от нас.
— Однако!.. — сказал король и умолк. Бона не желала сдаваться.
— Карл — это династия Габсбургов. А они давно зарятся на мое италийское наследство. И на герцогство Бари.
— Но разве не от них год назад я получил чудный лик... — начал король.
Бона презрительно скривила губы.
— Ах! — хотела было вставить она слово, но Сигизмунд продолжал:
— ...и известие, что герцогиня Бона, принцесса, согласна стать моей женою.
— Если даже благодаря им я и стала польской королевой, то у них были причины отправить меня подальше от италийских герцогств. Я не слепая и знаю, чего стоит их расположение.
- Вы сердитесь, светлейшая госпожа, вы несправедливы, — пытался смягчить ее король.
- Я — Бона Сфорца. И не верю Габсбургам ни на грош. Сигизмунд неожиданно встал и, кивнув головой Джевицкому, направился к дверям. Он остановился на секунду, обернулся и сказал спокойно, но решительно:
- В вашем роду в гербе дракон, вам следует знать, что дракон обитает и на Вавеле. И еще неизвестно, который из них окажется сильнее.
Он вышел, а Бона, глядя с изумлением на епископа, спросила:
- Я не понимаю. О чем сказывал король? Джевицкий выглядел смущенным, но не уклонился от ответа:
- Он вспомнил про вавельского дракона.
- Санта Мадонна! Я живу здесь скоро год и вдруг узнаю, что тут водится какое-то чудище. Какой-то страшный дракон. Что это значит? Откуда вы слышали, что мне предсказывал маг?
- Теперь я могу сказать: не понимаю... О предсказаниях мага я и не слыхивал. Но зато знаю легенду о злом драконе, обитавшем на Вавеле. Он уносил лучших юношей, и его отравили горожане, подмешали в еду яд.
- Он был отравлен? -Да.
- Стало быть, это только легенда? — спросила она, уже успокоившись.
- Конечно, легенда, — ответствовал Джевицкий с улыбкой.
- И все же я не пойму, почему вы были лишь советником пражских послов и не могли проголосовать от имени его величества, опекуна несовершеннолетнего Людвика?
- Чехи преждевременно объявили о совершеннолетии своего короля. Я мог только советовать, но, положа руку на сердце, скажу, что ни король английский Генрих, ни французский Франциск не получили бы поддержки четырех электоров из семи.
Бона не спускала с епископа глаз, словно бы пытаясь прочесть все его тайные мысли, разгадать криводушие, лицемерие, но епископ, хорошо помнивший последний разговор с Боной, прерванный тогда лишь случившимся с ней приступом, сейчас предупредил ее вопрос:
- Я сделал все, согласно воле его величества, желающего жить в мире и согласии с соседями, с новым императором. Но, увидев ближе деяния Габсбургов во Франкфурте, разделяю опасения вашего величества. Карл Пятый в случае войны будет не с нами, а с крестоносцами. А посему прошу вас, светлейшая госпожа, допустить и меня в круг близких вам особ, верных слуг и советников... Тем более что мне стало известно, будто Карл затеял хитрую интригу, направленную против вас, ваше величество.
— Какую же?
— Я предпочел бы говорить об этом не здесь.
— Жду вас, ваше преосвященство, не позднее чем через час в моих покоях...
На другой день король, вызвав Джевицкого к себе, принял его любезнее, чем обычно, и сказал:
— Я хотел бы держать сегодня совет с вами и с Тарновским. Любопытно мне было бы услышать мнение моих советников, каковы будут наши дела в Европе после избрания Карла Пятого. Так ли вы судите о сем, как королева, или иначе?
Джевицкий постарался не отвечать на вопрос короля прямо.
— Королева — кладезь учености, — сказал он. — Я слышал, что она знает на память четыре книги "Энеиды" и много писем Цицерона. Читает наизусть стихи Овидия и Петрарки. У нее живой и быстрый ум.
— А темперамент южный, — проворчал король.
— О да, она, быть может, несколько горячего нрава, но хорошо знает, чего хочет.
— Пока — Тарновскому о ее неприязни к Габсбургам ни слова... он...
В эту минуту в королевские покои вошел Тарновский, Сигизмунд на мгновение умолк, затем после обычных слов приветствия, спросил:
— Вы, должно быть, уже слышали, что Карл выбран императором?
— Это добрая весть, — отвечал Тарновский и, обращаясь к Джевицкому, продолжил: —Радуюсь, что вы ее нам привезли, ваше преосвященство.
— Теперь Испания, Нидерланды и все княжества немецкие в одних руках. Каково будет ваше суждение на сей счет? — поинтересовался король.
— Мы получили могучего союзника, в государстве которого никогда не заходит солнце. Нам легче будет отразить нападения крестоносцев и турок, потому что иные опасности ныне нам не угрожают.
— Королева находит, что куда больше толку было бы в франко-турецком союзе. Против Габсбургов.
— Если и против, то с кем? Не вижу других союзников. Простите, ваше величество, но устами королевы говорит неприязнь.
— Неприязнь? С чего бы?
— Есть на то причина. Недавно умершая королева Неаполя Иоанна отписала в завещании изрядную толику денег родственнице своей — Барийской герцогине. Карл отказался подтвердить завещание Иоанны и — соответственно — выплатить деньги.
— Отказал?! Не думаю, чтобы супруга моя знала об этом уже в день приезда послов.
— Тотчас по приезде, — вмешался в разговор Джевицкий. - Я поведал о сей неприятной истории канцлеру ее королевского величества.
— Доктору Алифио? Италийцу?
— Да, ему.
— Гм... Стало быть, знала... Это меняет положение вещей, — признался король.
— И я так полагаю, ваше величество, — добавил Джевицкий. — Карл Пятый нарушил взятые им перед выборами обязательства по поводу неаполитанского наследства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155