Зрелище безотрадное. Вы, должно быть, слышали, что наши конюшни в Бари славились превосходными лошадьми. Когда-то моя любимая сивая кобылица была отдана в дар самому Генриху Восьмому, королю Англии. Я не хотела бы, чтобы кони, посылаемые в дар монаршим дворам из Польши, хоть в чем-то уступали тем, коих дарила когда-то принцесса — моя матушка.
— Я передам это нашему конюшему, ваше величество, — склонился в поклоне Вольский.
Но Бона смотрела уже не на него, а на Марину, спрашивала, захватила ли она итальянский трактат об уходе за лошадьми. Знаменитый трактат, который был бы весьма полезен конюшему на Вавеле. Нет? Очень жаль. Придется с первой же почтой, доставляющей письма от принцессы Изабеллы, переслать этот достойный труд из Бари. А заодно и семена цветов и трав. И снова так же неожиданно, безо всякого перехода, обратилась к свите:
— Пойдемте посмотрим на усыпальницу.
Вольский не в силах был скрыть мгновенного испуга.
— Но ведь маэстро Береччи только начал постройку часовни, где будут покоиться останки первой супруги его величества. Усыпальница еще не готова. Замок расширяется, все время не хватает каменщиков, скульпторов, строителей...
— Которых выписывают из Италии, — добавила Бона. Вольский не возражал. Он что-то толковал о состоянии
работ в левом крыле замка, но королева прервала его:
— Усыпальница не готова? Тем лучше. Может быть, можно что-то исправить, улучшить? Ребенком я видела, как шла перестройка замка возле Милана, где вел работы маэстро Бра-манте, а все скульптурные украшения внутри были сделаны самим Леонардо да Винчи.
Легким движением руки она ввела Анну в круг своей свиты и снова продолжала стремительный бег по галереям замка. Вольский некоторое время с изумлением глядел на промелькнувшее яркое пятно ее платья, на отдалявшуюся королевскую свиту. Из задумчивости вывел его хорошо знакомый ехидный смех.
— Буря миновала? Ветер утих? - спросил появившийся из-за колонны Станьчик.
Вольский нахмурил брови.
— Смотри, не попадайся этому ветру на пути. Сметет.
— Не понимаю. Что вы хотите сказать?
— Ступай-ка лучше своей дорогой, — посоветовал Вольский.
— Бедный мой господин, — вздохнул шут. — Королева —
огонь, король — вода. Она - вихрь, он — покой. Ей-ей! Теперешняя королева — полная противоположность его первой жене! Был бы я королем - не позволил новой госпоже вмешиваться во все дела. Тем более в строительство усыпальницы и часовни для умершей супруги.
— Она пошла только взглянуть, — буркнул Вольский.
— Санта Мадонна! Неужто дракон способен только глядеть со своего герба? И не откроет пасть? И не обольет ядом? — с деланным удивлением спрашивал Станьчик.
— Ты судишь слишком поспешно.
— Этому я научился у нее. Все должно быть. Сейчас! Немедля!
— Тогда уходи. И поскорее, — рассердился Вольский передразнил шут, но ослушаться не посмел и, подпрыгивая, помчался вслед за свитой.
Он упустил ее из виду, но догадывался, в каком направлении следует идти.
Вольский пошел по пустынной галерее. За поворотом он почти столкнулся с канцлером Боны доктором Алифио. На вопрос Алифио, куда направилась королева, Вольский коротко рассказал о строящейся часовне. Он заметил, что смуглое лицо итальянца побледнело, и, может быть, поэтому добавил:
— Было бы лучше, если бы ее величество...
— Знаю, — прервал канцлер, — и был бы рад, если бы король ничего не узнал об этих прожектах и переменах. Разумеется, ее величество хочет только добра, но я понимаю... Словом, я буду там через минуту и обещаю все выяснить...
— Только не в присутствии маэстро Береччи. И еще одно прошу помнить: стены здесь толстые, но у них есть глаза и уши. Поговорите с королевой в ее покоях и, конечно же, без свидетелей.
— Неужто она уже успела нажить врагов? — встревожился Алифио.
— Не знаю, ничего не знаю. Просто она совсем, совсем иная, чем прежняя королева.
В тот же день перед ужином канцлер попробовал осторожно поговорить со своей госпожой. Рассказал, как много слышал похвал о покойной королеве, которую оплакивал весь двор, хотя она царствовала на Вавеле не более трех лет. Королевский историк и секретарь Деций записал, что плакали по ней и знать, и простолюдины, что она никогда никого и ничем не оскорбила и не обидела, всегда считалась со здешними обычаями, не пыталась править, была лишь добродетельной супругой и матерью.
— Разумеется, — прервала Бона, — не успела никого обидеть, вечно находясь в тени. Но такая тень не по мне, и я не успокоюсь, пока не узнаю, каков местный двор, какие у короля советники и каковы, наконец, мои подданные. А вы? Знаете ли вы их желания, обычаи, их нравы? И что следует делать, чтобы обрести здесь власть и влияние? Алифио беспомощно развел руками.
— Я старался, хотя, видит бог, это нелегко. Двор нам пока что не доверяет, а страна обширная, многолюдная...
Она резко перебила его:
— Обширная, да небогатая. Казна, слышала я, совсем пуста.
— Долги большие...
— Сами видите. Вы же знаете, что король-должник беднее нищего. Вот и загадка: на какие средства содержит наш король наемные войска? Кто ему помогает отбивать нападения врагов?
— Здесь у каждого магната свое войско. И еще, должно быть, имеется посполитое рушение. Так называют ополчение служилого сословия, шляхты.
— А к чьим словам, он, по вашему мнению, прислушивается?
— Есть тут влиятельные люди. Доблестный воин Тарновский, канцлер Шидловецкий. И еще...
— Может, этот шут Станьчик?
— Еще Кмита, хозяин Виснича. Но только в последнее время он в немилости. Чересчур горяч. Тарновскому ничего не спускает.
— В немилости? Да еще буян к тому же? Вот это по мне. Попробуем его укротить. Да еще перетянем на свою сторону Вольского. В маленьких герцогствах Италии много таких враждующих родов, борющихся сторон. А здесь? Есть ли и здесь противники королевской власти? Желающие перемен?
— Да. Они не хотят, чтобы один сановник занимал сразу несколько должностей, хотят отобрать у вельмож дарованные им прежде поместья. Но мелкая, необразованная шляхта против них.
— А магнаты?
— В первую очередь. Ведь эти перемены были бы прежде всего направлены против них.
— Что думает об этом его величество?
— Этого я не знаю. Но коли его называют королем сенаторов, стало быть...
— Санта Мадонна! — рассердилась она. — Так трудно двинуться с места, когда вокруг не видно ни зги. Не знаете, не слышали... Я тоже не знаю. Ударяюсь о высокую стену - и, куда ни гляну, вижу глухие стены, над которыми только небо. Чужое... Я сама знаю, что слишком нетерпелива. Но я при-
ехала сюда, чтобы кем-то стать, чего-то добиться. А тут передо мной горы, горы препятствий. Чтобы взять препятствия, нужны отличные скакуны! А они, сами знаете, не из лучших... При том король никогда не теряет спокойствия, почти всегда молчит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Я передам это нашему конюшему, ваше величество, — склонился в поклоне Вольский.
Но Бона смотрела уже не на него, а на Марину, спрашивала, захватила ли она итальянский трактат об уходе за лошадьми. Знаменитый трактат, который был бы весьма полезен конюшему на Вавеле. Нет? Очень жаль. Придется с первой же почтой, доставляющей письма от принцессы Изабеллы, переслать этот достойный труд из Бари. А заодно и семена цветов и трав. И снова так же неожиданно, безо всякого перехода, обратилась к свите:
— Пойдемте посмотрим на усыпальницу.
Вольский не в силах был скрыть мгновенного испуга.
— Но ведь маэстро Береччи только начал постройку часовни, где будут покоиться останки первой супруги его величества. Усыпальница еще не готова. Замок расширяется, все время не хватает каменщиков, скульпторов, строителей...
— Которых выписывают из Италии, — добавила Бона. Вольский не возражал. Он что-то толковал о состоянии
работ в левом крыле замка, но королева прервала его:
— Усыпальница не готова? Тем лучше. Может быть, можно что-то исправить, улучшить? Ребенком я видела, как шла перестройка замка возле Милана, где вел работы маэстро Бра-манте, а все скульптурные украшения внутри были сделаны самим Леонардо да Винчи.
Легким движением руки она ввела Анну в круг своей свиты и снова продолжала стремительный бег по галереям замка. Вольский некоторое время с изумлением глядел на промелькнувшее яркое пятно ее платья, на отдалявшуюся королевскую свиту. Из задумчивости вывел его хорошо знакомый ехидный смех.
— Буря миновала? Ветер утих? - спросил появившийся из-за колонны Станьчик.
Вольский нахмурил брови.
— Смотри, не попадайся этому ветру на пути. Сметет.
— Не понимаю. Что вы хотите сказать?
— Ступай-ка лучше своей дорогой, — посоветовал Вольский.
— Бедный мой господин, — вздохнул шут. — Королева —
огонь, король — вода. Она - вихрь, он — покой. Ей-ей! Теперешняя королева — полная противоположность его первой жене! Был бы я королем - не позволил новой госпоже вмешиваться во все дела. Тем более в строительство усыпальницы и часовни для умершей супруги.
— Она пошла только взглянуть, — буркнул Вольский.
— Санта Мадонна! Неужто дракон способен только глядеть со своего герба? И не откроет пасть? И не обольет ядом? — с деланным удивлением спрашивал Станьчик.
— Ты судишь слишком поспешно.
— Этому я научился у нее. Все должно быть. Сейчас! Немедля!
— Тогда уходи. И поскорее, — рассердился Вольский передразнил шут, но ослушаться не посмел и, подпрыгивая, помчался вслед за свитой.
Он упустил ее из виду, но догадывался, в каком направлении следует идти.
Вольский пошел по пустынной галерее. За поворотом он почти столкнулся с канцлером Боны доктором Алифио. На вопрос Алифио, куда направилась королева, Вольский коротко рассказал о строящейся часовне. Он заметил, что смуглое лицо итальянца побледнело, и, может быть, поэтому добавил:
— Было бы лучше, если бы ее величество...
— Знаю, — прервал канцлер, — и был бы рад, если бы король ничего не узнал об этих прожектах и переменах. Разумеется, ее величество хочет только добра, но я понимаю... Словом, я буду там через минуту и обещаю все выяснить...
— Только не в присутствии маэстро Береччи. И еще одно прошу помнить: стены здесь толстые, но у них есть глаза и уши. Поговорите с королевой в ее покоях и, конечно же, без свидетелей.
— Неужто она уже успела нажить врагов? — встревожился Алифио.
— Не знаю, ничего не знаю. Просто она совсем, совсем иная, чем прежняя королева.
В тот же день перед ужином канцлер попробовал осторожно поговорить со своей госпожой. Рассказал, как много слышал похвал о покойной королеве, которую оплакивал весь двор, хотя она царствовала на Вавеле не более трех лет. Королевский историк и секретарь Деций записал, что плакали по ней и знать, и простолюдины, что она никогда никого и ничем не оскорбила и не обидела, всегда считалась со здешними обычаями, не пыталась править, была лишь добродетельной супругой и матерью.
— Разумеется, — прервала Бона, — не успела никого обидеть, вечно находясь в тени. Но такая тень не по мне, и я не успокоюсь, пока не узнаю, каков местный двор, какие у короля советники и каковы, наконец, мои подданные. А вы? Знаете ли вы их желания, обычаи, их нравы? И что следует делать, чтобы обрести здесь власть и влияние? Алифио беспомощно развел руками.
— Я старался, хотя, видит бог, это нелегко. Двор нам пока что не доверяет, а страна обширная, многолюдная...
Она резко перебила его:
— Обширная, да небогатая. Казна, слышала я, совсем пуста.
— Долги большие...
— Сами видите. Вы же знаете, что король-должник беднее нищего. Вот и загадка: на какие средства содержит наш король наемные войска? Кто ему помогает отбивать нападения врагов?
— Здесь у каждого магната свое войско. И еще, должно быть, имеется посполитое рушение. Так называют ополчение служилого сословия, шляхты.
— А к чьим словам, он, по вашему мнению, прислушивается?
— Есть тут влиятельные люди. Доблестный воин Тарновский, канцлер Шидловецкий. И еще...
— Может, этот шут Станьчик?
— Еще Кмита, хозяин Виснича. Но только в последнее время он в немилости. Чересчур горяч. Тарновскому ничего не спускает.
— В немилости? Да еще буян к тому же? Вот это по мне. Попробуем его укротить. Да еще перетянем на свою сторону Вольского. В маленьких герцогствах Италии много таких враждующих родов, борющихся сторон. А здесь? Есть ли и здесь противники королевской власти? Желающие перемен?
— Да. Они не хотят, чтобы один сановник занимал сразу несколько должностей, хотят отобрать у вельмож дарованные им прежде поместья. Но мелкая, необразованная шляхта против них.
— А магнаты?
— В первую очередь. Ведь эти перемены были бы прежде всего направлены против них.
— Что думает об этом его величество?
— Этого я не знаю. Но коли его называют королем сенаторов, стало быть...
— Санта Мадонна! — рассердилась она. — Так трудно двинуться с места, когда вокруг не видно ни зги. Не знаете, не слышали... Я тоже не знаю. Ударяюсь о высокую стену - и, куда ни гляну, вижу глухие стены, над которыми только небо. Чужое... Я сама знаю, что слишком нетерпелива. Но я при-
ехала сюда, чтобы кем-то стать, чего-то добиться. А тут передо мной горы, горы препятствий. Чтобы взять препятствия, нужны отличные скакуны! А они, сами знаете, не из лучших... При том король никогда не теряет спокойствия, почти всегда молчит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155