Теперь жизнь кажется ему пустой, он чувствует себя одиноким и заброшенным; в голову лезут мысли о старости, о болезнях, кто тогда станет не щадя сил за ним ухаживать, как не жена, верная подруга и спутница мужа? И он приходит к выводу, что не в силах больше оставаться холостым. Короче говоря, он уже и представить себе не в состоянии, как можно хоть один день оставаться без хозяйки дома. И находит, что лучшая в мире женщина — «она», жизнь без нее — не жизнь и они созданы друг для друга! И одно лишь прикосновение колен под столом или «ты», впервые ею произнесенное, привяжет его к ней крепче любых канатов и цепей, «розовых», разумеется. Не пройдет много времени, и люди увидят, как он, с чисто выбритым затылком, благоухающий парикмахерской, полный достоинства, в окружении толпы теток, шествует на просины с пылающими от смущения ушами.
Нечто подобное должно было произойти и с мастером Мане. Возымев самые серьезные намерения женить сына, его мать Евдокия созвала наконец совет — семейный совет, совет пожилых женщин.
Родственницы отозвались на приглашение. Пришли две тетки с материнской стороны, Дика и Кара, и две тетки с отцовой стороны, Параскева и Николета, и еще одна тетка, Рушка, которую все считали родственницей, но никто не знал, с какого боку она приходится родственницей. Евда объяснила, для чего она их созвала, рассказала, что заставляет ее ускорить дело, поведала о газетной статье, о своем позоре и наконец о том, что серьезно намерена женить сына. И спросила, что они об этом думают. После этого каждая держала речь и каждая обязательно растекалась по древу и уходила далеко от обсуждаемого предмета; каждой был дан совет не отвлекаться, на что все по очереди обижались и вставали, чтобы уйти, тем не менее все остались и в конце концов выразили единодушное мнение, что Мане пора жениться и что всем им надо дружно взяться за дело и найти ему подходящую невесту. И когда внезапно нагрянула еще одна тетка, незваная, некая Дока, и, сложив на животе руки, спросила, ради чего они собрались, Параскева с серьезным и многозначительным видом процедила:
— Собрались, Дока, хотим вот женить нашего теленка!..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
повествует о семейной вечеринке, на которой был утвержден список кандидаток, то есть девушек на выданье, или, точнее, девушек, из коих мастер Мане должен был избрать себе спутницу жизни
Спустя несколько дней у Евды снова собрался семейный совет. То и дело, постукивая шлепанцами или шарканцами, проходит по мощеному двору, сунув руки под мышки, одна из теток. Собрались все — и Дика, и Кара, и Рушка, и Параскева, и Николета, и Дока. Все явились по приглашению Евды, только самая молодая, Дока, как и всегда, пришла незваная. Это была еще красивая, ядреная бабенка с несколько странными манерами. Бывало, идет по улице, забудется и давай насвистывать. Поэтому от нее всячески старались избавиться: в дом к себе не звали, с собой в гости не брали, а если и брали, то после бесконечных споров и пререканий об условиях, которые Дока весьма неохотно принимала. Тетушка Дока не отличалась деликатностью: вечно что-нибудь ляпнет, когда ее не спрашивают, и поставит всех в неловкое положение. А уж что скажет, будет защищать до драки, потому и слывет драчуньей. Женщины не любят иметь с ней дело, а если уж отвязаться от нее не удается и приходится брать с собой, то ставят условие, чтобы она молчала как рыба. В таком случае она должна была поклясться: «Чтоб мне ослепнуть! Чтоб мужу моему Со-тиру на свете не жить (кстати сказать, мужа своего она вовсе не боялась), если я хоть рот раскрою!» Впрочем, предосторожности родичей ее нисколечко не трогали, а им нисколечко не помогали. У Доки был какой-то удивительный нюх, она легко и просто узнавала, где собирается добрая компания, то ли по запаху жареного кофе, то ли по шипению сковородок или по шеренге выстроившихся у дверей шлепанцев и шарканцев — самой верной приметой и лучшим доказательством того, что здесь собралась теплая компания, которая пьет кофе и развлекается.
Все тетки по матери и по отцу уселись кружком на низких диванах, пьют кофе, кое-кто закурил не хуже любого мужчины. Тетушка Дока пьет и кофе и анисовую и вдобавок дымит, что твой турок. Обсуждают невест, которые, по их мнению, могут составить партию для Манчи.
Начинает Параскева:
— Какая девушка появилась у Мадиных, напротив Зеленого источника, дай бог ей здоровья! Такой красавицы в жизни своей еще не видела, а я ведь женщина немолодая... Фрузиной зовут.
— Да разве она одна?! — перебивает ее тетушка Рушка.— В доме Йоргана Калтагджи расцвела девушка, Тимчей зовут, точно лилия! Будь здесь турки,— чтоб мне ослепнуть!— они бы насильно обратили ее в свою веру!.. Почему тебе, Евда, не потолковать с ним о Тимче?
— А что тут будешь делать?! — говорит Евдокия.—
576
Какой толк говорить? О чем? Бранью не поможешь! В солдаты гонят силой, а женятся — вольной волей
— Может, в Белграде ему приглянется какая молодая белградка, если наши не подходят?! — вмешивается Дока, но, не получив ответа, умолкает.
Вспомнили еще кое-кого: Дику Грнчарскую, Ленче Кубеджийскую, Дону Чешменджийскую, Зону Ставрину и Иону Мамину — все как на подбор — красивые, порядочные, трудолюбивые девушки. Целую неделю не покладая рук хлопочут по хозяйству; по воскресеньям, надев шелковые платья, отплясывают коло, а в понедельник, вскинув мотыгу на плечо и распевая «Изумруд ты мой зеленый...», направляются в поле, на ниву или на виноградник... Все отличные партии для Манчи. Евда признает это и обещает поговорить с сыном.
— Ты, Евда,— вмешивается Дока,— побольше рассказывай ему о девушках! Чего ему сидеть неженатому, губить понапрасну свой век? Годы уходят! Что он, дервиш какой или монах, чтоб жить отшельником?! И я ему толковала, да меня он слушать не хочет!.. Брось, говорит, помолчи, Дока! Ты думаешь, мне жениться — все равно что тебе шкалик ракии опрокинуть? Поколе молод, дотоле и дорог! И не пожелал, собака, больше со мной разговаривать. Я вижу, с ним каши не сваришь, и оставила!.. А какие девушки пошли бы за него, сам паша бы не отказался! Уж как любо выйти замуж, но вдвойне любо выйти за нашего Манчу, особенно как он после службы вернулся из Белграда!.. А какое почтение мне оказывают, и все из-за Манчи! Я прекрасно понимаю, по какой это причине! Бегут через улицу, чтоб руку мне поцеловать... Только о Манче спросить стыдятся... Я в глазах у них читаю!.. И отлично знаю, ради кого они мне такую честь оказывают. Некоторые и в баню приходят, скажем, Дика Грнчарская, Гена Кри-вокапская и Ленче Кубеджийская. Да и Зона Замфиро-ва тоже, но та, как дочь чорбаджи, со своими ходит, с нами не купается и не разговаривает. А все прочие, если бы вы знали, какую честь мне оказывают, как заискивают!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Нечто подобное должно было произойти и с мастером Мане. Возымев самые серьезные намерения женить сына, его мать Евдокия созвала наконец совет — семейный совет, совет пожилых женщин.
Родственницы отозвались на приглашение. Пришли две тетки с материнской стороны, Дика и Кара, и две тетки с отцовой стороны, Параскева и Николета, и еще одна тетка, Рушка, которую все считали родственницей, но никто не знал, с какого боку она приходится родственницей. Евда объяснила, для чего она их созвала, рассказала, что заставляет ее ускорить дело, поведала о газетной статье, о своем позоре и наконец о том, что серьезно намерена женить сына. И спросила, что они об этом думают. После этого каждая держала речь и каждая обязательно растекалась по древу и уходила далеко от обсуждаемого предмета; каждой был дан совет не отвлекаться, на что все по очереди обижались и вставали, чтобы уйти, тем не менее все остались и в конце концов выразили единодушное мнение, что Мане пора жениться и что всем им надо дружно взяться за дело и найти ему подходящую невесту. И когда внезапно нагрянула еще одна тетка, незваная, некая Дока, и, сложив на животе руки, спросила, ради чего они собрались, Параскева с серьезным и многозначительным видом процедила:
— Собрались, Дока, хотим вот женить нашего теленка!..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
повествует о семейной вечеринке, на которой был утвержден список кандидаток, то есть девушек на выданье, или, точнее, девушек, из коих мастер Мане должен был избрать себе спутницу жизни
Спустя несколько дней у Евды снова собрался семейный совет. То и дело, постукивая шлепанцами или шарканцами, проходит по мощеному двору, сунув руки под мышки, одна из теток. Собрались все — и Дика, и Кара, и Рушка, и Параскева, и Николета, и Дока. Все явились по приглашению Евды, только самая молодая, Дока, как и всегда, пришла незваная. Это была еще красивая, ядреная бабенка с несколько странными манерами. Бывало, идет по улице, забудется и давай насвистывать. Поэтому от нее всячески старались избавиться: в дом к себе не звали, с собой в гости не брали, а если и брали, то после бесконечных споров и пререканий об условиях, которые Дока весьма неохотно принимала. Тетушка Дока не отличалась деликатностью: вечно что-нибудь ляпнет, когда ее не спрашивают, и поставит всех в неловкое положение. А уж что скажет, будет защищать до драки, потому и слывет драчуньей. Женщины не любят иметь с ней дело, а если уж отвязаться от нее не удается и приходится брать с собой, то ставят условие, чтобы она молчала как рыба. В таком случае она должна была поклясться: «Чтоб мне ослепнуть! Чтоб мужу моему Со-тиру на свете не жить (кстати сказать, мужа своего она вовсе не боялась), если я хоть рот раскрою!» Впрочем, предосторожности родичей ее нисколечко не трогали, а им нисколечко не помогали. У Доки был какой-то удивительный нюх, она легко и просто узнавала, где собирается добрая компания, то ли по запаху жареного кофе, то ли по шипению сковородок или по шеренге выстроившихся у дверей шлепанцев и шарканцев — самой верной приметой и лучшим доказательством того, что здесь собралась теплая компания, которая пьет кофе и развлекается.
Все тетки по матери и по отцу уселись кружком на низких диванах, пьют кофе, кое-кто закурил не хуже любого мужчины. Тетушка Дока пьет и кофе и анисовую и вдобавок дымит, что твой турок. Обсуждают невест, которые, по их мнению, могут составить партию для Манчи.
Начинает Параскева:
— Какая девушка появилась у Мадиных, напротив Зеленого источника, дай бог ей здоровья! Такой красавицы в жизни своей еще не видела, а я ведь женщина немолодая... Фрузиной зовут.
— Да разве она одна?! — перебивает ее тетушка Рушка.— В доме Йоргана Калтагджи расцвела девушка, Тимчей зовут, точно лилия! Будь здесь турки,— чтоб мне ослепнуть!— они бы насильно обратили ее в свою веру!.. Почему тебе, Евда, не потолковать с ним о Тимче?
— А что тут будешь делать?! — говорит Евдокия.—
576
Какой толк говорить? О чем? Бранью не поможешь! В солдаты гонят силой, а женятся — вольной волей
— Может, в Белграде ему приглянется какая молодая белградка, если наши не подходят?! — вмешивается Дока, но, не получив ответа, умолкает.
Вспомнили еще кое-кого: Дику Грнчарскую, Ленче Кубеджийскую, Дону Чешменджийскую, Зону Ставрину и Иону Мамину — все как на подбор — красивые, порядочные, трудолюбивые девушки. Целую неделю не покладая рук хлопочут по хозяйству; по воскресеньям, надев шелковые платья, отплясывают коло, а в понедельник, вскинув мотыгу на плечо и распевая «Изумруд ты мой зеленый...», направляются в поле, на ниву или на виноградник... Все отличные партии для Манчи. Евда признает это и обещает поговорить с сыном.
— Ты, Евда,— вмешивается Дока,— побольше рассказывай ему о девушках! Чего ему сидеть неженатому, губить понапрасну свой век? Годы уходят! Что он, дервиш какой или монах, чтоб жить отшельником?! И я ему толковала, да меня он слушать не хочет!.. Брось, говорит, помолчи, Дока! Ты думаешь, мне жениться — все равно что тебе шкалик ракии опрокинуть? Поколе молод, дотоле и дорог! И не пожелал, собака, больше со мной разговаривать. Я вижу, с ним каши не сваришь, и оставила!.. А какие девушки пошли бы за него, сам паша бы не отказался! Уж как любо выйти замуж, но вдвойне любо выйти за нашего Манчу, особенно как он после службы вернулся из Белграда!.. А какое почтение мне оказывают, и все из-за Манчи! Я прекрасно понимаю, по какой это причине! Бегут через улицу, чтоб руку мне поцеловать... Только о Манче спросить стыдятся... Я в глазах у них читаю!.. И отлично знаю, ради кого они мне такую честь оказывают. Некоторые и в баню приходят, скажем, Дика Грнчарская, Гена Кри-вокапская и Ленче Кубеджийская. Да и Зона Замфиро-ва тоже, но та, как дочь чорбаджи, со своими ходит, с нами не купается и не разговаривает. А все прочие, если бы вы знали, какую честь мне оказывают, как заискивают!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42